— Как? Почему?
— Сена уже не успеть собрать. Если и будет, то не хватит на прокорм зимой. А за зарезанную скотину крестьяне получат звонкую монету. За нее весной купят то, что потеряли, да еще и останется. Выгодно им, чтобы мы их скотину зарезали. Тем более наш виконт не жадный, платит хорошо. Другие меньше своим крестьянам компенсируют. Но тоже им выгодно. А почему, знаешь?
— Нет.
— Если враг, не дай боги, замок возьмет, то всю скотину порежет и зажарит. И никаких денег не получат. Потому что военный трофей. А с денежкой крестьянам проще. Положил в рот и держи, не роняй только. Поговорка даже есть: что со рта упало, то пропало.
— А так отобрать не могут? Не военный трофей?
— Если смогут — отберут. Но командиры победителей не жалуют такое. Им это в убыток.
— Почему?
— Эх, глупый ты. Деньги — то крестьяне во рту держат. И не знаешь ведь, у кого именно во рту.
— Проверить рты у всех, разве не так?
— Проглотят. С дерьмом все выйдет, а где выйдет, кто будет знать? И денег ни солдатам, ни баронам, ни самим крестьянам не достанется. Крестьян ведь победители отправят на свои земли. Без скотины, без денег, какой с них оброк получишь? Перемрут от голода. Или корми за счет хозяина. Одни убытки. А так, если с деньгами крестьяне, то на новом месте обустроятся, скотину купят, опять же пошлину за это новому хозяину заплатят. И оброк с первого года платить будут. Теперь понял?
— Понял. А наш замок могут захватить?
— Боишься?
— Нет… А если захватят, что со всеми обычно делают?
— Крестьян на свои земли переселят. Крестьяне везде крестьяне. Без них никуда. А вот солдат на выкуп оставят.
— А кто будет выкупать?
— Сюзерен, если деньги найдет.
— А если не найдет?
— Тогда тот, кто захватил, может взять их к себе на службу. Платить не будет, пока не окупят стоимость выкупа и роста от выкупа. А рост хозяин может любой сделать. Некоторые четверть назначают.
— А что это значит — четверть?
— Если выкуп стоит один золотой, то через год сумма будет на десять серебрянок больше.
— А если хозяин не возьмет к себе на службу?
— Тогда в рабы продадут. Вот тебя сразу продадут.
— Как?..
— Ты не крестьянин. Не солдат. Значит — в рабы.
— А Альвера? С ним что могут сделать?
— Он солдат, возьмут выкуп. Баронеты платят за свободу пять золотых.
— А замок точно не возьмут?
— Нас здесь много. Две тысячи лоэрнцев мы отобьем.
— А их две тысячи?
— Сколько идет сюда никто не знает. Но больше двух быть не должно.
— А если будет три тысячи — отобьете?
— Три? Хм — м. Три это много. Но трех не будет!
Через несколько дней появились передовые отряды лоэрнцев. Небольшими потоками они растекались по всему полю перед замком, разбивали лагерь, ставили рогатки от возможной вылазки осажденных.
Сашка в сопровождении баронов стоял на стене замка и смотрел на все прибывающих и прибывающих вражеских солдат. Тут же вслух озвучивали примерные цифры в подсчете численности вражеского войска.
— Две тысячи… Три тысячи… Четыре тысячи… Пять тысяч… Да сколько же их! Насчитали пять тысяч лоэрнцев! Даже больше!
— Все шесть тысяч будет…
Мрачные ларцы смотрели на Сашку, а тот ничего не мог сказать. А что скажешь? Почти шесть тысяч вражеских солдат, если не ошиблись в подсчетах, откуда столько? Впрочем, теперь это не важно. Что шесть тысяч, что пять, что четыре — замок не отстоять. Их сомнут. Сами потеряют тысячу или полторы тысячи, но для такого войска это мелочь. И подмоги из ларских земель не дождаться — врагов слишком много, пока полноценное войско соберешь, лоэрнцы не один раз могут взять замок.
А враг, прекрасно понимая, что ему с его — то силой торопиться не надо, не спеша разбивал лагерь, загорелись костры, появились дымки над солдатскими котлами. На следующий день, также неспешно, лоэрнцы стали заготавливать хворост для засыпки рва с водой, вязали штурмовые лестницы, колотились защитные щиты, под прикрытием которых солдаты пойдут на штурм.
Безрадостную новость уже знали все в замке. Лешка как раз встретил у входа в казарму баронета Альвера и попытался узнать свежие новости.
— Это правда, что лоэрнцев шесть тысяч?
— Уже больше. Их арьергардные отряды подошли.
— И что теперь будет?
— Бой будет.
— Но ведь их много? Вам не устоять?
— Что же, из — за этого не драться?
— Но вас убьют.
— Для мужчины лучшая смерть — с мечом в руке.
— И ты не боишься?
— Нет!.. Ну, немножечко боюсь. Но с милордом не так страшно. А ты чего такой съежившийся? Испугался?
— Нет.
— На стены пойдешь?
— Как это?
— В ополчение. Все крестьянские мальчишки, кроме маленьких, идут. Женщины раненых уносят, перевязывают, а мальчишки стрелы вынимают и подносят солдатам.
— Откуда вынимают?
— Из убитых. Лоэрцы будут стрелами закидывать стены, чтобы мы меньше стреляли, когда те на штурм пойдут. Стрел будет — туча! А еще больше, чем на стенах, стрел будет во дворе. Они же будут перелетать через стены, и падать во дворе. Вот мальчишки и должны их подбирать и носить нашим солдатам. Лоэрнцы по нам, а мы по ним!
— И много стрел будет?
— Я же сказал — туча. Большая часть пойдет на штурм, а тысячи две будут их поддерживать стрельбой. Вот и считай, сколько стрел полетит внутрь!
— И когда штурм будет?
— Точно не знаю. Те еще только готовятся. Точно не сегодня. Они только сейчас начали под прикрытием щитов копать отводный канал.
— А это что такое?
— Воду из нашего рва хотят слить. Только все равно до конца у них не получится.
— Почему?
— Вода в ров от нас течет. Те будут сливать, а она литься.
— А литься откуда?
— В замке подземный источник. Как ручей такой.
— Ручей? Так он не успеет наполнить ров. Если они подкопают отвод, то вода быстро выльется, а от этого ручья много не нальется.
— Да? Надо же, а я думал… Все равно милорд что — нибудь придумает!
Как же, придумает! Не много ли ты от своего виконта хочешь? Лешка это говорить не стал, а то опять получит от Альвера под дых, с того станется. Этот Альвер совсем ничего не понимает. Если каждая вторая стрела будет лететь через стены во двор, то живых во дворе быстро не останется. Стрелы нашпигуют только так. Попробуй пособирай под таким сильным обстрелом стрелы! Нет, он не такой дурак, чтобы под стрелами бегать. Альвер военный, в кольчуге, в шлеме, вот пусть сам и бегает, а он вместе с крестьянами и слугами в подземелье отсидится. Может, в рабство и не продадут. Скажется крестьянином, они же друг друга не знают. Сам он в крестьянской одежде, вот и она пригодилась. Будут спрашивать про отца — скажу, что на стенах погиб. А Альвер пусть геройствует с мечом в руках.
