толпа перед воротами храма, которая мгновение назад так раздражала Хасту, теперь показалась ему благословением Исвархи. Продолжая укрываться от взглядов воинов за спинами, он вновь незаметно переместился назад и быстро огляделся. Тут были и прибывшие издалека жрецы, которые громко негодовали, что их не пускают внутрь, и недовольные жертвователи и просители с корзинками даров, и обычные любопытствующие зеваки. Голося и протягивая миски за милостыней, набежали нищие, многие из которых, как ясно видел Хаста, несомненно, были ловкими воришками. В обычное время храмовые стражи не допустили бы такого безобразия и быстро отогнали бы алчных побирушек. Но воинам-чужакам не было до них дела — не их они выслеживали…
«Этой суетой надо бы воспользоваться, — думал Хаста, изучая толпу, — да вот как?» Он рассчитывал, что жизнь сама ему подскажет решение, как это обычно и бывало, — но пока ничего подходящего не подворачивалось…
Неподалеку промелькнуло полузнакомое лицо старичка-жреца в пепельной накидке поверх обычного одеяния. Хаста вскоре вспомнил его — тот отвечал за уборку с алтарей священной золы, что также было непростым, выверенным до мелочей ритуальным действом. Старичок никак не мог протиснуться вперед и громко ворчал, костеря новые порядки. Хаста подобрался к нему поближе и легонько пихнул в бок:
— Слава Солнцу!
— А, здравствуй, Хаста! — ответил тот сварливо. — Давненько не видел тебя. Был в отъезде?
— Сегодня вернулся. Что тут творится?
Щуплый жрец возвел глаза и руки к небу:
— Такое чувство, будто наступает закатный час нашего мира! Слыхал, накхи взбунтовались?
— Слыхал. А с чего бы это они, неизвестно?
— Да говорят, саарсан с ума сошел.
— Сошел с ума? — ошеломленно переспросил Хаста. — От чего?
— От любви, — хмыкнул жрец. — Зарезал во дворце дюжину жезлоносцев и похитил дочь государя.
— Ширам?!
— Ну да. Явился нынче утром к государю и потребовал отдать ему царевну в награду. А государь ему: как поохотился, такая тебе и награда будет — то есть шиш! Ну тогда саарсан царевну хвать, кинул поперек седла и был таков! — Жрец подумал и ехидно добавил: — В Нижнем городе небось уже об этом на торжищах песенки распевают и показывают кукольное представление.
— Воистину тут кто-то сошел с ума, да только не знаю кто, — озадаченно проговорил Хаста, пытаясь мысленно соотнести того Ширама, которого он успел так хорошо узнать за время Великой Охоты, и нынешние невероятные новости. — Большей чепухи отродясь не слыхал! Ну, допустим, это правда. Но зачем здесь эти воины и кто они вообще такие?
— А, это из дворца прислали, из тайной палаты. Якобы охранять святейшего Тулума от накхов, — мол, они все ярые змеепоклонники, так что наверняка первым делом кинутся осквернять и грабить храм Господа Исвархи. А сами добрых людей к алтарям не пропускают, все что-то вынюхивают!
Старик-зольщик снова принялся ворчать и жаловаться, но у Хасты при этом известии аж от сердца отлегло, и все беды сегодняшнего утра сразу показались незначительными.
— Стало быть, святейший Тулум у себя в храме? — радостно переспросил он.
— Где ж ему еще быть?
— И его ни в чем не обвиняют?
— Кто бы посмел его обвинить? — удивился старик, бросив подозрительный взгляд на молодого жреца.
Хаста, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, решил прекратить расспросы, отступил от жреца и вернулся к своим наблюдениям. Как бы пробраться в храм? Похоже, пройти через главные ворота не получится. Были и еще входы, но наверняка там тоже воины, а вот толпы, в которой можно укрыться, нет…
Донесшийся издалека глухой рокот, похожий на раскат грома, отвлек его от размышлений. Что такое, приближается гроза? Но утреннее небо было ясным…
Пронзительно прогудел рожок. Все сразу затихли. В тишине послышался глухой топот множества ног. Над головами показалась плывущая по воздуху золоченая крыша носилок, в каких обычно переносили священные реликвии и особо почитаемые изваяния. Увидев переносной шатер, стражники взбодрились и начали расталкивать толпу, делая широкий проход к воротам.
— Не напирай, не напирай! — грозно кричали они, выставляя перед собой древки копий.
Крыша переносного шатра подплывала все ближе. Хаста, сам не зная, что ему это даст, постарался пролезть в первые ряды и во все глаза смотрел на шествие.
Возглавляли его две высокие, прямые, как молодые сосны, девушки в белых одеяниях, с неподвижными и прекрасными лицами. То были служительницы храма, сопровождающие священные дары Исвархе и тех, кто желал их принести. Хаста хорошо знал этот обычай — девушки из знатных семей столицы до замужества служили в храме полгода или год. В это время у них отнималось имя и они становились воплощением одного из Святых Огней.
Та, что справа, Даана, то есть Вера, несла в руках яйцо — зародыш пока не родившегося мира, означающий будущее. Та, что слева, Асха-Истина, бережно несла свечу — память мира, означающую прошлое.
За ними двигались крытые носилки — настоящий высокий шатер, обильно расшитый золотыми и серебряными нитями, с плотно задернутыми занавесями.
«Вот бы туда забраться, — тут же подумал Хаста. — Но поди попробуй…»
Он поглядел на восьмерых крепких парней самого дикого вида — длинноволосых, раскрашенных, в рубахах без рукавов, — что несли шатер. Их суровые бородатые лица сами по себе наводили страх. Вдобавок, приближаясь к толпе, они грозно ворчали по-своему, словно собираясь загрызть любого, осмелившегося заступить им путь. «Похожи на вендов, но не венды», — отметил про себя Хаста и перенес внимание на возглавлявшего шествие жреца. Тот размеренно шагал между девушками, глядя перед собой, и нес в руках большую расписную глиняную миску, полную золотистого зерна.
Странный это был жрец — таких Хаста за свою жизнь еще не встречал. Из одежды на нем были только просторные темно-синие штаны, даже ноги были босые. На плечи и грудь спадали длинные волнистые полуседые волосы и борода. Все его сильное, жилистое тело густо покрывали замысловатые узоры. Черные и синие линии, вихри, водовороты, извивающиеся змеи как будто жили своей жизнью. Глядя на них, Хаста почувствовал, что у него начало рябить в глазах, и сообразил, что узоры не простые, а, несомненно, колдовские.
Время от времени раскрашенный жрец запускал в миску руку и размеренными взмахами бросал перед собой горсти зерна, весело скачущего во все стороны по плитам мостовой. За ним шли несколько длинноволосых юношей с торбами через плечо. Словно повинуясь раз и навсегда заведенному порядку, они по очереди приближались к седому жрецу и подсыпали зерно в пустеющую миску.
— Кажется, старикан выбрал неудачное место для посева, — пробормотал Хаста.
— Он желает всем изобилия и процветания, — назидательно приструнил его зольщик.
— Вряд ли из этого что-то процветет, — не спуская глаз с
