– В данном случае, – настойчиво повторил я, – ты все равно что самое малое дитя. И это тебе не игрушки!
– Я это знаю, друг мой. Это оружие. Оружие, которое завоюет мне половину Марса, если я хорошо им воспользуюсь.
– Забудь о нем!
– Чушь! С чего бы это?
– Хотя бы с того, – сообщил я ему, – что в городе неподалеку отсюда чума. Одна из имеющихся у тебя машин, возможно, способна остановить ее.
Если ее не остановить, она скоро вырвется за городские стены и начнет распространяться. Ты знаешь, что такое чума? Болезнь!
– Ну, я сам однажды болел одной-двумя – так же, как и другие, кого я знаю. Когда я был мальчишкой, то кашлял пару дней после того, как потерялся, заплыв в море. Ты это имеешь в виду?
– Нет, – я описал ему симптомы зеленой чумы, уничтожавшей народ Кенд-Амрида.
Когда я закончил, он и сам выглядел довольно-таки неважным.
– Ты уверен, что дело обстоит так плохо?
– Да, – подтвердил я. – Что бы ты подумал, если она прокатится по этому континенту, и распространится, в конечном итоге и на твой.
– Как она может распространиться? – недоверчиво произнес он.
Я попытался объяснить ему насчет вирусов и микробов, но эти объяснения для него ничего не значили. Преуспел я лишь в ослаблении своих доводов, оставив качать головой.
– Какой лжец! Какой лжец! – повторял он. – Маленькие существа у нас в крови! Хо! Ты, должно быть, багарад! Должно быть, тебя похитили младенцем!
– Верь или не верь тому, что я тебе рассказал о чуме, – в отчаянии воззвал я. – Но поверь по крайней мере в ее действие – даже Рокин Золотой не в безопасности от нее!
Он постучал себя по панцирю.
– Это золото защитит меня от чего угодно – человека или машин!
– Ты, кажется, уважаешь нас, – сменил я тему. – Значит, ты отпустишь нас? Он покачал головой.
– Нет, – усмехнулся он. – Я думаю, вы окажетесь полезными – хотя бы и для выкупа.
До этого варвара нельзя было достучаться, взывая к его разуму.
Оставалось только надеяться, что мы вскоре сумеем убежать, посмотрев предварительно, какие именно машины он украл и, если возможно, гарантировав, что он никогда не сможет ими воспользоваться. Это навело меня на новую мысль.
– Что если я смогу помочь тебе с машинами? – предположил я. – Тогда ты отпустишь нас?
– Наверное, – задумчиво кивнул он. – Если решу, что вам можно доверять.
– Я – ученый, – уведомил я его. – Я мог бы связать свою судьбу с твоей, если ты сделаешь это стоящим моих трудов.
Это направление атаки, кажется, дало лучшие результаты, так как он потер подбородок и снова кивнул.
– Я подумаю об этом, – пообещал он, – и поговорю с тобой утром.
Он повернулся и зашагал было дальше по берегу.
– Я пришлю вам поесть, – крикнул он напоследок.
Пищу принесли, и она оказалась неплохой – обыкновенное мясо, травы и овощи. Нас кормили двое ухмыляющихся варваров, чьи неумелые шутки нам пришлось терпеть, пока мы ели.
Когда они ушли, и варварский лагерь, казалось, стих, я опять перекатился к Хул Хаджи, вознамерившись добраться до ножа из его пакапу.
Было трудно увериться, будучи столь крепко связанным, мог нас кто-нибудь видеть, или нет. Я решил рискнуть.
Дюйм за дюймом я подбирался ближе к другу и, наконец, мои зубы сомкнулись на рукоятке тайного ножа.
Медленно я вытащил его из потайного места, пока он не оказался полностью зажатым у меня в зубах.
Руки Хул Хаджи были связаны за спиной, так что теперь ему пришлось перекатиться, пока я пытался перепилить его путы.
После промежутка времени, показавшегося веком, поддалась первая прядь, а затем вторая. Очень скоро его руки окажутся свободными!
Я как раз принялся за последний кусок каната, стягивавшего руки Хул Хаджи, когда надо мной раздался грубоватый смех, и я заметил блеск золота, когда из моих зубов вырвали нож.
– Вы, ребята, смельчаки! – раздался голос Рокина, полный грубого юмора. – Но вы слишком ценны, чтобы пропасть. Лучше мы снова отправим вас спать.
Мы с Хул Хаджи сделали отчаянную попытку подняться на ноги и напасть на него, но наши путы остановили кровообращение на конечностях.
Взлетела рукоять меча.
Опустилась.
И я отключился.
Мы уже были в море, когда я очнулся в пахнущем затхлостью трюме корабля, чьи борта казались сделанными не из дерева, как я ожидал, а из чего-то другого.
Веревки на мне разрезали, и если не считать слегка затекших мускулов, физически я чувствовал себя намного лучше. А также намного яснее мыслил.
Пережитое недавно с варварами, казалось, высосало из меня первоначальные эмоции и, хотя я знал, что со временем они вернутся, я чувствовал себя отстраненно и, в некоторых отношениях, находящимся в более здоровом состоянии духа. Наверное, дело было в корабле. Пространство замкнуто, возможности ограничены, и таким образом чувствуешь себя лучше владеющим окружающей средой, особенно по сравнению с кажущимися безграничными горизонтами Марса известного мне века.
Какими бы ни были причины – а они, вероятно, являлись квинтэссенцией всего, что во мне произошло, я пришел к выводу, что мне лучше всего сделать. Первой целью должна быть инспекция всех награбленных Рокином машин и проверка, не обладает ли одна из них свойством, способным действовать против чумы. Если окажется, что одна из них для этого предназначена, то мне надо будет подумать о способах убрать ее из поля зрения Рокина. И хотя эта мысль и шокировала меня – обязательно уничтожить остальные. Если ни одна из машин не снабдит меня тем, что нужно, то я уничтожу их все до одной. Последнее, конечно, будет задачей более легкой.
Корабль качало, и я был вынужден упереться в стенки трюма. Корпус казался сделанным из цельного куска, прочного пластика, который я раньше обнаружил в городе якша. Кругом была темнота, но когда мои глаза привыкли к ней, я сумел различить предметы, бывшие некогда опорами двигателя.
Теперь двигатель отсутствовал. Снова, вот уже который раз, мне встретилось напоминание о том, что марсиане называли Великой Войной – войной, почти совершенно истребившей и якша, и шивов, и практически уничтожившей саму планету.
Я услышал из противоположного угла подавленный стон. Мне показалось, что я узнал голос.
– Хул Хаджи! – крикнул я. – Это ты?
– Я, мой друг, я. Или то, что осталось от меня. Подожди минуту, пока я не удостоверюсь, что цел. Где мы?
Я увидел в полумраке, как огромная фигура моего товарища поднялась с места, где он лежал. Затем я увидел, как он зашатался и упал к переборке.
Я по мере сил подобрался к нему, пока корабль страшно мотало. Хотя в трюм проникало мало звуков, у меня сложилось впечатление, что мы попали в центр очень неприятного шторма. Я слышал, что Западное море считалось очень нездоровым местом для мореплавателей, и поэтому-то его, вероятно, и столь нечасто пересекали.
