Ознакомительная версия.
Рэй выдернул копье из щели между двух конечностей и быстро начал подниматься наверх.
Сикх оглянулся, произнес что-то беззвучно, его смуглое лицо со сросшимися бровями и длинным крючковатым носом исказила хищная ухмылка. Заклинатель вскинул оружие, и молния формулы ударила в него, поглощая магический заряд. Наконечник отрастил еще пару шипов, древко потеплело.
Маг сжал зубы, издав короткое рычание, словно голодный пес, у которого собираются отобрать долгожданную кость, отвернулся от Рэя, который быстро догонял его, и снова начал карабкаться наверх.
Заклинатель в азарте погони был уверен, что очень скоро настигнет его, хранитель видел, как утомлен противник. Улавливал частое, затрудненное дыхание, слышал, как колотится сердце, движения врага стали менее энергичными, он с усилием вытаскивал ноги из песка.
Но за секунду до того, как Рэй догнал мага, кровь Торы переполнила ладони Гризли. Алая капля поползла по его пальцам, переливаясь через край, полетела вниз, и, едва коснулась переплетения костей — холм задрожал. Заклинателя едва не сбило с ног, паучьи останки закопошились, собираясь то ли расползтись, то ли преобразиться во что-то иное. Крик Гризли ударил по ушам. Рэй вскинул голову, пытаясь разглядеть происходящее на вершине. Дерево с телом Торы, медленно вращаясь вокруг своей оси, погружалось в склон, и обезумевшие кости, хрустя и скрипя, поднимались и неторопливо опускались. Гризли не было видно. Заклинатель бросился к девушке, надеясь успеть допрыгнуть до нее, но его подбросило в воздух и потащило вниз.
Падение было недолгим. Рэй почти не почувствовал удара о землю и сразу вскочил. Глубокая темнота разбивалась бледным светом, который излучал наконечник оружия кодзу. Заклинатель ощутил рядом с собой движение и отреагировал еще до того, как успел оценить опасность. Развернулся и подставил древко. На него рухнул меч, но не перерубил, а отскочил со звоном.
Сикх размахнулся, чтобы нанести новый удар, Рэй принял его на копье, оттолкнул мага. Удар шима оказался более точным, плечо обожгло, но хранитель тут же залечил рваную рану, нанесенную духом.
Мрак начал рассеиваться. Стали видны полукруглые ступени, выложенные из длинных паучьих лап, арена из лоскутов черной щетинистой кожи. Еще один осколок мира кодзу, еще одна сцена…
Маг был сильнее. Опытный воин, который умел не только сплетать формулы, но и сражаться. Рэя выручала лишь ловкость и быстрота реакции. Уворачиваясь от выпадов меча или отбивая их, заклинатель пятился по манежу, пытаясь найти слабое место противника. А тот продолжал уверенно нападать, и на его лице появилась презрительная усмешка сильнейшего. Шима бросался сверху, и, если бы не ярудо, Рэю пришлось бы очень туго.
Боковым зрением он видел, как на ступенях стали появляться размытые силуэты зрителей. Неподвижные, застывшие, оцепеневшие фигуры сидели не шевелясь и смотрели на двух сражающихся врагов. Руам с пронзенной грудью, Ари в мокрой от крови мантии, мастер Акира с бледным, выразительным лицом велесца, Хейон, Нара… Все заклинатели и маги, кто погибли в этой войне.
Рэй понял, что снова оказался на арене. Под ногами поблескивала паутина, захлестывая ступни липкими нитями. Ловушка, в которую он все-таки попал, захлопнулась, он перестал быть «всемогущим кодзу». Дух, наблюдающий за стремительным развитием событий, должно быть, аплодировал, представление получалось сложным и многогранным: заклинатель поиграл немного главную роль повелителя цирка — карал и миловал по своему желанию, а потом вот так внезапно для себя снова превратился в марионетку. Вынужденную действовать по правилам этого мира и его настоящего владельца.
Хранитель обжег холодом, и Рэй едва успел парировать новый удар. Отпрыгнул в сторону, разрубил формулу, брошенную Сикхом, и вернул ему свою. Тот разбил ее и рассмеялся:
— Щенок! Мальчишка! Сейчас сдохнешь.
Маг сделал обманный выпад и мгновенно рассек плечо Рэя узким лезвием, кровь хлынула на руки заклинателя, древко копья стало скользким. Хранитель еще не успел затянуть порез, как сверху бросился шима. Рэй вскинул оружие, защищаясь от духа, и получил укол в солнечное сплетение. Казалось, клинок Сикха задел тот самый дар, из которого черпалась магия. Перед глазами юноши сверкнула белая вспышка. Боль сковала все тело, но лишь на миг и отхлынула — ярудо увидел слабое место в цепи, связывающей пленного шима с магом. Рэй ударил, дух издал долгое оглушающее шипение, агосимец дернулся, выдохнул ругательство сквозь сжатые зубы — и бросился на противника с еще большей яростью. Его меч превратился в раскаленную молнию, заклинатель едва успевал уклоняться.
Копье звенело, сталкиваясь с клинком. Хранитель принимал на себя атаки шима, отдавая все свои силы на исцеление укусов, ран, глубоких рваных царапин…
Два человека кружили по арене под мертвыми взглядами мертвых зрителей. Один в поврежденном доспехе из алой кожи, другой покрытый полосами красной крови…
Пожирателю мыслей должно было это нравиться — боль, текущая кровь, ярость противников.
Сикх без труда отбил атаку заклинателя, размахнулся, ударил рукоятью меча в лицо — тот сумел увернуться, однако навершие эфеса рассекло скулу, а через секунду лезвие распороло бедро. Рэй упал на колено, но, упершись копьем в землю, рывком заставил себя подняться. Парировал новый выпад усмехающегося мага и снова отступил.
Ненависть слепила не меньше крови, льющей из пореза над бровью, оставленного шима. Больше всего заклинателю хотелось вонзить оружие в Сикха, отомстить за боль и унижение. И это желание становилось сильнее, затмевая все остальное, стирая инстинкт самосохранения.
Дух сбил его с ног. Рэй вскочил, не обращая внимания на новые ссадины и ушибы, которые бросился лечить хранитель. Поднял копье, которое становилось все тяжелее, увидел насмешку на смуглом лице воина, снова испытал прилив ярости, ощутил, как жаждет убить его. И неожиданно понял:
«Именно за это кодзу выбрал меня».
Он машинально отбил еще один удар, уклонился от меча, просвистевшего рядом, одновременно пытаясь осознать.
Поймал взгляд мага, в котором тоже горела ненависть и жажда победы.
«Этот бой может длиться вечно. Как и все происходящее в мире кодзу», — подумал Рэй, размазывая по щеке дорожку крови.
«…Они все ходят по кругу. Им никогда из него не вырваться. Вы все — пленники ненависти, мести, страха, своего мира…»
Люди сами загоняли себя в паутину пожирателя мыслей — живого орудия возмездия, сами разыгрывали свои роли убийц или жертв.
«Я ни то и ни другое. Не пленник, не палач. И законы этого мира — не для меня».
Ознакомительная версия.
