— Ладно, — заключила Фэрил. — Ну а что было дальше? Дэлавар повернулся к Урусу:
— Пять суток я вместе с пикси шел по следу твоих отца и дяди, державших путь к Великому Гринхоллу; они кормили тебя пережеванной пищей, которую взяли с собой в дорогу, поили водой и соком, выдавленным из ягод. Я нашел тебя немного беспокойным, но в общем–то здоровым и вполне нормальным благодаря их нежной заботе.
Наконец они добрались до поселения баэронов в лесу, куда ночное отродье не рискнуло бы сунуться. А когда я узнал, что Уран и Ники усыновили тебя, стало ясно, что о твоей жизни и воспитании можно не беспокоиться.
Внезапно глаза Уруса наполнились слезами, и он сжал руку Риаты в своих ладонях:
— Я и вправду получил нормальное воспитание, друг мой, и спасибо тебе, волк–волшебник Дэлавар, за то, что ты раскрыл мне тайну моего происхождения.
Дэлавар сделал жест рукой, как бы давая понять, что ему больше нечего добавить к сказанному, но тут Фэрил, внезапно повернувшись к Урусу, спросила:
— А почему бы тебе не называть его дядей, а не волком–волшебником? Ведь он же твой кровный родственник.
ОСЕНЬ–ЗИМА 5Э993
(шестнадцать лет тому назад)
Внезапно Фэрил остановила пристальный взгляд золотых глаз на Дэлаваре:
— Послушай, а где тебя носило столько времени, дядюшка волк? Почему ты явился только сейчас, чтобы повидать Уруса? Почему не рассказал ему все раньше? Какие непреодолимые обстоятельства мешали тебе встретиться с племянником?
Дэлавар поднял руки, показывая, что сдается еще до начала спора, и сказал:
— За все эти годы я не раз бывал в Великом Гринхолле. Я навещал Уруса, правда не в прямом смысле слова: наблюдал за ним издалека, а иногда принимал облик эльфа и слушал, что говорили о нем. Было ясно, что он окружен заботой, любовью и жизнь его протекает благополучно и в довольстве. Но даже при этих условиях он был вправе узнать свою родословную, и я решил, что расскажу ему все, когда он станет достаточно взрослым — тридцатилетним, как я полагал.
— Хмм, — отозвалась Фэрил, — тридцать лет варорцы тоже считают началом зрелости.
— В тридцать лет меня выбрали предводителем нашего клана, — сказал Урус.
— Я знаю. — Дэлавар помолчал, затем продолжил: — Когда тебе исполнилось тридцать, я находился в другом месте, занимаясь делами вдалеке от тебя. Спустя три зимы я вернулся, чтобы повидаться с тобой, но к тому времени ты уже покинул Великий Гринхолл.
— Да, я преследовал Стоука, — тихо и сдержанно ответил Урус, но в его глазах блеснул непогасший огонь давнего гнева. — Он зверски убил отряд баэронов.
— Да. И тебе пришлось изрядно погоняться за ним по Митгару.
Фэрил была известна эта полоса жизни Уруса, и, переведя взгляд с него на Риату, она улыбнулась:
— Именно тогда вы и встретились. — Затем, обернувшись к Дэлавару и нахмурив брови, сказала: — Но это не объясняет столь долгого отсутствия. За сотни лет можно было найти время.
Дэлавар слегка раздвинул губы в улыбке:
— Если вы слегка пороетесь в памяти, уважаемая госпожа Фэрил, то наверняка вспомните, что несколько сот лет Урус провел в ледниковом плену, откуда откопали его не кто иной, как вы, а с тех пор прошло всего лишь пять лет.
Фэрил покраснела от смущения.
— Да… Правда,— пробормотала она и добавила: — Что ж, тогда у вас есть полновесное оправдание.
Стены содрогнулись от хохота Дэлавара, за которым собеседники не сразу услышали шум и царапанье со стороны входной двери. Когда же Урус, подойдя, отпер ее, все увидели лежащую на пороге тушу оленя, а чуть позади на снегу вольготно расположилась стая серебряных волков.
Урус достал веревку и, обвязав задние ноги оленя, поднял тушу в воздух и приготовился свежевать добычу.
— Мы пошлем часть мяса в Коронный Зал, — сказал он, закрепляя конец веревки. — Уж они–то используют его как надо.
— Оставь один окорок себе, — посоветовал Дэлавар, — ведь один съем я, так пусть второй будет у тебя.
— Я как раз так и решил, — ответил Урус; они с волком–волшебником смотрели, как кровь вытекает через зияющее отверстие на горле, образуя на снегу розовую, тут же замерзающую наледь.
Вдруг Урус глубоко вздохнул, задержал дыхание и на выдохе решительным голосом произнес:
— Кажется, выбора в этом деле у нас нет. Я о том, что Бэйра следует отметить.
Дэлавар медленно покачал головой; его серебряные волосы засверкали, как водяная пыль над водопадом.
— Нет, ведь он рано или поздно будет связан узами с каким–либо существом. Но имеется возможность выбора, можно избрать облик, который он будет принимать, а для этого надо, чтобы между ним и избранным существом установились узы и чтобы воздействие таких же уз по отношению к нему испытывало и избранное им существо.
Урус начал срезать мускусные железы с задних ног оленя, стараясь не повредить их и не испортить мясо неприятным запахом. Он отложил срезанные железы в небольшую корзиночку, чтобы потом отдать мастерам Арденской долины, которые использовали их для изготовления благовоний. Затем, обтерев руки снегом, он оглянулся, посмотрел на дом и сказал:
— Я поговорю с Риатой.
А там, в их маленьком жилище, Риата, стоя у детской колыбельки; говорила Фэрил:
— Хотя я не хотела бы, чтобы это предсказанное бремя отягощало моего ребенка, но его судьба — стать Скитальцем по Мирам, и тут уж ничего не поделать. То же самое и с изменением облика, тут, как мне кажется, особо выбирать не приходится.
Фэрил только вздохнула в ответ:
— Ты права. — Но вдруг ее лицо вспыхнуло. — Мне кажется, и ты со мной согласишься, это не причинит Урусу боли. Ведь его способность менять облик не раз спасала ему жизнь. И твою жизнь, и мою, и жизнь Аравана.
Риата печально кивнула в ответ и, подойдя к окну, стала смотреть на дерево, стоящее посреди ровной, засыпанной снегом поляны, где Урус свежевал тушу оленя.
Урус повернул голову и посмотрел на Дэлавара:
— А что бы ты мог предложить для Бэйра? Какое животное?
Дэлавар пожал плечами:
— Какое–нибудь сильное, ловкое и, конечно, выносливое. Умное, скрытное, в нужных обстоятельствах свирепое, а в обычных — кроткое и ласковое.
— Медведи достаточно сильные и выносливые, могут быстро бегать на короткие расстояния. А что до свирепости… Временами я бывал очень жесток, если это было необходимо. Кротость и ласковость… С этим труднее. Что же касается ума и скрытности, тут уж не мне судить.
— А что, если рысь? — спросила Фэрил, качая колыбельку. — Или какая–нибудь из семейства этих больших полосатых кошек, которые, как говорят, обитают на востоке.
