— Вы совершенно правы, мой драгоценный супруг, Опора Прочного Свода! — Королева снова посмотрела на седого коротышку с обожанием, которое гостям казалось нелепым и даже в чем-то отталкивающим.
Под звуки труб и скрипок гостей проводили в соседний зал и усадили за столы. Ни Вирте, ни Баге никогда в жизни не случалось присутствовать на таком пышном застолье и даже видеть нечто подобное издалека. И убранство зала, и золотая посуда, и кубки, вырезанные из цельных кристаллов горного хрусталя, украшенная тонкой резьбой, чеканкой, инкрустацией и драгоценными камнями, и скатерти, и салфетки, и мебель из драгоценных пород дерева, и многочисленная прислуга, и бесчисленные тонкие блюда, и вина, о которых подмастерье и швея раньше только слышали, но даже не нюхали — все это заставило бы заплакать от зависти не только надменного сэра Уолмара, герцога Клохского, но, возможно, и самого мерсийского короля Алуина. Бага опять впал в обалдение, хотя уже думал, что попривык к чудесам. А Вирта едва ли замечала хотя бы половину, потому что не сводила глаз с королевы. В зале было немало придворных дам из знатнейший родов Прочного Свода, и отличие от них королевы резко бросалось в глаза. Рядом с их приземистыми, широкоплечими и широкобедрыми фигурами она казалась еще выше и стройнее, рядом с их грубыми темными лицами ее лицо сияло белизной и изяществом тонких черт, как луна в ночи. Все дамы были богато одеты, но только на ней легкий тонкий шелк и шитая золотом парча, сияние жемчужных нитей и алмазных слезок, вшитых в тесьму передника, казались живым продолжением ее собственной красоты. Было ясно, почему король Лаурин именно ее избрал своей Драгоценной Супругой и Звездой Прочного Свода, кем бы она ни была на самом деле.
И заметно было, что королева несколько не от мира сего. Вид у нее был ласковый, приветливый, и при том мечтательный и немного отстраненный, как будто сквозь окружающие ее чудеса она видит нечто другое, еще более прекрасное — такое прекрасное, чего обычное сознание человек или даже дверга и выдержать-то не могло бы.
— Она эльфийка, точно, — шептал Бага Вирте.
Он никогда не видел ни одной настоящей эльфийки, но был уверен, что они должны выглядеть именно так. Вот только приветливой королева была не по-эльфийски. Эльфы выглядят надменными и замкнутыми, а королева была настолько переполнена своим счастьем, что охотно делилась со всеми вокруг. Она часто обращалась к Вирте, расспрашивала ее о том мире, из которого гостья пришла. Вирта отвечала, с каждым словом погружаясь во все большее отчаяние: королева слушала ее с искренним любопытством и сочувствием, но видно было, что и название города Клоха, и имена мастера Альберика для нее совершенная новость.
По окончании вечера двум пришельцам выделили по комнате неподалеку от королевских покоев: король и королева пожелали сами оказать им гостеприимство. Бага сразу завалился спать, прикрыв светящийся шар с жуком специально для этого предназначенным плотным черным чехлом. Но поспал он не долго. Через какое-то время его тронули за плечо. Мигом открыв глаза и сев, он увидел рядом с собой Вирту. Полуэльфа была одета только в рубашку, с плащом на плечах, а в руке держала маленький шар-светильник с особо мелкой породой жуков. Вид у нее был потрясенный, на щеках блестели дорожки от слез.
— Что с тобой? — Бага быстро глянул на дверь. Несмотря на все оказанное им гостеприимство, он помнил, что они — в другом мире, а значит здесь никому нельзя доверять. — Что случилось?
— Она говорила со мной. — Вирта поставила светильник прямо на мраморный пол и села на край лежанки.
— Королева?
— Да. Теперь я все знаю. Это моя мать.
Вслед за этим полуэльфа закрыла лицо руками и зарыдала. Бага растерянно смотрел на нее: он понятия не имел, как утешать плачущих девушек, да и причины ее слез тоже не понимал. Так это все-таки ее мать? Но плачет она явно не от радости. Так в чем дело?
Немного поплакав, полуэльфа сама успокоилась, ушла к столу и села, опираясь лбом о сложенные руки. Бага натянул штаны: поспать ему сегодня явно не дадут. Потом полуэльфа начала рассказывать, бессвязно и сбивчиво, но через какое-то время Бага уже знал в общих чертах, что случилось.
Оказалось, что сама Вирта тоже легла спать, но еще не успела заснуть, как дверь ее комнаты бесшумно отворилась и вошла королева со светильником в руке. Не узнать ее было невозможно — только она одна во всей этой стране была так высока, стройна и бела, словно лунная богиня. Роскошного платья и короны на ней не было, она была одета в нечто белое, струящееся, с парчовым поясом, и ее перевитые жемчужными нитями косы теперь были распущены. Вирта не успела вскочить, как королева сама подошла и села на край ее кровати.
— Я хочу поговорить с тобой, милое дитя, — начала она, поставив светильник и взяв Вирту за руку. — Встреча с тобой взволновала мое сердце, хоть я и не пойму, какая тому причина. Твое лицо напомнило мне мой прежний дом, мой прекрасный Хир Туам, наш замок Тиндан-Тинголь, лица друзей, подруг и родственников. Мое сердце отзывается тебе, быть может, мы с тобой в родстве?
— Я не знаю о моем отце ничего, кроме того, что он вообще был эльфом! — с горечью ответила Вирта. — И это я знаю в основном потому, что так говорила моя мать. А меня она назвала Виртинсиль, как вас, потому что это имя ей нравилось.
— Удивительное совпадение! — заметила королева. — И как жаль, что ты ничего не знаешь о твоем отце. Ты пришла ко мне, чтобы разузнать о нем?
— Нет. Я думала… я надеялась… я думала, что вы — моя мать! — выпалила Вирта.
— Но почему? — Королева не разгневалась, а только удивилась.
— Потому что двадцать лет назад она пропала в том самом месте, в котором Бага недавно нашел проход в этот мир. Ее звали Флореана, она была очень красива и всегда знала, что уйдет в другой мир и станет там королевой. И когда я узнала, что королева в мире двергов пришла к ним из нашего мира, я подумала, что это и есть моя мать. Хотя теперь я понимаю, что мои надежды были глупыми и дерзкими, — закончила Вирта.
— Но… — Королева выглядела несколько растерянной. — Я — эльфийская принцесса, и меня зовут Виртинсиль Валаннар Аэссен, что означает «капля росы, сверкающая под солнцем на зеленом листе». Красивое имя, не правда ли?
— Моей матери всегда нравилось имя Виртинсиль…
— Но даже если бы… ты никак не можешь быть моей дочерью. Ведь ты уже совсем взрослая… Сколько тебе лет?
— Двадцать три.
— А мне — двадцать один… Или уже двадцать два… — Королева растерялась еще больше от того, что не могла точно вспомнить свой возраст. — Но я живу здесь совсем недавно. Со времени моей свадьбы с королем Лаурином не прошло и года, а я уехала из Хир Туама совсем недавно.
