Господа в балахонах первыми заговорили с ним.
Оказалось, что они прекрасно осведомлены, как его зовут. Это было странно и подозрительно, ведь сам Корсар готов был поклясться, что видит их впервые в жизни.
Странные существа уговаривали Корсара вступить в какое-то то ли братство, то ли сообщество, точного названия которого маг так и не запомнил. Они наперебой убеждали его, что, раз он погубил их брата-наставника теперь, как честный колдун, просто-напросто обязан напялить балахон убитого и стать одним из них.
Корсар признал за собой вину — да их брат погиб от его руки. Но объяснил, что между ними состоялся честный магический поединок, причём именно их брат бросил ему вызов. Так что ни о каком коварном убийстве в данном случае и речи быть не может. Он победил в честном бою и никому ничего не должен!
Балахонщики внимательно слушали пока он говорил и даже согласно кивали, но, стоило ему замолчать, снова стали наперебой упрашивать примерить балахон убиенного братика. Корсар отказывался. Сначала вежливо, потом не очень вежливо, затем и совсем невежливо.
Но они продолжали его уговаривать, по десятому разу талдыча что-то там о судьбе, о том, что он, все одно, никуда от них не денется и для всех было бы намного проще, если бы он согласился добровольно последовать за ними. Если же он продолжит упрямиться, они будут вынуждены применить силу.
Доведённый до бешенства Корсар вскочил из-за стола и, совершенно не стесняясь в выражениях, популярно объяснил «белым балахонам» в каком месте он видел их «заманчивое» предложение и в какой веселой компании…
Проорав последнюю до предела напичканную грязным сленгом фразу, маг почувствовал, что проснулся. Весьма взбодрившись от осознания подобного факта, он направился в ванную комнату, где вылил себе на голову пару ведер холодной воды.
Возвращение на родной остров обернулось для Корсара сущим кошмаром.
После разговора во сне с колдунами в белых балахонах, и их откровенных угроз, Корсар вплел в свою обычную магическую защиту семь дополнительных заклинаний. Подобный перерасход магической энергии на поддержание в постоянной готовности огромного количества боевых заклинаний, плюс невозможность толком поспать в течение четырнадцати дней, могли привести к самым плачевным последствиям. Решив подстраховаться, Корсар шёл на смертельный риск, за две недели плавания он запросто мог умереть от истощения. К счастью он сдюжил. Но по приезде в Красный город магу пришлось долго восстанавливать основательно пошатнувшееся здоровье.
Во время плавания колдуны в белых балахонах неоднократно пытались пробиться сквозь его магическую защиту, но Корсар был постоянно на чеку и успешно отбивал все их атаки. Особенно тяжко ему пришлось в последние дни плавания, когда силы были уже на исходе, а белые колдуны, понимая, что добыча ускользает, усилили натиск. И все же он выдюжил…
В первую неделю плавания белые колдуны атаковали мага только по ночам, и Корсар долгое время никак не мог понять: как же они проникают на корабль? Очередной балахонистый «братец» вдруг появлялся на палубе в нескольких шагах от него, атаковал, испытывая на прочность защиту мага, и, спасаясь от кулаков разъярённого великана, тут же выпрыгивал за борт. И растворялся в ночи. Создавалось впечатление, что докучливые колдуны являются на корабль прямо из океанских глубин, там же они и ищут спасения (кстати, эту теорию подтверждало и эффектное явление из океанской волны убиенного Корсаром балахонщика). Но на второй неделе плаванья белые «братцы» усилили натиск и, вдобавок к ночным атакам, стали тревожить Корсара и днём.
При свете тайна их внезапных появлений и исчезновений быстро раскрылась. Преследуя очередного балахонщика, Корсар увидел маленькую белую лодочку плывущую у самого борта корабля, именно в неё, а вовсе не в бушующий океан, как он думал, спрыгнул белый «братец», спасаясь от его кулаков. В запале погони маг ударил по утлой лодочке багровой молнией, которая по идее должна бала разнести жалкую посудину в щепки, единственное чего он добился, — лишь чуток опалил молочно-белую корму. Сотворить вторую молнию Корсар не успел — очертания лодочки вдруг заколыхались, и прямо у него на глазах она за считанные мгновения превратилась в бесформенное белое облачко. А налетевший тут же легкий ветерок, развеяв туман, не оставил от неё и следа…
Обе стороны, и нападающая, и обороняющаяся, в выяснении отношений друг с другом нисколько не стеснялись в средствах. Но на обилие разноцветных молний и частые порывы ураганного ветра прочие пассажиры корабля и его команда совершенно не обращали внимания — опасаясь паники, Корсар отвёл им всем глаза. Каково же было изумление капитана, когда в порту Красного он обнаружил, что одна из трёх мачт на корабле начисто обломана у самого основания, а палуба покрыта толстым слоем копоти, что большая часть парусов превратилась в жалкие лохмотья, а те, что чудом уцелели, зияют множеством прорех с опалёнными краями. Кроме того, с корабля за время плаванья загадочным образом без вести пропало семеро матросов и пятеро пассажиров (несчастные простились с жизнью, оказавшись на линии магической атаки). Вот такой «замечательный» итог двухнедельного океанского путешествия.
Приключения, произошедшее с магом во время седьмой поездки на Большую Землю год за годом блекли и стирались из его памяти. Очень скоро он напрочь забыл, что на белом свете существуют некие колдуны в белых балахонах, колдовская сила которых практически не уступает магической мощи истинных магов Ордена Алой Розы. Единственное, что он помнил — это странное табу, наложенное на посещение Большой Земли. Оно звучало примерно так: «Ни в коем случае нельзя покидать остров Розы!». Почему нельзя — Корсар уже не помнил, но, подчиняясь своему запрету, отказался от поездок на материк.
Однако девяносто лет — слишком большой срок. На протяжении этой почти бесконечной череды лет коротенький запрет затерялся где-то на задворках памяти. И вот, лишь теперь, к сожалению, только теперь давно забытые воспоминания наводнили мозг Корсара сотнями ярких образов девяностолетней давности.
— Итак, Корсар, вы вспомнили приключившую с вами девяносто лет назад историю. — Голос Зога был по-прежнему беспристрастен. В нем не было злорадства, совершенно отсутствовали какие-либо покровительственные нотки, просто сухая, четкая констатация фактов. И пугающее спокойствие. — Прекрасно. Теперь вы имеете представление о том, кто ваши похитители и что им от вас нужно.
