Точно не случилось никакой схватки: сознание юноши осталось безмятежным, а мышцы — расслабленными. Это тоже говорило о готовности — расслабленные мышцы мгновенно выполнят любой приказ. Шагалан вздохнул, потянулся и вылез из землянки. Волк исчез бесплотным призраком. Длинные косые тени прочерчивали лес. Приближался закат, а значит — час возвращения в лагерь. Заканчивался выделенный мастером Кане день отдыха, и юноша чувствовал, что провел его не зря.
Выйдя назад к пляжу, он отправился домой. Обратный путь занял куда меньше времени — юноша шагал широко, решительно, целеустремленно. Уже завернув за последний поворот берега, приметил маленькую фигуру, одиноко топтавшуюся в полосе прибоя. Человек также увидел его и быстро двинулся навстречу, переходя на бег. Как ни слепило глаза закатное солнце, Шагалан без труда узнал Ринару.
Довольно странные отношения связывали их двоих. Познакомились они, когда фантастический план Иигуира по освобождению родины еще только зарождался. Первое знакомство тотчас перешло в первую драку, где девчонка оказалась достойным противником. В ту пору дочь Беронбосов напоминала скорее паренька, задиристого конопатого сорванца. Назревала серьезная вражда, однако по мере появления новых волонтеров будущей «армии Иигуира» равноправие Ринары подвергалось все новым нападкам. Тут хорошо знакомый Шагалан неожиданно превратился в лучшую защиту, верного союзника при стычках и конфликтах, неизбежно сопутствующих взаимному притиранию людей. В создающийся отряд, сдружившись, влились вместе. Ринара, по-прежнему участвовавшая в развлечениях и проказах наравне с мальчишками, не сразу ощутила, как неуклонно повышается сложность, напряженность игр. Между тем нагрузки росли, словно снежный ком, и вскоре ее приятели по играм стали отдаляться. Или она стала отставать от них? Даже лучший друг Шагалан всецело ушел в тот, «ратный» мир. Внезапное одиночество Ринара переживала тяжело. Чудилось, некая высшая сила грубо выпихнула ее из привычной, яркой жизни в скучный женский круг бытия: кухня, хозяйство, досужая болтовня, пустяковые тайны и надуманные волнения. Но деваться было некуда, и она постепенно свыклась.
А тут нагрянули новые проблемы. Сперва подруга Зейна, а потом и сама Ринара незаметно распустились, как дремавшие до срока бутоны, и стали прелестными, весьма соблазнительными девушками. Повзрослевшие ребята, оценив, шумно засуетились вокруг, едва не забывая о своем главном деле — подготовке к войне. Быстроглазая хохотушка Зейна раньше сообразила, какое могучее влияние ни с того ни с сего обрела. Материальных выгод оно приносило немного, разве что избавляя от нудных хозяйственных работ, зато девушка купалась в страстном преклонении окружающих. Щедрого солнца ее обаяния хватало любому, а необходимость время от времени для поддержания магии раздвигать ноги представлялась сущей мелочью. Да и соперниц в лагере у нее не отыскалось.
Пока подруга кокетничала напропалую, Ринара в навязанной роли совершенно растерялась. Все было настолько непривычно и несвойственно ей, что девушка не нашла ничего лучшего как замкнуться, реагируя на попытки ухаживания пугливо или агрессивно. Единственным парнем, которому она доверяла, оставался Шагалан. Он обуздывал с ней естественные порывы, а она помаленьку взращивала навыки общения с мужчинами, не опасаясь насмешек или урагана страсти. В итоге получилось нечто смахивающее на осторожную дружбу, что до поры устраивало обоих.
Сейчас, добежав до него, Ринара остановилась, тяжело дыша, и Шагалан невольно ею залюбовался. Лохматый сорванец обернулся высокой, гибкой как тростинка, но сильной девушкой, еще не привыкшей до конца к своему новому телу и стеснявшейся его. Даже мешковатое платье не помогало скрыть его. Струи каштановых волос вокруг мягкого, немного детского овала лица, следы веснушек у вздернутого носика, длинные ресницы вокруг карих глаз — решительно, она была очаровательна! Правда, лицо у прелестницы оказалось обеспокоенным, и Шагалан подобрался, ожидая известий об очередных неприятностях.
Какое-то время они стояли друг перед другом молча, собираясь с мыслями.
— Что-нибудь случилось? — наконец спросил юноша.
— В лагере? Ничего. — Ринара разрумянилась то ли от бега, то ли смущаясь своей несдержанности. — Все обыкновенно. А как ты?
Шагалан пожал плечами:
— Тоже как обычно.
— Я волновалась… Мы все волновались… — Она переминалась с ноги на ногу, не знала, куда деть руки, и эта неловкость заводила еще больше. — Ведь ты был самым близким человеком для мессира Иигуира. Его кончина потрясла всех, но тебя задела особо. Я заметила, каким потерянным ты ушел из лагеря.
Лишь теперь Шагалан понял, что бедная девочка действительно выбежала к морю с единственной целью — встретить и утешить его. В утешении он уже не нуждался, но разочаровывать подругу не спешил. Та продолжала свое нервное щебетание, глаза на мокром месте, да и лицо чуть осунулось — сказывались гнетущие переживания последних дней.
— Я понимаю, Ванг, как тебе тяжело. Помню, когда погиб брат, вовсе не осознавалось случившееся. Потому, наверное, и перенесла утрату. Мать завывала и причитала, а я будто начисто всяких чувств лишилась. Разумела, что стряслось несчастье, но не ощущала не только его, вообще ничего, словно умерла сама. Дико и неприятно!… Зато через несколько дней как прорвало. Ревела непрерывно, все вокруг казалось беспросветно мрачным, хоть в петлю лезь… Спасла меня мама. Она сидела, не отходя, рядом, успокаивала, молилась и, прежде всего, не допускала одиночества. Тогда это было самое страшное! Поэтому я в силах понять твое горе, и… и не оставлю!…
В некотором замешательстве юноша сел на теплый песок, потупился. Положение складывалось дурацкое донельзя: искренний порыв не заслуживал холодной отповеди, но и поддержки найти не мог. Тем временем Ринара истолковала поведение Шагалана по-своему. Опустившись возле, она робко провела ладонью по его волосам:
— Не надо так тосковать, Ванг. Мессир Иигуир был очень хорошим человеком, очень умным и добрым. Как он любил играть с маленьким Лертом! Ему хватало душевного тепла для каждого… Ныне он ушел, и мы обречены продолжать жить сами… без него… совсем одни…
Взявшаяся утешать, девушка явно отклонялась от курса. Вместо успокоения друга она все больше и больше расстраивалась сама, первые всхлипы указывали на приближение сплошных рыданий. Шагалан едва успел поднять голову, как Ринара с плачем привалилась к нему. Чудом сохранив равновесие, придержал сотрясающиеся плечи. Теперь самому следовало примерить роль утешителя, хотя он никогда не блистал в этом. В конце концов вспомнилось, что в таких случаях вроде полагается дать выплакаться, потому юноша просто сидел и гладил каштановые волосы.
