- Как сие ни печально, государь, - пробасил он, - Но это нам лишь на руку. Империя, сама того не ведая, оказала тебе услугу. Ратимир, да упокоится его Душа в Светлой Ирии, был твоим последним достойным противником. Теперь путь к ВЛАСТИ над всей Склавинией тебе открыт. Иди на Святоград и возьми её! Заодно и сестёр своих с Позвиздом из полона освободишь.
- Верно мыслишь, дядя! – воскликнул с воодушевлением князь, - Опять настало моё время.
- Я же говорил, что придёт день и мы всё вернём. Даже и не чаял, что он так скоро настанет.
- А что же теперь в Тартарии будет, дядя? – задумчиво спросил Яррила, - Об том не мыслил ещё?
- Как не мыслить, государь? – ответил боярин, - Вестимо, мыслил. После столь скорой кончины Ратимира, уж больно там всё запутано будет. Наследник то его – княжич Евстафий, ещё совсем дитя неразумное. А больше сынов у него не было.
- Так в чём же сложность? Знать его и объявят вслед отца. Больше ведь некого.
- Это, разумеется, так, государь, - согласился Будай, - Сложность в том, кто его опекуном и наставником станет? Кто до его совершеннолетия делами вершить станет. Вот вопрос, от которого многое зависит. Доверенные люди сказывают, что тамошние «сильные» уже надвое поделились. Одни за продолжение союза с тобой, супротив Севолода и других врагов, а вторая половина – против тебя.
- Да-а, - протянул князь, поёживаясь от утреннего холода, - Сие важно будет – кто из них одержит верх.
- То-то и оно, - кивнул боярин.
- Можем ли мы как-то на этот выбор повлиять?
- Попытаемся, государь. Есть надёжные люди. Если повелишь, дадим им указания, что делать и будем ждать результатов.
- Ну, добро. Действуй и держи меня в курсе.
- Непременно, государь, - поклонился первый боярин, попятившись спиной к выходу, - Немедля же начну.
- Да и вот ещё что, - остановил его князь, боярин почтительно замер в дверях, - Собери после полуденной трапезы моих воевод. Обсудим поход на Святоград. Пора Севолода с его полавами изгнать оттуда. Откладывать нельзя. Ты всё уразумел?
- Будет исполнено, государь.
- Вот и славно, дядя. Я на тебя полагаюсь, а мне к супруге пора. Заждалась небось.
* * * * *
Потекли короткие зимние дни. В Стар-граде велась энергичная подготовка к новому походу. Подходили новые ополчения из окрестных северных городов и сёл. Его тесть Конунг Ульф Прекрасноволосый прислал из Хольмсгаарда ещё одну дружину наёмников, созванных со всей Нурландии. Командование которой Яррила поручил ярлу Эйрику.
После возвращения принцессы Ригерды и битвы у Лесного, молодой ярл был приближен князем, обласкан и награжден. Служба его кончилась, но неожиданно он не захотел возвращаться на Родину. Чему окружающие были не мало удивлены. Ярл объяснил это решение желанием добыть себе настоящую воинскую славу в больших сражениях, как и положено было истинному воину-нурландцу, а уж затем возвращаться домой со славой и богатством. Потому то и пожелал остаться в Склавинии, на службе у Яррилы, которому после гибели Агонара требовался новый начальник наёмной дружины. Конунг Ульф не стал возражать.
В этом не было ничего такого уж необычного. Многие поколения нурландских наёмников так и поступали. А некоторые и вовсе оставались навсегда на службе в чужих землях, обзаводились семьями и детьми. Но мало кто догадывался, какой была истинная причина, заставившая молодого человека остаться на службе у старградского князя. Он никогда и никому не показывал этого ни слово, ни делом. Лишь один только человек сумел заметить те редкие и очень незаметные взгляды, которые молодой ярл иногда бросал на княгиню. От бдительного ока Будая ничто не могло утаиться. Однако, всем остальным, включая и князя, было невдомёк, а свои наблюдения хитрый боярин держал при себе.
Между тем, подготовка к походу шла не просто. Обычно склавины предпочитали воевать летом. В тёплую и благоприятную погоду совершали свои походы. А к зиме старались вернуться домой, перезимовать, а по весне – готовиться к новым.
Но в этот раз слишком многое было поставлено на карту и ждать до весны Яррила не хотел. Особенно после того, как было получено известие об уходе из Святограда полавского короля с его войском. Севолод оказался теперь в довольно уязвимом положении. Большой рати у него не было и Яррила решил не дать ему возможности собраться к весне с силами. Ударить нужно было немедленно, пока он не окреп.
Всё пока складывалось в его пользу. Единственное, что встревожило и даже взбесило старградского правителя, это то, что Бурмидор забрал с собой в Полаву, в качестве заложников, всех его сестёр и брата Позвизда. Не считая Севолода и Судислава, это были последние оставшиеся в живых его кровные родственники. В отличие от этих двоих, всех остальных он любил и это изрядно связывало ему руки. А вскоре пришло ещё одно печальное известие. Надёжные источники в Полаве сообщали, что король Бурмидор насильно сделал княжну Радостлаву своей наложницей и даже не скрывал этого. Узнав о этом, Яррила впал в такую ярость, что целый час крушил всё, что попадало под руку. Он поклялся жестоко отмстить за поруганную честь сестры.
Помимо собственно Бурмидора, он винил во всём случившимся, прежде всего, Севолода и жаждал мести. Но подготовить новый поход на стольный град было делом не простым. После разгрома у Лесного требовалось время, чтобы снова собраться с силами. Вынужденная задержка изрядно его волновала, но Яррила был расчётливым правителем и прекрасно понимал, что поспешность здесь не нужна. Подготовиться следовало основательно. Новое поражение могло стать крахом всех его амбициозных планов, поэтому свои эмоции ему пришлось до поры держать в узде.
А вскоре произошло событие, которого мало кто ожидал. Прибыли послы из далёкой Тартарии во главе всё с тем же хорошо ему знакомым боярином Друбичем. Он и поведал князю Ярриле и его «нарочитым» мужам, что Боярская Дума Тартарии и сама княгиня Анастасия приняли решение просить его, как родного дядю, лично принять опеку над малолетним тартарским князем до его совершеннолетия.
- Вот это новость, так уж новость! – воскликнул Яррила, не веря своим ушам, - С чего же это они такое решение приняли, Друбич? И все ли с ним в Тартарии согласны? Там ведь небось не все меня почитают? – усмехнулся князь.
- Не все, княже, - согласился тартарский боярин, - Скрывать не стану. Были те, кто против. Но наше большинство их пересилило. Покойный наш господин желал в дружбе и союзе с тобой жить. Зело высоко ценил тебя, как разумного правителя, да и сродственника, ближе тебя, у княжича не осталось. Кому же, как не тебе, делами вершить до зрелости Евстафия? Княгиня-мать не против и волхвы наши, с Антонием во главе, за тебя голос подали. Так что – окажи милость княже.
- Поразмыслить надобно, боярин, - отвечал князь, задумчиво теребя свою бородку, - Как-то так всё вдруг приключилось.
- Только не больно долго думай, княже, - озабоченно проговорил Друбич, - Наши супротивники, да и весь народ в Тартарии в изрядном волнении пребывают.
- Пошто же так? – улыбнулся Яррила.
- Видишь ли, княже, - заговорил Друбич, - Много споров у нас в Думе было. Пока жив да здоров был наш светлый господин, мы все спокойны были. Всё на нём держалось, его страшились и даже враги уважали. А как его не стало все взволновались. Врагов вокруг полно, да и вчерашние друзья и союзники уже руки свои алчно потирают. Без крепкой власти и твёрдой воли нам туго придётся. Вот и решили к тебе обратиться. Все ждут твоего ответа. Да только прошу тебя, княже – не тяни. Случится нам тут застрять надолго – неизвестно, что там у нас станется.
- Знамо дело, - кивнул головой Яррила в знак согласия, - Сегодня передохните с дороги. А завтра я ответ дам и грамоту с тобой составим.
- Благодарю, княже, - поклонился боярин, - До завтра.
Когда тартарское посольство в полном составе удалилось, в гриднице поднялся гомон. Бояре и старшины вовсю обсуждали внезапную новость, наперебой давали советы. Яррила поднял руку, и все притихли:
