Конан что есть силы пнул стоящую у его ног урну, посылая ее в зев разверзнутой бездонной ямы. Сосуд, вращаясь, взлетел над пропастью, на секунду завис в воздухе…
…и взорвался тысячью осколков. Крутящимся вихрем из него вырвалось облако ярких огоньков всех мыслимых цветов и оттенков и роем взметнулось к потолку.
Это были души, которых Даргорд лишил тел и запер в тесной урне.
Колдун заверещал — тоненько, страшно. Отшатнулся, потерял равновесие, упал.
Круговерть огоньков, точно услышав его крик, мгновенно превратилась в клин, который молнией рванулся к Даргорду. Защитное марево не выдержало удара и, вспыхнув, погасло. В тот же миг омерзительная тварь из Подземного Мира, словно лишившись невидимой поддержки, рухнула в бездну. Бело-голубой свет исчез.
Теперь зал был освещен лишь колеблющимся светом факелов и мерцанием потерянных душ. Разноцветный вихрь окружил Конана, и мозг его вновь наполнился хором голосов: «Спасибо, Конан… Ты спас нас, Конан… Мы поможем тебе, Конан…»
Вспышка света — и железные оковы на руках, ногах и шее Конана рассыпались в пыль.
Он был свободен.
Ярость все еще переполняла его. Не осознавая, что все уже закончилось, что чудо спасло его, киммериец могучим прыжком оказался на другой стороне колодца и рывком поставил старуху на ноги. Та оказалась на удивление легкой — почти невесомой, и Конан без труда поднял ее в воздух.
— Ты говорил, что тебе нужно мое тело? — прохрипел он.— Ты говорил, что лишишь меня разума и души?..
— Погоди, Конан! — в ужасе закричал Даргорд.— Я… Я могу сделать тебя богатым… Я знаю, как достичь волшебной страны Гиль-Дорад… Мы сможем завоевать ее! Вместе!..
— Гиль-Дорад не существует,— тихо сказал Конан и швырнул старое тело Даргорда в бездонный колодец. Вопль колдуна еще долго доносился из ямы. Потом наступила гнетущая тишина.
* * *
Чудовищное напряжение, только что превратившее Конана в бешеного зверя, схлынуло, стоило отвратительному колдуну исчезнуть. В душе поселилась звенящая пустота, руки дрожали, ноги подкашивались.
Вдруг за спиной что-то зашевелилось — Конан резко обернулся.
Никого. Лишь темная щель полуоткрытой двери в жуткое подземелье…
Переведя дух, киммериец вытер пот со лба и огляделся.
Четверо толстых истуканов, устремив невидящий взгляд заплывших жиром глазок в бесконечность, неподвижно стояли на прежних местах, словно ничего и не произошло. Конан осторожно приблизился к одному из них, легонько ткнул пальцем в бок… и тут же отскочил: жирное тело вдруг сморщилось, точно пустой мех из-под вина, оплыло, смялось и бесформенной грудой плоти мягко опустилось на пол. Следом за ним сами собой сдулись тела трех его напарников, и Конан остался стоять один посреди останков слуг омерзительного колдуна. Темное волшебство исчезло вместе со своим хозяином.
На нетвердых ногах Конан отошел в сторонку, бессильно опустился на пол и привалился спиной к сырой стене. Его била крупная дрожь; только сейчас он осознал, что лишь чудом избежал неминуемой смерти.
Вихрь ярких огоньков слетел к его голове, беззвучно сделал круг, точно благодаря киммерийца за спасение, потом устремился к потолку… и растаял, как утренний туман. Лишь один, переливающийся сине-зелено-желтыми бликами, продолжал, будто светлячок, кружить вокруг Конана.
«Конан,— донесся до варвара призрачный голосок.— Конан, ты освободил нас.,, благодарю тебя… Я щедро награжу тебя, Конан… Выполни мою последнюю просьбу, и несметные богатства будут принадлежать тебе… Найди Гиль-Дорад… передай моему отцу, владыке Килътабу, что я, его дочь Ливия, погибла… Расскажи ему о Даргорде, о том, как ты спас потерянные души… Он одарит тебя всем, что ты только пожелаешь… Прошу тебя, Конан, отыщи Гиль-Дорад и моего отца…»
— Но ведь Гиль-Дорад не существует,— неуверенно возразил Конан и медленно, с трудом поднялся на ноги.
Светлячок заметался, словно некая неведомая сила увлекала его в иной мир, голосок его делался все глуше и невнятнее:
«Существует, Конан! Я родом оттуда… Это такая же реальность, как и Замора, как Кхитай… Но дойти до нее почти невозможно… Я помогу тебе, Конан… я расскажу, как миновать все ловушки и преодолеть все препятствия… У меня очень мало времени, Конан…»
Будто в подтверждение этих слов огонек рвануло вверх, и он принялся лихорадочно кружить под самым потолком.
«Люди знают, как отыскать Гилъ-Дорад…— продолжала Ливия, и голос ее доносился словно с другого конца Вселенной.— Но им неизвестны все опасности, подстерегающие их на пути к моей стране… Запомни, что я скажу тебе, Конан, и ты доберешься до Гиль-Дорад… Не бойся топора палача, но опасайся живого мороза. Не беги от песчаного огня, ибо вода всегда сильнее песка, но остерегайся живительной влаги: она сожжет тебя, как огонь. Не доверяй тому, чего нет; помни, что и у кораблей бывают кладбища. Попутный ветер сам донесет тебя до Гилъ-Дорад, но страж причала…»
Невидимая нить дернула яркий огонек и утащила его в неведомое. Душа принцессы Ливии нашла успокоение. Из бесконечности до Конана донеслись последние ее слова: «Прощай, варвар… Отыщи Гиль-До…»
Конан остался один, в полутьме, в гробовой тишине.
— Погоди! — яростно и беспомощно закричал он в пустоту.— Не собираюсь я искать эту чертову страну, Гиль-Дорад! И что за бред ты наговорила — «живой мороз», «то, чего нет»?!
Ответом ему было безмолвие холодных каменных стен.
Плюнув с досады, Конан огляделся.
Его меч и одежда лежали на каменном алтаре в глубине мрачной залы — несомненно, Даргорд собирался тут же после превращения облачиться в нее. Конан оделся, пристегнул меч и в последний раз глянул в черный провал, откуда совсем недавно выползало отвратительное чудовище. Из ямы волнами поднимался теплый воздух, но не доносилось ни звука. Конан двинулся к выходу.
Он брел узкими, разветвляющимися коридорами с редкими коптящими факелами на стенах, не имея представления, куда идет, но инстинктивно выбирая направление вверх: он чувствовал, что находится глубоко под землей, и подсознательно стремился выбраться на поверхность.
Постепенно коридоры стали шире и светлее — сквозь узкие бойницы сочился утренний свет.
Конан в очередной раз повернул… и нос к носу столкнулся с существом, которое могло родиться лишь в кошмарном, горячечном сне,— с исчадием Ада, помесью змеи, мухи и летучей мыши. Чешуйчатое, длиной в двадцать локтей, источающее зловонную слизь тело венчала уродливая голова со жвалами и переливающимися радугой глазами; по бокам бешено трепетали кожистые крылышки. Завидев Конана, зверюга вытянула вверх шею и, издав громкий угрожающий шип метнулась на человека, осмелившегося встать на пути ее хозяина. Варвар успел выхватить меч из ножен, но нанести удар не смог — тварь была слишком близко.
