— Знаешь, меня это уже начинает пугать! — заявил парень, наблюдая за тем, как я сгибаюсь в три погибели над умывальником, временно окрашенным в багровый, из-за крови.
— А меня вот ни капельки не пугает! — гордо выдала я, глянула на себя в зеркало… Зря! Потому что с гладкой поверхности на меня таращилось жуткое нечто, точнее упырица, сверкающая красными глазищами и, судя по кровавым разводам под носом, на подбородке, груди и шее — успевшая кем-то поужинать. Короче, после созерцания себя во всем великолепии, меня еще и стошнило — вот такая самокритика.
— Похоже, ты сама себя напугала, — заключил Вова, присел рядом, придержал волосы, чтобы не пачкались, и задумчиво произнес: — Дин, может, ты беременна? А?
— Бе! — было ему ответом на такую фантазию, потому что мне стало еще хуже.
— Зачем так остро реагировать? — хмыкнул парень. — Я был бы только рад! Я хочу от тебя сына!
— Бе!
— Ну, ладно, — продолжал вести задушевные разговор Владимир. — Хочешь дочку? Пусть будет!
— А может сразу двойню, а? — огрызнулась я, наконец, прекратив обнимать, как выражалась Римма, "холодного блондина". Еще раз умылась и вернулась в комнату, одеваться.
— Дин, если я сделаю тебе предложение, ты за меня замуж пойдешь? — не умолкал он.
Я остановилась, окинула взглядом этого сказочного принца, в данный момент не имевшего ни коня, ни плаща, ни даже фигового листика, чтоб прикрыться, и всерьез озадачилась вопросом, откуда он мне сейчас кольцо доставать будет…
Двадцать минут хохотала с собственных мыслей, катаясь по дивану и дрыгая ногами. Вова обиделся, насупился и пристроился в уголочке, не мешая мне наслаждаться истерикой.
— Дура! — фыркнул женишок. — Я абсолютно серьезно, а ты…
— Может не стоит так торопиться? — попробовала вразумить его я. Отчего-то сама идея выйти замуж вдруг показалась мне ужасающей.
Только открыла двери родного дома, как на меня с вешалки рухнул "призрак, летящий на крыльях ночи". Выпустил когти, цепляясь за воротник моего пальто и, повиснув грузом, килограмм этак в тринадцать, противным голосом потребовал: "ЖРАТЬ!!!".
— Твою мать! — смогла только ответить я, падая на пол под весом котяры. Еле смогла его от себя отцепить. А он, пользуясь моим замешательством, принялся рыться в оброненной сумке. — Тебя две недели не кормили?
— Только утром забыли, — поведал домовой, выглядывая из-за угла.
— Где? — вылез из сумки кот и тут же навострил уши, чтобы броситься на Василия. Я вовремя ухватила эту пушистую машину смерти за хвост.
— Тпрррр! — прикрикнула я. — Тормози, лошадка!
Доморощенный пони зашкреб когтями по линолеуму, горланя что-то о несправедливости и склерозе некоторых отдельно взятых ведьм, которые сами утром колбасу трескали, а с несчастным мучеником не поделились.
— Идем на кухню, исправим!
Родители должны были появиться только к восьми вечера и до этого времени, нам с Василием пришлось очень постараться, чтобы накормить Холодца, налепить вареников и выпечь пирогов. В общем, после всего мы дико устали и уселись на кухне. Я пила чай, домовой уплетал горячие пироги, а кот… Он вздумал не отличаться, и взгромоздил свою миску на стол.
Хлопнула входная дверь и Холодец, как обладатель шестого чувства, первым узнал, кто пожаловал домой. Мы тоже поняли, но по поведению зверюги. Когда кот прыгает на люстру и дрожит — значит Маринка привела племянника.
Митька влетел в кухню. Он замер на пороге, осматривая помещение на наличие пушистой игрушки. Увесистая киска в этот момент затаила дыхание в своем укрытии под потолком.
— Киця? — позвал ребенок Холодца.
Подлая зверюга отчаянно притворялась отсутствующей.
Кота сдал с потрохами Василий. Он с деловитым видом сербнул с блюдца чай и как бы случайно, вроде бы мух отгоняя, ткнул пальцем в потолок. В глазах пельменя разгорелся игривый огонь, обещающий мохнатому троглодиту жуткие пытки, то есть игры. Ребенок поднял голову и тут… Люстра не выдержала, рухнув вниз вместе с Холодцом и куском штукатурки.
— Мяяяя! — завопил кот и со всех лап рванул вперед, надеясь проскочить под ногами мальчишки. Ему бы это и удалось, если бы племянник не ухватил его за лапу. Поднялся визг, писк и вопли. Я быстро, не без помощи магии, приладила люстру обратно. Маринка за ухо оттягивала орущего сына от вопящего кота и, весь этот ор пытался перекричать своим "Привет!" муж сестры — Виктор.
Холодцу сбежать не удалось — его тискали с особым наслаждением, дергали за уши, и запихивали в пасть здоровенные куски пирогов. Кот впервые был не рад тому, что его кормят. Смотрел на меня с мольбой и отчаянием, а я ухмылялась, не предпринимая попыток во спасение зверя.
"Пусть теперь не жалуется!" — злорадно думала я, наблюдая за откармливанием котяры.
— Чего такая задумчивая сидишь? Как там Вова? — сразу перешла к делу сестра, присев за стол.
— Вова… — вздохнула я.
— Поссорились? — Витя всегда проявлял ко мне заботу, и был в любой момент готов предоставить свою жилетку для заслюнявливания.
— Если бы! У нас сегодня состоялся очень интересный разговор.
И замолчала. Витька с Маринкой уставились на меня, ожидая продолжения.
— О чем? — подсела ближе сестра, чуть ли не в рот мне заглядывая.
— О детях, о свадьбе… — я подмигнула Митьке, резко бросившему кота, после такой новости. Холодец, сообразив, что ему дарована свобода, тихонько, погреб в коридор, чтобы слинять в зал, а там забиться под диван. На самом деле, его бы это не спасло. Митька — ведьмак, и ему стоит всего-то пальчиком шевельнуть, чтобы мебель подвинуть. Ребенок сжал и разжал кулачки, нащупал воздух и всерьез оскорбился исчезновением игрушки. Нахмурился, пошел в зал…
— То есть он сделал тебе предложение? — уточнил Витя, я кивнула.
В зале раздался жуткий скрип и скрежет мебели по линолеуму, затем дикий протест кота: "Мяяяя…" — впрочем, оборвавшийся на середине. Через минуту Митя снова объявился в кухне, волоча Холодца за хвост по полу. Тот с видом "будь что будет" сдался на милость племянника и сложил лапки на груди, задумчиво рассматривая проплывающий потолок.
— Ну не сделал. Намекал. Точнее тупо спросил, соглашусь ли я, если он позовет меня замуж! — пояснила я, и родственники обомлели. Митька снова выронил кота из цепких пальчиков, бросив на меня слишком уж злобный взгляд. Он явно был не в восторге. Все требовали признаться, чем закончился наш диалог, я и рассказала. — Просила его не торопиться.
— Он после этого с тобой разговаривает? — спросил Витя. — Меня бы твой ответ оскорбил!
Повисла тишина. Маринка никак не могла понять моего поступка. Витя тоже.
