Ознакомительная версия.
Все это время Ракрут де Мирт ни секунды не стоял на месте, он перемещался, поводя в воздухе своими толстыми и могучими руками, он выкрикивал заклятия и топал ногами.
У Селены, должно быть, онемела нижняя часть туловища, потому что она как мешок упала лицом вперед, выкрикивая страшные ругательства. Воспитывая меня, таких выражений она себе никогда не позволяла.
Тереса увернулась от направленной в нее парализующей волны и через мгновение сотворила земляной знак, кинув его в лесного демона. Но знак отразился от его ментального щита и поразил саму Тересу. Удар пришелся ведьме по голове, ее развернуло в воздухе, и она, потеряв сознание, осела на землю. На гладком лбу осталась рана, которая быстро наполнялась кровью.
– Ну вот, Жак, – де Мирт стал уменьшаться в размерах и вскоре обрел свои обычные формы, – мы можем отправляться в кабачок. Надеюсь, ты доволен?
– Вот дьявол, – прорычал я, не в силах сказать что-то еще, настолько меня поразила эта мгновенная и жестокая расправа, – что ты с ними сделал?!
– Они сами напросились, Жак. – Лицо Ракрута отразило крайнее недоумение. – И потом, они ведь преследовали тебя. Разве нет?
– Да, они преследовали меня, – я с безутешным видом опустился на колени возле Габи, она не дышала, и поднял ее хладеющую ладонь, чтобы согреть в своих руках, – но они же вырастили меня, они заботились обо мне целых десять лет. Хотя порой они и были жестоки, но я любил их…
Мне некстати вспомнился чердак с летучими мышами и бревно, парящее высоко над землей.
– Ах вот как, – безразлично откликнулся де Мирт, он попытался изобразить сожаление, но очевидно было, что он совсем не сожалеет о случившемся.
Он просто не понимал моего состояния. Такие качества, как привязанность, расположение, были чужды ему. Я в те времена еще испытывал эти чувства, поэтому его холодность неприятно кольнула меня. Он принадлежал чужому миру, он был созданием нижних пределов, природа его чувств совершенно иная. Осознание этого факта вдруг приоткрыло мне глаза на нашу странную дружбу. Ему просто требовался симпатичный компаньон, который может развлечь его, пошутить удачно, когда это требуется. Он ссужал мне деньги на расходы подобно тому, как король платит жалованье своему шуту. Забавно. Шутом я больше быть не хотел.
Габи лежала без движения. Она была мертва. Весь ее правый бок был залит кровью. Тереса была без сознания. Селена наконец обрела возможность двигаться. Она прошептала проклятие, адресованное мне, щелкнула пальцами, и три ведьмы исчезли.
– Ну что, идем кутить? – спросил Ракрут де Мирт и рассмеялся, обнажив белые ровные зубы. – Они убрались… И наши разногласия тоже. А, Жак?
– Нет, – мрачно ответил я.
– Что?
– Нет, – повторил я, – извини, друг, но я уезжаю из этого города.
Я все еще называл его другом, но он им уже не был.
– Может, когда-нибудь заскочу к тебе в гости… – Тогда я не знал, что мои слова сбудутся.
– Как знаешь. – Ракрут де Мирт усмехнулся, развернулся и, насвистывая веселый мотив, быстро пошел вдоль домов.
Он так ни разу и не обернулся. Я смотрел, как он удаляется, и мне было грустно. Завершатся один из самых полных этапов моей жизни. Де Мирт вдруг скакнул в сторону и напугал грозным рыком толпу горожан, наблюдавших сиену расправы. С дикими криками они разбежались. До меня донесся хохот Рак-рута, а потом он свернул за угол и окончательно скрылся из виду.
Покинув город, где я познал истинное веселье и впервые ощутил аромат жизни, я некоторое время скитался по городам и селам. Побывал в Оссирисе, Вераноне, Лакимерии, недолго жил там при королевском дворе, потом перебрался на юг, успел поучаствовать в незначительном военном конфликте на стороне победителей, соблазнил жену министра культуры Коркирона и убил его на дуэли, выиграл в погер большое состояние и промотал его…
Я приобретал опыт, становился старше и чище помыслами… Последнее несколько преувеличено, но не важно…
О ведьмах известий больше не было. Наверное, Селена и Тереса постарались навсегда стереть меня из памяти, забыть о Черном Волчонке. Так называла меня Габи, и так уже никогда больше никто меня не назовет. Потому что я стал Черным Волком, высоким темноволосым мужчиной двадцати с лишним лет с крепкими мускулистыми руками и твердым уверенным взглядом.
Кошмар третий
БОЛОТНЫЕ ДРОФЫ
Он так и сказал мне: «Жаба ты», а потом просто собрал вещи и ушел… Мерзавец… Ну я ему спокойно жить не дам… Я ему еще покажу… Все равно будет моим…
Подслушанный разговор двух женщин
… К стопам льнет лиловая глина. Если бы подошва моего левого сапога не отвалилась еще вчера, наверное, мне тяжело было бы поднимать ноги. А так ничего…
По правую руку в чащобе исчезает что-то похожее на звериную тропку.
Я люблю покой и упорядоченное существование. Я чертовски люблю покой и упорядоченное существование. Я дьявольски люблю покой и стабильность. Мне нравятся домашние плюшки с грогом, зажженный очаг, дощатый пол, запотевшие окна, милая нагая девушка под одеялом, которую я обнимаю за талию, глажу по твердому изгибу бедра, в то время как наши пальцы на ногах соприкасаются. Впрочем, это несколько личная сексуальная фантазия.
Сгодилась бы и ведьма, лишь бы она была страстной, живой, разумеется, и в меру веселой. Я не в том смысле говорю «в меру», чтобы она не подняла меня на смех. Мне и самому палец в рот не клади – оттяпаю по самое предплечье, а в том смысле, чтобы не хохотала, как безумная, в постели, словно ее не приласкать хочешь, а развеселить. Ох и ненавижу я подобных баб, скажу я вам, а таких развеселых мне встречалось уже немало.
Во время военной кампании я познакомился с одной такой. Ей становилось смешно, когда солнце всходило над горизонтом, она безумно веселилась, когда закатные лучи окрашивали окрестности в красные тона, через пару недель нашего общения я уже начал подозревать ее в безумии, а когда через месяц окончательно утвердился в этой мысли, немедленно ее покинул. Думаю, она смеялась, когда поняла, что между нами все кончено.
Ход моих мыслей внезапно прервался. Я неудачно шагнул и провалился в болото по колено. Мой парадный костюм все равно уже было не отстирать и не спасти, но нога, а это была правая – моя любимая, была мне необычайно дорога. Я наступил на левую, чтобы, опершись на нее, вытянуть себя. Но она увязла следом за правой. Я ощутил, как промокают сапоги, или, вернее, то, что от них осталось, и штаны. Да уж, ощущение не из приятных, когда штаны промокают. Несколько дней меня мочил накрапывающий дождь, но должен отметить, что сверху мокнуть все же менее безрадостно, чем снизу.
Ознакомительная версия.
