— Деглейн с прошлого года работает лудильщиком, — сказала Хэлис. — Он и сейчас подчиняется мне, как наемник? Я бы не хотела спорить из-за этого.
Барышня сама села на табурет.
— Нет, я так не думаю.
— Я не хочу давать Пейту повод раздувать неприязнь между наемниками и колонистами. Кажется, пришло время договориться о новых правилах: где действует приказ Д'Алсеннена и где имеет силу моя власть. — Хэлис смотрела на Гуиналь, изучая ее лицо в форме сердечка, потом решительно повернулась к госпоже Чевен. — Но Пейт определенно подчиняется мне, и я прослежу, чтобы он как следует отведал моей плетки. Пейт больше не будет чернить имя Катрис.
— Это удовлетворяет твою жалобу, не так ли? — Барышня рассеянно пригладила каштановые косы, уложенные кольцом на макушке, и я заметила зеленые пятна на ее мягких, изящных руках и грязь под аккуратно подстриженными ногтями.
Привычка повиноваться любому человеку знатного происхождения заставила пожилую женщину встать.
— Думаю, да.
— Пошли ко мне Катрис. — Гуиналь ободряюще улыбнулась. — Я посмотрю, как там ее ребенок.
— Это было бы очень любезно, барышня. — Госпожа Чевен вздохнула с облегчением. — Это ее первенец… ну, есть вещи, о которых девушка не спрашивает у матери. — Она взглянула на нас с Хэлис и, краснея, сделала прощальный книксен Гуиналь.
— Женщины в Старой Империи никогда не носили бриджи? — Я весело смотрела ей вслед.
— Мне об этом неизвестно, — усмехнулась Гуиналь, но мимолетная улыбка не коснулась ее светло-карих глаз.
— Высшее Искусство может тебе сказать, точно ли Дег — отец? — прямо спросила Хэлис.
— Возможно. — Дворянка задумалась. — Но какое это имеет значение, если он любит Катрис и признает ребенка?
— Я бы хотела заранее знать, если он родится с носом Пейта, — строго ответила моя подруга. — Для начала я отправлю Пейта обратно за океан до родов Катрис.
— Которые почти наверняка будут предосенью. — Незащищенное лицо Гуиналь на какой-то миг помрачнело. — Еще одна. Дрианон знает, где мы найдем достаточно нужных трав. — Она посмотрела на длинный стол, где женщины все еще старательно разбирали травы, шепотом переговариваясь и украдкой поглядывая в нашу сторону. — Удивительно, как за эту зиму еще удалось что-то сделать, когда столько младенцев ожидается между сенокосом и жатвой.
Я так и не решила, чего больше в голосе дворянки — неодобрения или зависти. Не важно, я не собираюсь ни принимать роды, ни рожать, и я дважды об этом позабочусь, готовя свой запас трав, как только лоза Халкарион зацветет на этой стороне океана.
Хэлис тоже интересовало другое.
— Нам нужен Д'Алсеннен… — Она прервала себя, когда двое мужчин с воинственными лицами торопливо вошли в холл и устремились к Гуиналь.
— Барышня…
— Госпожа…
Один был колонистом, я его смутно узнала. Другой — ремесленником, приехавшим в прошлом году, после того как Д'Алсеннен нанес визит в Тормейл, чтобы уладить несколько вопросов с императором Тадриолом, и начал вербовать новую кровь в необходимые ремесла.
— Это поросята, — начал один.
— Я заплачу, когда их забьют, — запротестовал второй. Его тормалинский уже был окрашен древними интонациями и смешанными акцентами наемников, которые объединялись в самобытный говор Келларина.
— Их десять в помете, — воззвал первый к Гуиналь. — Нам с женой не съесть столько колбасы! Нам нужны дрова. А у него они сложены до самых стрех…
— И я сам их колол, сам проливал пот, — перебил того ремесленник. — А свинью твою покрывал хряк Истла, не ты!
— Я разговариваю с барышней. — В голосе Хэлис слышалась зловещая резкость, и мужчины отступили на шаг.
Колонист неловко скрутил шапку в своих квадратных руках.
— Прошу прощения, гос… — он проглотил слово «госпожа», когда Хэлис свирепо глянула на него.
— Если хочешь, чтобы Д'Алсеннен распространил свою власть на Деглейна, командир, обсуди это с ним. — Гуиналь встала, разглаживая перед своего простого платья. — У меня здесь дел больше чем достаточно.
— Вижу. — Моя подруга нахмурилась, и спорщики снова попятились, но я не думаю, что ее гнев был направлен на них. — У тебя уже есть обученные адепты? Почему они не разделят твои обязанности?
Барышня напряглась.
— Мы немного продвинулись за зиму, но из-за такого количества дел время занятий ограничено.
— И всегда быстрее и легче сделать все самой, чем показывать кому-то другому, — добавила Хэлис. — Зачем рисковать, что они все напутают?
Ее голос был твердый и в то же время сочувственный. Она посмотрела на Гуиналь с высоты своего роста и улыбнулась. Надо заметить, что улыбка — редкая гостья на лице моей подруги.
— Все это, конечно, здорово, но ты должна позволить людям учиться на их собственных ошибках.
— Это мне решать, как лучше обучать практикующих Высшее Искусство. — Дворянка вздернула подбородок, и на ее лице застыло выражение ледяного высокомерия. — Спешка часто не в ладах с мудростью, а мы вряд ли можем себе позволить даже самые мелкие ошибки. Добрый вам день. — Гуиналь резко кивнула и быстро пошла к ждущим ее женщинам, оставив двух спорщиков в полной растерянности.
Хэлис направилась к выходу. Следуя за подругой, я обратила внимание, что она рассеянно потирает бедро, сломанное пару лет назад. Знания Гуиналь и исцеляющая сила ее Высшего Искусства спасли Хэлис от участи калеки, а моя подруга — человек, который всегда отдает долги, независимо от того, нуждается дворянка в ее помощи или нет.
— Этой девушке нужно тратить чуть больше времени на себя и гораздо больше спрашивать с других. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз говорили без помех. Обязательно кто-то влезет со своими жалобами, ссорами или просьбами дать совет по какой-то мелочи. — Хэлис бросила на меня свирепый взгляд. — Вокруг того стола не было ни одного из адептов, которых она якобы обучает.
— Не смотри на меня, — предупредила я. — Мои Лесные чары — только примитивное Высшее Искусство, и другое меня не интересует.
То, что Гуиналь едва скрывала свое презрение к такой незначительной магии, не вызывало у меня никакой любви к этой дворянке.
— Ты могла бы научиться более сложному Высшему Искусству, — возразила Хэлис. — У тебя явные способности к колдовству.
— Я не хочу.
— Ты имеешь в виду, Райшед не хочет? — парировала Хэлис.
— Когда это я пряталась за мнением мужчины? — фыркнула я.
Райшед не говорил мне, что не хочет, чтобы я изучала Высшее Искусство с Гуиналь. Вероятно, мой возлюбленный ничего не сказал бы, если б я стала брать уроки. Но ему это все равно не понравилось бы. И этого было достаточно, чтобы склонить чашу весов в сторону моих собственных сомнений. Конечно, интересно узнать, как Гуиналь творит свои заклинания без песен — единственного известного мне способа призывать эфирную силу. Но я не настолько любопытна. Уметь зажигать огонь или заметать следы — это хорошо, но я-то знаю, что Высшее Искусство может проникать в человеческие головы и даже убивать, не оставляя на теле никаких следов. Люди, обладающие такой силой, всегда вызывали у меня подозрение, несмотря на их самые лучшие намерения. А тех, кому я доверяю, я могла бы сосчитать на пальцах одной руки.
