— А может обойдется…
— Дурак, ты Киромир, хоть и маг, но дурак — зачем они прямо перед воротами баллист натыкали, да и холмы рядом удобные, как раз для засады — пристрелят как гуся и все тут. Ну, ничего — с амулетом не пропадет, пускай хоть из катапульты бьют…
— Ладно, ладно, Даровит — хотя, конечно, за спиной у учителя — это не очень, но ты, пожалуй, прав. Значит заряжаю словом Кеннирэмено и несу Венке, так?
— Ну, да и несешь Венке… Только, чтоб тебя, Киромир! Кто из нас маг, какой Кеннирэмено! Кенниранненто — конечно же!
— Так там сила и тут сила — в чем разница-то?!
— Пустая твоя башка — вот сразу видно: целитель, да создатель, ничего в прикладной магии не смыслишь… Эх, жаль Ведовор на стенах все время — он бы лучше сделал, ну, ладно, впрочем — учись, пока я жив: Кенниранненто — это сила единовременно — тем больше энергии вложишь, тем сильнее амулет заработает: если на-полную выложишься, то пусть они хоть всем войском Запрещающий ритуал читают, наша магия все равно сильнее будет. А твое Кеннирэмено — это сила в приложении ко времени — больше вложишь дольше работать будет. Уяснил? Ладно, действуй… А я пошел, а то учитель еще что подумает — отвлеку его пока. Как сделаешь сразу к Венке, понял! Ну, давай.
И светловолосый быстрым шагом пошел к выходу… Еще несколько секунд по губам Киромира бродила мечтательная улыбка — как же, появится шанс хотя бы парой слов перемолвиться с Венкой, такой красивой и такой же холодной… Впрочем, он быстро отбросил лишни мысли и принялся за работу:
— Как там говорил Даровит: Кенниранненто — для времени, Кеннирэмено — для силы — главное не перепутать.
И взяв амулет в руки парень принялся творить волшебство…
Откуда ему знать, что все случится, как они и представляли: что учитель будет убит стрелой, подавляющей магию и что амулет, не получивший достаточно силы, не сможет передавить силу этой стрелы… Что будет битва, где не останется победителей, а трупы похоронят не разбирая, кто свой, а кто чужой… И что через триста лет, когда, наконец, сгниет укрепленная магией плоть, наконечник давно истлевшей стрелы выкатится прочь… А амулет, дождавшись своего часа выполнит свою задачу, вернув хозяина к жизни…
Какие мы только крепости не брали… Деревянные и каменные… Укрепленные цитадели, чуть ли не высеченные из цельной скалы, и целые города, ощетинившиеся стенами и башенками… Ну, а если же оценивать крепость, вставшую перед нами вскоре после рассвета — то ее, пожалуй, я могу сравнить ее разве что с Ладорой — Твердыней Севера, той самой цитаделью которую мы так безуспешно штурмовали последние три месяца войны… И хотя сравнение будет явно не в пользу этой Таэр-Тороссе, это вовсе не говорит о том, что нам сегодня будет легко… И, чем дольше я гляжу на крытые каменные стены, на тяжелые окованные железом ворота, на, в конце концов, возвышающуюся в глубине башню донжона… тем больше убеждаюсь, что Жент в чем-то была права… Крепость, конечно, взять можно — вот только нам, в смысле конкретно нам троим это не светит: мы там в прямом смысле этих слов костьми поляжем, расчищая дорогу для тех тысяч что пойдут следом…
— Десятник! — даже, весьма иронично относящаяся к потугам живых противостоять нам, Валешка и та, кажется, впечатлилась открывшимся видом — Я все понимаю, но разве не мы выиграли войну?
— Ну… раз все эти города, которые мы брали раньше, держат руку короля и веруют в Свет… наверное выиграли мы!
— А тогда какой… какой… какой живой догадался построить на границе с только что завоеванной территорией такую махину! Если я хоть что-то помню о том, как живые строят крепости, то здесь работы было минимум на тридцать лет!
— Валешка, боюсь сейчас гораздо больше тебя должно волновать какой немертвый эту махину, как ты говоришь, захватит, ибо у меня, пока подходящих кандидатур нет — как по мне, так тут нужно все наше осадное снаряжение, которое давно уже сгнило на руинах Ладоры и минимум месяц правильной осады!
— Я была так в этом уверена, десятник… Не знаю, как вы — но я еще помню, кто нами командует — и, клянусь… Валешка запнулась, бросив взгляд на Фалка, с интересом прислушивающегося к нашей перепалке, но упорно смотрящего куда-то в сторону — клянусь своим мечом, что для Полководца эта крепость не станет большим препятствием, чем любой из тех ручейков, что встречались у нас на пути…
— Ну, ну… Нет, ты, безусловно, права, Валешка, но… Битву у перевала, во время прошлого перехода через эти горы, мы ведь тоже выиграли — хотя врагов было почти на треть больше… Только вот, как ты объяснишь это тем пятнадцати тысячам, что остались там навсегда?
Валешка уже даже открывает рот, чтобы возразить, — но тут над войском встает тяжелый гул сигнального рога. А следом начинают перекликаться рожки поменьше — и мой в том числе: колонна распадается на две части, медленно перестраиваясь в полукольцо, и каждый десятник должен следить, чтоб не нарушился строй, чтобы десятка не отстала и не вырвалась вперед — и хотя нам ничего не угрожает, но дисциплина превыше всего… особенно в армии немертвых. А со склонов гор вокруг тем временем по одной, по две спускаются десятки внешнего охранения, спеша занять свои места в боевых порядках. В это же время вперед выдвигаются ранее державшиеся поодаль подразделения седьмой тысячи — каждый из солдат несет в руках тяжелый, в человеческий рост деревянный щит, окованный спереди железом. Кроме того, на каждую сотню приходится длинная осадная лестница с крюками на концах, чтобы цепляться за стены, — способы ведения осады неизменны, хоть триста лет назад, хоть сейчас…
Минут через десять все маневры закончены и войско выстроено напротив крепостной стены… Нам пока досталась относительно безопасная позиция — на правом фланге, около скалы — но самое подлое, что даже здесь я оставить Жент не могу! Оставить с ней кого-нибудь как раньше не выйдет — сейчас приказы отдает, наверное, лично тысячник, а сотники и тем более мы, десятники, лишь передаем их приказы по строю. Бросить мешок здесь — тоже не выйдет: уж слишком подозрительно он выглядит, а мы к сожалению не в заднем ряду — я ведь даже не знаю сколько еще сотен пройдут мимо этого места. Ну, а про то, чтобы просто отпустить девочку одну, и речи нет — с минуты на минуту нас пошлют в атаку и ее просто зарубит первый же встречный солдат — а выбраться незаметно невозможно — наша сотня стоит не с краю, а между двух других!
— Десятник — Фалк резко оборачивается ко мне, указывая куда-то вбок — смотрите…
Протяжный голос рога и топот тысяч ног заглушают его слова — штурм начался… Три тысячи воинов, удерживая линию строя со всех ног бросаются к возвышающейся впереди стене — а в ответ настоящим ливнем сыплются стрелы и арбалетные болты… к несчастью для защитников крепости абсолютно для нас безвредные… Сто метров… Стрелы, наконец, находят первую добычу — они не могут убить, но сбивают с шага, ломая строй… Пятьдесят метров… Солдаты, все как один, повинуясь сигналу рога вскидывают над головами щиты, заранее готовясь к встрече с наверняка припасенными тяжелыми камнями — единственному, что может навредить немертвому войску… Десять метров… Еще чуть-чуть и… Но в это мгновение, когда осталась каких-то десять шагов до сих пор ровный строй ломается и вместо ровных рядов до стен докатывается перемешанная куча из костей, доспехов и осадных щитов… А сверху уже сыплются смертоносные камни, ломая в равной мере что не такие уж и прочные бронзовые доспехи, что хрупкие кости…
