Я быстро схватил повод ее мерина и серый застыл.
– Баска, поверь, я все понимаю и не обесцениваю то, что ты делаешь, – таких слов от меня ни одна женщина не слышала, – но я знаю, что если женщина под влиянием эмоций начинает делать глупости, лучше ей довериться опытному мужчине.
– А стоит ли? – уточнила она. Пальцы вцепились в повод. Я уже готов был выслушать грязную Северную ругань, но Дел промолчала. Она молчала достаточно для того, чтобы успокоиться и подумать, а потом тихо вздохнула.
– У нас на Севере родственные связи очень важны. Они придают родственникам силу, мощь и будущее, как рождение ребенка дает будущее мужчине и женщине. И всем очень тяжело, когда хотя бы одна жизнь теряется
– мальчика или девочки, младенца или старика – потому что связь разрывается. Каждая жизнь для нас драгоценна и мы скорбим, но проходит время и мы приветствуем рождение и новый человек заменяет умершего, появляется новая жизнь, – соскучившийся мерин затряс головой и пряжки уздечки зазвенели. Не отвлекаясь, Дел успокоила его, похлопав ладонью по шее. – Вся мои родные были убиты, Тигр. Выжили только брат и я. Но Джамайла увезли. Я – дочь Севера, член своей семьи и сделаю все, чтобы вернуть брата домой, – она смотрела на меня решительно, и такая же твердость была в ее голосе, хотя говорила она спокойно. – Я поеду вперед несмотря ни на что.
Я взглянул на нее, восхитившую меня своей гордостью и женственностью. Но дело было не только в женственности. В ней была такая сила воли, такое стремление достичь своей цели…
– Тогда поехали, – отрезал я. – Мы здесь без толку паримся и теряем время.
Дел слабо улыбнулась и больше эту тему не затрагивала.
Ну что ж, немного повздорили. Маленькая стычка еще не война.
– Смотри! – закричала Дел. – Деревья!
Я проследил взглядом за ее вытянутой рукой и действительно увидел деревья – высокие тонкие пальмы со свисающими выгоревшими листьями и заостренными, светло-коричневыми стволами.
– Вода, – удовлетворенно сказал я. – Видишь, листья зеленые и сильные. Если они коричневые и пожухшие, значит воды нет.
– А ты сомневался? – растерялась она. – Ты привез меня сюда зная, что воды может не быть?
Она не злилась, просто очень удивилась. Я не улыбнулся.
– В Пендже никогда не знаешь, где найдешь воду, а где нет. И… Да, я привез тебя сюда зная, что воды может не быть, потому что ты очень старалась произвести на меня впечатление, что тебя не волнует ничего, кроме поисков брата, и тебе это удалось.
Дел кивнула.
– Ты думаешь, я дура. Глуповатая, неразумная женщина, – это был не вызов. Она констатировала факт.
– Тебя так волнует, что я о тебе думаю?
– Нет, – тут же улыбнулась она, – так же как вряд ли тебя волнует, что я думаю о Песчаном Тигре.
Она обогнала меня и поскакала к оазису.
На этот раз вода оказалась чистой и сладкой. Мы попробовали ее сами, потом напоили лошадей и наполнили фляги. Дел не скрывала удивления, что в Пендже можно найти такое сокровище: деревья предлагали спасительную тень, под ними росла трава – холмики бледной зелени соединенные длинными тонкими отростками. Песок здесь был таким же как в пустыне, но вместо тепла хранил прохладу. Всю мою жизнь я не переставал изумляться многообразию Пенджи. Что это был за странный мир. Он манил, он вытягивал из вас соки и дурачил бесконечными превращениями хамелеона. А потом убивал.
Оазис был большим. Его окружала каменная изгородь, построенная руками человека, чтобы защитить убежище от самумов. Пальмы возвышались над сеткой травы. Растительности было достаточно, чтобы в оазисе могли прожить два небольших племени, а может еще и караван или два одновременно пару недель. Все это время животные могли бы спокойно пастись, не угрожая природе этого уголка. Но задержись они подольше, и оазис мог был уничтожен полностью, а в Пендже нашлось бы немного людей, которые решились бы оставить другого без еды и воды даже ради своих животных. Обычно в подобных местах кочевники устраивали лагерь на неделю или две, а потом шли по пескам к следующему оазису и до прибытия других путешественников природа успевала оправиться. Хотя были случаи, когда оазисы уничтожались полностью бездумными караванщиками.
Колодец на самом деле был не колодцем, а больше напоминал водоем. Из глубокой трещины в земле били ключи, вокруг них много лет назад люди выложили из камней глубокий круглый бассейн футов семь от края до края. Водоем оказался внутри огромного каменного полукруга – какому-то богу вздумалось сложить эту стену на песке. Внутри этого полукольца росла самая густая поросль – жесткая, жилистая трава, в которой не было и намека на сладкий сок горных трав, но набить желудок можно было и ею.
В жаркие сезоны ключи били тонкими струйками и воды в бассейне было настолько мало, что она едва смачивала нижние камни. В такое время я подъезжал к источнику с обнаженным мечом. Мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которые до того боялись лишиться воды, что не допускали вторжения в оазис посторонних. Бывали случаи, когда мне приходилось сражаться за один глоток. Однажды я убил человека, чтобы напоить лошадь.
В это время года ключи наполняли бассейн до краев, вода переливалась через позеленевшие камни, так что Дел и я, расседлав и напоив лошадей, сбросили бурнусы, уселись в тени пальм, прислонившись спинами к кольцу камней, и расслабились, наслаждаясь желанной передышкой. Дел откинула назад голову, подставив лицо солнцу, и закрыла глаза.
– Юг так непохож на Север. Ты правильно сказал… они разные по виду и по характеру, как мужчина и женщина, – она улыбнулась. – Я люблю Север с его снегом, льдом, буранами. Но в Юге есть свое жестокое очарование.
Я ухмыльнулся.
– Большинство людей этого не замечают.
Дел пожала плечами.
– Мой отец учил меня смотреть на все места… и всех людей… открыто и с пониманием, учил хотеть понимать нравы других. Не суди сразу, говорил он, пока не узнаешь, что находится под одеждой или кожей. Даже пол не главное, – в ее голосе прозвучала нотка кислого юмора, – хотя судя по Южным законам, это вам трудно понять. В любом случае, я не притворяюсь, что уже поняла Юг, но он начинает мне нравиться.
Я пришлепнул насекомое, попытавшееся засунуть свой хоботок под кожу моего бедра. Я был почти обнажен, на мне осталась только набедренная повязка, которую носили большинство танцоров мечей – без ощущения физической свободы нельзя войти в круг.
– Мало найдется людей, которые назвали бы Пенджу приятным местом.
Дел мотнула головой и светлая коса скользнула по ее плечу как ящерица, взбиравшаяся на камень.
