И не менее важно — надо уточнить, есть ли у нас в достатке эти самые добавки, что делают обычное стекло броневым. Двести тысяч четвертных бутылей, — с сомнением покачала она головой.
— Не обольщайся, — сухо бросила недовольная Маша. Она чувствовала раздражение. Так проколоться! Не подумать, что в этом деле самым важным может быть не спирт, а сами бутыли… Нет, осознавать, что так лопухнулась, было неприятно.
— Если стекло идёт пиндосам, а именно тем что свалились на эту планету с авианосцем, то будь уверена, у них найдётся аппаратура, на которой они в мельчайших деталях восстановят весь химический состав стекла, — сердито проворчала она. — Что до, что после — быстро определят. И если чего не хватает, добавят. Спектральный анализ не вчера изобрели. А если у них и нет пока такой аппаратуры, то сделать её, при условии что знающий, толковый человек подскажет, раз плюнуть. А толковых ребят среди пиндосов полно.
— А вот это плохо, — сердито буркнула Белла. — Очень плохо. Тогда возникает резонный вопрос. А стоит ли нам продавать на сторону это стекло? И что пиндосы могут наделать из него такого, что может доставить беспокойство уже нам.
— В первую очередь — всё те же брони, — недовольно бросила Маша. — Сама же сказала. Щитки на лица, с широким углом обзора и прочую защитную амуницию. Да много чего они могут изготовить, такого же для нас неприятного, — тяжело вздохнула она.
И если легенды не лгут, а они, судя по всему не лгут, то в тех болотах Южного континента у них действительно застрял настоящий американский авианосец.
Как такое могло произойти — ума не приложу. Но если это так — нам полный пипец.
И что-то внутренний голос мне подсказывает, что наверняка тот авианосец всяким интересным инструментарием оснащён так, что нам и не снилось.
И если, не дай Бог, они свой авианосец выведут в океан, мало не покажется никому. Стремление к гегемонии у пиндосов в крови, уж поверь мне. Они всех тут раком поставят. И в первую очередь нас, как самых горячо любимых. У них к русским давняя и искренняя любовь. И будь уверена, первыми они примутся за столь неординарную группу, которая обладает такими необычными секретами как небьющееся стекло.
— Не льсти себе, — холодно бросила Белла. — Для полного спектрального анализа им достаточно и маленького осколочка от любой бутыли. Даже кусочка брони им хватит. А дальше они уже сами наладят своё производство. А этих броней и стекла по миру уже расползлось — не сосчитать сколько. У них явно не должно быть проблем с образцами.
Тогда, спрашивается, почему они до сих пор этого не сделали?
— Не позволяют технические возможности, — медленно проговорила Маша. — Чего-то там у них нет нужного, раз им потребовалось стекло в столь крупных размерах. Расплавят и нальют себе всего что только душеньки их пожелают.
— Да и для спектрального анализа нужно соответствующее оборудование. А есть ли оно на авианосце образца сороковых годов двадцатого века — вопрос. Большо-о-ой вопрос.
— Помню, Марк когда-то делал чудные бокалы, — медленно проговорила Белла. — Из тончайшего, буквально в паутинку толщиной стекла. Да и вряд ли при поставке бутылей будет оговорена толщина боковой стенки. Никому это просто в голову не придёт.
— Ну а если Марк сделает такие же тонкие стенки, как для того сервиза Императрицы, то беспокоиться нам не о чем. Материалов там с двухсот тысяч бутылей наберётся — с гулькин нос, — неприятно как-то и нехорошо улыбнулась Белла. — И ничего путного с таким объёмом сырья ты не сделаешь.
Так что, если Куницын покупатель рассчитывает на обычную толщину стенки, как в простых бутылях, придётся его сильно огорчить.
А сам Куница не будет настаивать на толстых стенках, потому как наверняка не посвящён в подобные тонкости и схватит всё что ему впарят. А как уж он будет потом со своими заказчиками разбираться, то это его уже дело.
— Ну что, на этом остановимся? Теперь остаётся только переговорить с Марком и можно заново встречаться с Куницей.
— Угу-м, — буркнула задумчиво Белла. — И для нас сейчас главное выяснить, может ли он припаять на днище тех бутылей свинцовую, а лучше и дешевле чугунную вставку, по образу того как он устраивает свинцовые сердечники в своих стеклянных пульках для арбалета. Так не сразу будет заметно что бутыли чересчур лёгкие.
В этом плане пожелание клиента сделать на каждую бутыль по оплётке из лозы, для удобства транспортировки, нам как нельзя лучше подходит.
Ну что, по домам? — улыбнулась она. — А то мне завтра рано поутру на стекольный завод отправляться, а туда лучше выехать пораньше, чтоб к вечеру успеть.
Ну, Куница, — предвкушающе потёрла она ладони друг о друга. — Ну, держись!
— Слушай, подруга, — вдруг остановила её Маша. — Мне — непонятно, а зачем им спирт. Да ещё в таких количествах?
— Интереснее другое, — думая о чём-то своём, машинально кивнула Белла. — Первый раз за всё время своей жизни я услышала такую конкретику о ваших пиндосах.
— Тогда опять вопрос на засыпку, — упорно гнула своё Маша. — Нафига им нужно столько спирта? Уж во всяком случае не для питься и не для протирки контактов.
— На это вопрос я тебе пожалуй сразу отвечу, — задумчиво пробормотала Белла. — Проф как-то обмолвился, что спирт применяется в изготовлении порохов. А по моим сведениям, Южный континент если чем и славен, то джунглями и болотами. И ростить там рож или пшеницу, из которой потом можно было бы получить высококачественный зерновой спирт — невозможно по определению, не растут. Тепло для них там слишком.
Гнать из чего другого? — пожала она плечами. — Может не могут? Или не хотят. Проще купить, заплатив дикарям бусами. Особенно если те сами напрашиваются. Типа как Куница.
— Боюсь, в данном случае бусы будут огнестрельные, — мрачно буркнула Маша. — Пиндосы если чем и славны, так это великолепным умением стравливать людей и племена друг с другом. Дома на Земле целый континент под себя расчистили от прежних обитателей. И что самое интересное, в большинстве случаев руками самих же коренных жителей.
Как бы они и здесь не взялись за свою старую политику разделяй и властвуй.
Не хотелось бы и здесь с ними стыкнуться. Когда им что-то надо, они могут быть крайне неприятными личностями.
Утро Марка.
— Как почивалось, сударыня?
Сладостно потянувшись, что рельефно выпятило высокую, налитую молоком грудь, Изабелла, прищурившись на слепящее весеннее солнце, молча улыбнулась.
Стоя на открытом крыльце гостевого домика она молча смотрела на залитый ярким утренним солнцем просторный заводской двор стекольного завода и наслаждалась непривычной тишиной, царящей вокруг. И это не смотря на то, что она точно знала, в цехах завода в этот момент идёт активная деловая жизнь, и там сейчас своим непосредственным делом занято не менее нескольких сот людей, чуть ли не под тысячу — утренняя смена.
