Экзетер бросил на Смедли горький взгляд.
– Думаю, может найтись. Хотя скорее всего нет.
– Мне кажется, я знаю одно безопасное место, – сказал Смедли.
– А! Действительно безопасное? – ласково спросил хирург.
Чего это он спрашивает? И нога Экзетера снова предостерегающе пнула его.
– Язык на замке – меньше взысканий, сэр.
Стрингер снова усмехнулся, но глаза его беспокойно забегали – или это только кажется?
– Если его задержат, капитан, мое участие в этой афере может выплыть наружу. Я должен быть уверен, что у вас имеется надежное убежище для него.
Застрелен при попытке к бегству?
Нет, это какое-то безумие! Выдающийся хирург предлагает подозреваемому в шпионаже и убийстве бежать из-под его опеки? А вышеупомянутый шпион намекает, что вышеупомянутый хирург на деле хочет убить его, – и Джулиан Смедли верит им обоим? Он окончательно рехнулся.
– У школьного друга, сэр. У Алана Джентила. Мы с ним вместе были при Сомме. Он получил благословение.
– Что-что? – удивился Экзетер.
– Ранение. Благодаря ему он вернулся на благословенную Родину – в Англию.
– А-а…
Где же он был все эти три года, что ни разу не слышал этого выражения? Алан Джентил умер от скарлатины в тринадцатом, и Экзетер наверняка помнит это – он поймет, что все это блеф.
Похоже, Стрингера это удовлетворило.
– Отлично. Дальше. Как вы предлагаете вывести его за пределы больницы?
– Он может выйти под моим именем. – Смедли вытащил свое портмоне и помахал им в воздухе. – У меня талон на бесплатный проезд в автобусе до Кентербери и далее поездом до Чичестера. – Он повернулся к Экзетеру, наступив при этом ему на ногу. – Окошко твоего сортира как раз выходит на навес купальни. Вылезешь перед рассветом в пятницу.
Экзетер невозмутимо ждал. Внешне он все еще выглядел мальчиком-персиком из лета четырнадцатого года, но что-то внутри него постарело, должно быть, на сотню лет.
– На полпути к воротам, слева, есть какой-то древний летний домик, – продолжал Смедли. – Встретимся там. Выйдешь за ворота по моим бумагам.
– Времени маловато, – невозмутимо сказал Экзетер. – Меня хватятся при утреннем обходе.
– Сначала они обыщут дом, – буркнул Смедли. Весь план был шит белыми нитками. Он никого не убедит, если сам Экзетер начнет выискивать в нем слабые места.
Стрингер нахмурился, стряхивая пепел с сигареты узловатым пальцем профессионального хирурга.
– Я попробую подъехать завтра к вечеру и задержаться здесь до утра. Тогда утром, я, возможно, и смогу немного замутить воду.
Нет, это уже слишком! Хирург, похоже, и впрямь поверил в эту белиберду. Смедли ощутил острый приступ радости, словно корректировщики сообщили, что он накрыл цель. Он толкнул Экзетера ногой.
– Я буду в твоей одежде пугало-пугалом, – возразил Экзетер.
– Ты и так пугало что надо. Я попробую стянуть что-нибудь в кладовой. Если есть мысли получше, выкладывай.
– Нет. Но что будет с тобой?
– Рано или поздно меня найдут – связанного и продрогшего в нижнем белье. Как ты посмел поступить так с калекой, скотина?
– Но вы же замерзнете! – возмутился Стрингер. – Возможно, вам придется прождать там несколько часов. В вашем-то состоянии, капитан?
Он покроется гусиной кожей уже через десять минут. Однако до этого не дойдет.
– Переживу как-нибудь.
– Неплохо сказано! – одобрительно кивнул Стрингер. – Теперь нам ясно, как вы заслужили все свои медали. Очень смело! И необычно! Вы согласны, Экзетер?
– Я очень признателен вам обоим.
– Это слишком малое вознаграждение за самый красивый матч в моей жизни. Так, а как он найдет Джентила?
Смедли чуть было не спросил: «Кого?»
И снова этот тип выказывает слишком много любопытства. Чичестер вряд ли прозвучит достаточно убедительно. Где-нибудь поближе?
– Богнор Регис. Китченер-стрит, семнадцать, прямо за станцией.
Стрингер покосился на часы и потянулся к сигаретнице.
– Отлично! А теперь, Экзетер, могу я попросить вас о небольшом одолжении?
– Да, сэр?
– Мне хотелось бы услышать, где вы были три последних года – как вы бежали из Грейфрайерз, как вы оказались во Фландрии. Мне просто любопытно.
В первый раз каменное спокойствие Экзетера, казалось, дало крошечную трещину.
– Сэр, если я даже намекну вам о том, что со мной случилось, вы тут же наденете на меня смирительную рубашку и запрете в камеру для буйнопомешанных!
– Не думаю. Я принимаю тот факт, что все происходящее вокруг вас не поддается объяснению. Вряд ли вы поведаете историю неправдоподобнее тех, что я пытался вообразить себе, обдумывая ваши исчезновения и появления. – Теперь хирург вовсю излучал властность. – Я сомневаюсь, что увижу вас после того, как вы выйдете из этой комнаты. Поэтому я хочу услышать ваш рассказ. Правду, какой бы она ни была. – Улыбка его не скрывала откровенной угрозы: рассказ – или никаких побегов.
Экзетер прикусил губу и покосился на Смедли.
– Обо мне не беспокойся, старина! – сказал Смедли. – Как говорят моряки, я уже за бортом.
Экзетер вздохнул:
– Есть другие миры.
– Вы имеете в виду что-то вроде астральных плоскостей? – кивнул Стрингер.
– Вроде них, но не совсем. Другие планеты. Сэр, позвольте, я ограничусь этим?
– Нет. Насколько я понимаю, тому, как вы исчезли и появились, должно быть сверхъестественное объяснение, и я не хочу сойти в могилу, гадая, каково оно. Выкладывайте.
Экзетер вздохнул и закинул ногу на ногу.
– Я был в другом мире, который мы называем «Соседством». В некотором роде он напоминает Землю – в чем-то больше, в чем-то меньше. Там другой животный мир, другая география, но солнце то же и звезды те же. Люди похожи на европейцев – от итальянцев до шведов.
Он помолчал, оценивая реакцию Стрингера.
– Понимаете? Возможно, вы думаете, что я спятил или вешаю вам лапшу на уши.
– Звучит похоже на Жюля Верна, – согласился хирург. – И как же вы попали в эту страну эльфов?
– Я отправился в Стоунхендж, разделся догола и исполнил священный танец. – Экзетер сделал вид, что смутился. – Вы уверены, что хотите услышать еще?
– О, несомненно! Но почему Стоунхендж?
– Потому что он… то, что называют понятием «узел». Это своего рода естественные священные места. Их много, и в узлах часто расположены церкви или старые развалины, или просто камни, стоящие вертикально. Знакомо ли вам чувство странной дрожи, которая пробирает вас в древних постройках? Это то, что называется «виртуальностью», и это означает, что вы ощущаете узел. И если вы знаете подходящий ключ или пароль – танец и пение, – этот узел может служить в качестве перехода. Каким-то образом узлы этого мира соединяются с узлами Соседства или других миров. Люди перемещаются в обе стороны уже сотни… возможно, тысячи лет. Надо только знать ритуал.
