Войско Вальборна тем временем спешило назад в Келангу.
Зеленовато-серой толпой шагали пешие воины, поскрипывали на ухабах телеги с войсковым добром, последними ехали конники из Бетлинка, готовые прикрыть остальных в случае погони. Вальборн подозвал к себе скачущего поблизости охотника:
– Тревинер!
– Да, мой правитель! – развернул свою кобылу охотник.
– Есть важное дело.
– Я весь внимание, – оскалился в улыбке Тревинер.
– Ты еще не забыл, что наш молодой приятель Альмарен ушел на Керн?
– Припоминаю.
– Когда, по-твоему, он должен вернуться? Тревинер задумался, вскинув взгляд куда-то к верхушкам деревьев:
– Он не привычен к лесу, мой правитель. Но, если парень еще жив, примерно в эти дни он дошел до вулкана. Недели две – и он будет у Бетлинка.
– Магистр просил встретить его. В лесу полно уттаков.
– О чем речь, мой правитель! Я знаю окрестности замка, как свой походный мешок, – жизнерадостно ответил охотник. – Кстати, о мешке… надо бы наполнить его – я могу там долгонько прооколачиваться.
– Иди в обоз и возьми все, что нужно. И перестань скалиться – это тебе не увеселительная прогулка.
– Лучше меня этого не понимает никто! – еще шире улыбнулся Тревинер и направил свою Чиану к обозу.
***
По прибытии в Келангу Вальборн разместил войско на большой поляне к западу от города и отправился во дворец. Он знал, что в любом случае не угодит своему дядюшке, и заранее настроился быть терпеливым и сдержанным.
Вальборн чувствовал свою правоту – он не погубил отряд в заведомо проигрышной схватке, а привел в город, где, конечно, понадобятся люди для обороны крепостной стены, – и надеялся, что Берсерен не так глуп, чтобы, прокричавшись, не понять очевидного.
Он подождал, пока стражники разведут узорчатые чугунные створки ворот, оставил коня и пошел вглубь дворцового парка. Посыпанная битым камнем дорожка привела его к двухэтажному зданию, длинной лентой вытянувшемуся посреди невысоких парковых посадок. Вальборн прошел вдоль веранды первого этажа дворца к широкой и низкой лестнице парадного входа. Оказавшись внутри, он сразу же ощутил суету и напряжение, создаваемые многочисленными слугами, снующими по коридору. Из-за двери обеденной комнаты Берсерена раздался гулкий металлический стук упавшего блюда, а вслед за звуком оттуда выскочила перепуганная служанка с серебряным подносом в руке. Берсерен обедал.
– Ваша светлость?
Вальборн обернулся на голос и увидел приближавшегося бочком слугу.
– Не ходите туда. Его величество не в духе.
– Что, зол?
– Ох и лют! – Слуга болезненно съежился, покосившись на дверь. – Гонец был с юга. Прямо перед обедом.
– Плохие новости?
– Откуда нам знать, ваша светлость! Его величество гневается, хоть из дворца беги.
Дверь обеденной комнаты резко распахнулась, и слуга незаметно растворился в глубине коридора. Старикашка, как его звали втихую и слуги, и придворные, изволил оставить обеденную комнату. Берсерену было немногим за пятьдесят, но его щуплая, засохшая фигура, сморщенное, как вяленая груша, лицо, а главное, мелочный и въедливый старческий нрав создавали ощущение, что правитель оставался неизменным по меньшей мере последние сорок лет.
Берсерен, определенно, был не в настроении. Он нервно теребил пряжку на своем тесном, черном с золотом камзоле, будто силясь оторвать ее.
Острые, горящие нескрываемым раздражением глазки правителя впились в Вальборна.
– Племянничек явился! – Берсерен, скорчив брезгливую гримасу, окинул Вальборна презрительно-оценивающим взглядом, словно кобылу с пороком, выставленную на продажу. – И что это мы здесь делаем, а? Чего мы еще не выпросили у доброго дяди?
Кровь бросилась Вальборну в лицо, но он сдержался.
– Позвольте мне выразить вам почтение, ваше величество, – сказал он обычную приветственную фразу.
– Конечно-конечно… – с ядом произнес Берсерен. – Еще бы тебе не выражать мне почтение! Кем бы ты был, если бы не я, после того, как тебя выкинули из Бетлинка? Что там у тебя – повозки, еда, оружие?
– Ваше величество…
– Ничего ты не получишь. – Берсерен яростно глянул куда-то в сторону и пробормотал сквозь зубы:
– Они предали меня, никто из них и не думает идти под Келангу…
– Плохие новости с юга? – догадался Вальборн, на мгновение забыв обиду.
– Плохие?! – взвился Берсерен. – Ужасные отвратительные новости!!! Эта дура Десса, этот мужлан Донкар – они все у Норрена вот здесь, в кулаке. – Он шагнул вперед и помахал сухим, костлявым кулаком под носом Вальборна. – Ставят укрепления под Босханом, видите ли! Не успевают сюда, видите ли.
– Я слышал, что вы слишком поздно попросили поддержки, – вспомнил Вальборн брошенную Лаункаром фразу.
– Сплетни! Месяца им было мало, подумайте, Вальборн подумал.
Конечно, месяца было мало. – Берсерен неистощимо бушевал:
– Я справлюсь один с этим босханцем! Я покажу им, что все они – трусы и ничтожества. Вон и Госсар говорит, что у нас сильная армия, что уттаки – это так, возня одна. – Он перевел дух, шагнул вплотную к Вальборну и испепелил его бешеным взглядом Аунизу вверх. – А ты, племянничек, справляйся сам. Я дал тебе все, что мог, остальное – для города. Моя казна – не бездонная бочка.
– Я ничего не прошу, – воспользовавшись паузой, сказал Вальборн. – Я увел войско с Оранжевого алтаря и готов вместе с вами защищать Келангу.
Берсерен молча воззрился на племянника. Вальборну никогда и не думалось, что молчание может быть таким напряженным, таким насыщенно-ядовитым.
– Как это понимать, милый племянник? – обрел дар речи Берсерен. – Ты целую неделю клянчил у меня войско, чтобы защитить храм… ты уверял меня, что чуть ли не вся война зависит от этого, а теперь? Ушел?
– Триста воинов не могут противостоять десяти тысячам уттаков. Я сохранил и людей, и снаряжение.
– Сохранил?! – Голос Берсерена прорезался в полную силу. – Может, нам с тобой и остальную армию сохранить, уйти из Келанги? Ты оставил алтарь без боя, трус?!
– Ваше величество! – повысил голос Вальборн. – Сюда идут десять тысяч уттаков. Очень скоро я докажу вам, что вы ошибаетесь!
– Вы совершенно правы, ваше величество, – раздался рядом властный мужской голос. Оба спорщика вздрогнули и повернулись на звук.
– Простите, ваше величество, я шел мимо и услышал ваш спор, – продолжал Госсар, не удостаивая Вальборна взглядом. – Я не мог не вмешаться, услышав, как этот молодой человек разговаривает с вами. Прискорбно, но вынужден признать вашу правоту.
– Ты тоже так считаешь, Госсар! – принял поддержку Берсерен. – Мне стыдно говорить с тобой об этом, но из моего племянника не вышел ни правитель, ни воин.
