Людям не понять, что это такое — полёт. Когда ты, сначала напрягая все мышцы, взлетаешь, а затем мерно паришь в воздушных потоках, слегка корректируя полёт чуть заметными наклонами тела или движениями крыл. Это чувство не подделать ничем.
А для неё небо теперь только с этого ракурса доступно — снизу. Более полувека она пригвождена к земле, а теперь ещё и ребёнок. Конечно, она любит его, заботится — иначе она просто не может. Она ведь валькирия. Пусть их и считают те же ангелы весьма циничными созданиями, но о своём потомстве они заботятся всегда. Для Хильд многое в воспитании сына ново. Во-первых, тот факт, что у неё родился сын — уже невероятное дело, но то, что его отец архангел, хоть и обездушенный, что-то, но значит. Во-вторых, мальчик родился с крыльями, и это оказалось несколько шокирующим для акушеров. Благо они не поняли, что это, и по согласию матери удалили непонятные аномалии, которые вышли за пределы нормального. Так же патологическим был сочтён скелет новорождённого, но к счастью, ангела люди в младенце не признали, сочтя торчащие из спины отростки мутацией. Как итог, у матери не будет нескольких лет упорного обучения ребёнка полётам.
Ко всему прочему, Арвинг оказался альбиносом — вероятно, тоже отголосок генетики. Собственно в виду того, что очень многие факторы жизни мальчика предопределил его отец, мальчик и получил своё имя. Арвинг — транслитерация норвежского слова «наследник». Вот только что именно унаследовал сын от отца, пока что неясно.
Однако настолько спокойных и здоровых детей местные доктора точно никогда не видели, часто закатывая глаза на два параллельных шрама на спине и на «ну совсем неправильные кости», однако мальчик ни разу ничем не болел. По идее, как выяснилось, людские дети настолько слабы, что первые годы жизни повально болеют всем, чем только можно. Сейчас медицина спасает большинство, а раньше выживали единицы, в виду чего матери рожали столько, сколько могли позволить организмы. Сейчас всё куда проще, но факт, что сейчас быть родителем, особенно для молодых девушек, считается не модным. Валькирию, которая сказала бы такое, обескрылили и сбросили бы с высоты.
Но это, к сожалению, люди…
Зато шестилетний мальчик, которого из-за «аномального» скелета за глаза или про себя многие называют уродцем, даст фору всем своим сверстникам. Это можно наглядно увидеть хотя бы по больничной карте Арвинга — обложка и несколько записей об осмотре и анализах. Всё! В то время как у многих в этом возрасте она уже изрядно заполнена.
В детском саду Арвинг также первый парень — тихий, спокойный, послушный. Через год в школу — вот там будет нервно за него, хотя как знать. Сейчас тут такие поганые времена и нравы, что уверенным быть ни в чём нельзя. И, как назло, испытания не спешат сбываться. А скорей бы — этому миру пора дать звонкий подзатыльник, а лучше стереть с лица земли всё его население. Совсем сошедшие с ума выродки творят всё, что вздумается с миром, в котором живут, и думают, что он всё стерпит. Забавно смотреть, как они грызутся между новоявленных рас. Уж чего-чего, а про неких монголоидов или негроидов ни в Ирии, ни в Едином мире никогда не слыхивали. Но что появилось, то появилось — всё идёт, всё меняется, как тут говорят порой.
А пока, кроме неба, ничто не волновало Хильд. Или как она звалась здесь последние семь лет — Хильда Торесен. Фамилию пришлось менять вместе с очередным набором документов, а вот от родового имени она отказаться права не имеет — это всё, что у неё осталось от прежней жизни. Жизни — правильное слово, то, что сейчас — не жизнь.
И началось это всё тогда, когда они на пару с архангелом, мягко говоря, обокрали машину инкассаторов, чтобы дать «жизни» Хильды новый финансовый импульс. Обошлось без жертв, если не считать одного сошедшего с ума инкассатора, который уверял всех, что обокрал их не кто иной, как ангел. Ещё двое ничего не видели, так как сильно ударились головой — Михаил с налёту ударил ногами в машину, отчего та слетела с дороги и сделала несколько кувырков. А вот один остался в сознании и видел, как около его рабочего авто мерно ходит крылатый посланник, пока его подельница вычищает машину от денежных средств.
Дело было громкое и непонятное. Информация и улики были настолько противоречивые, что сыщики ломали голову очень долго, но никаких следов так и не нашли. Показания удалось снять только с одного лишившегося рассудка бедолаги. Но как позже узнала Хильда, ни один ангел привлечён к суду так и не был. Людей же каких-то ловили, но это была в основном мелкая шушера и к ограблению никакого отношения не имела. Не вмещались, опять же, ни в какие версии следы от удара по корпусу машины — очень похожие на следы ног сорок седьмого размера. Такие же следы были обнаружены рядом с машиной, но что это была за обувь, понять не смогли, да и не подходили эти следы к машине. Внутри нашли отпечатки пальцев, но таких не было в базах данных, да и вообще у людей такого рисунка на пальцах не бывает — никаких привычных дельт, дуг, островов или спиралей.
Дело хоть и оказалось на полке, но про него всё ещё порой вспоминают в криминальных сводках. Что же до Хильды, то уже через три месяца она въехала в новую двухкомнатную квартиру — денег хватило бы ещё на несколько, но она решила не привлекать к себе излишнего внимания. Прошло несколько месяцев, и родился Арвинг, а так как это произошло на территории России, то ему полагалось отчество. В результате в бланке о рождении записали новорождённого как Арвинг Енгельссон Торесен. Хильда решила, пусть лучше будет на скандинавский манер, чем на русский — «Анхелевич» ну совсем не звучит.
В детсаду дети несильно дичились его, зато воспитатели несколько предвзято относились к «норвежцу», но позже, в виду идеального поведения последнего, быстро полюбили.
Хильда не работала — смысл? Денег им хватит при умном расходовании ещё надолго. Пока сын был в детсаду, Хильда занималась какими-то одной ей понятными делами, как считали соседи, с которыми, хоть убей, а дружить приходилось. На деле же Хильда снимала небольшое помещение, где устроила себе кузню, и в основном была там. Нет, она не делала что-то на продажу, просто так она тратила время, общаясь с металлом посредством изготовления разного оружия. Занималась она этим очень нерасторопно, и потому нельзя сказать, что дело было поставлено на поток. Всё упиралось в такое людское понятие, как «вдохновение», и порой она просто сидела над эскизами и любовалась на них.
Забрав же с детского сада своё чадо, она непременно гуляла с ним вместе. Часто они ходили в один дом, где был открыт выход на крышу, и подолгу там сидели, глядя в небо — сын словно помнил на уровне памяти крови, что чего-то в небе не хватает. После они шли домой, и после вполне обычного вечера Арвинг отправлялся спать.
