— Ох, не скажите, мис. Столичная… жительница в нашей глуши может оказаться только чудом.
Капитан едва сдержался, чтобы не обозвать ее «штучкой», но вовремя осекся.
— ВсеТворец-Вершитель! Неужели объявлено военное положение и гражданским лицам запрещено свободное перемещение? — всплеснула руками агентесса.
— Нет. Пока ничего такого, — заверил ее капитан. — Но неплохо было бы вам объяснить свое странное поведение.
Его кожаную куртку покрывали ржавые пятна, вельветовые брюки обтрепались внизу до бахромы, а на сапоги вообще смотреть было страшно, до того грязные и разбитые. Неприветливый капитан, похоже, уже несколько месяцев практически не вылезал из седла, но это обстоятельство его ничуть не извиняло.
«Держать даму на прицеле карабина? Где, спрашивается, ваши хорошие манеры, сударь? — мысленно вопрошала Лалил. — Откуда ты только взялся на мою голову?»
— Любовь к дальним странам не считается преступлением. Даже для женщины, — смиренно молвила агентесса, продолжая изливать на кавалериста потоки обаяния. Черт возьми, за прошедшие годы службы на лорда Урграйна она сумела очаровать такое количество недоверчивых мужчин, что их хватит сформировать еще одну роту для капитана Маджара.
— У вас есть при себе какое-либо оружие?
— Разумеется, капитан. И разрешение на его ношение тоже. Извольте ознакомиться.
И только сущий болван не услышал бы в ее звонком голосе издевки. Но офицер не поддался на провокацию, продолжая гнуть свою линию.
— И все же, какова цель вашего путешествия, мис?
А! Была не была!
— Граница с Кехтаной, капитан Маджар.
Надо было видеть этот отблеск злорадного счастья, который осветил мрачное лицо кавалериста. Он разве что не пальнул в воздух и не воскликнул: «Ага! Попалась!» Вместо этого офицер громко свистнул, призывая своих солдат, до сей поры прятавшихся за холмом.
— Вам придется проследовать со мной в расположение Пятого кавалерийского полка, мис Лур.
Десяток солдат в серых форменных штанах и разномастных куртках на низкорослых лошадках должны были стать решающим аргументом в вероятном споре. Так оно, в общем-то, и случилось: пререкаться, развлечения ради, с капитаном Лалил уже не хотелось.
— Вы настаиваете?
— Со всей уверенностью, мис, — отчеканил капитан. — Не волнуйтесь, мис, под охраной моих ребят вам ничего не грозит.
«Ребята» удивленно переглянулись.
— Где находится этот ваш Пятый полк?
— В форте Алике, мис. Это в сторону кехтанской границы — туда, куда вы и так держали путь, — ехидно сообщил он, радуясь кривой ухмылке девушки, словно ребенок новой игрушке.
Лалил поторопилась сообщить, что в столь подозрительном направлении путешествует не только она. И если бравый капитан тщательнее прочешет округу, то обнаружит свободно разгуливающих шиэтранцев в компании с магичками. Бдительный страж заинтересовался сообщением и даже послал двоих патрульных проверить сообщение. Те вернулись быстро, никаких следов не отыскав.
— Историю о шпионах и магах вам придется изложить полковнику Барклею, мис, — твердо заявил капитан. — Следуйте за мной.
Лалил оставалось только скрежетать зубами от бессильной злости: «Из-за тебя, дурак, я окончательно потеряю из виду Даетжину!»
Так по-глупому агентесса еще ни разу задание не проваливала. Можно было показывать бравому капитану специальную подорожную, выданную лордом командором, но смысла нет. Даетжину уже вспугнули, ее заморского союзника тоже. Проклятье, как обидно-то!
А капитан Маджар сиял, как тысяча праздничных свечей. Еще бы! Он выследил и задержал шпионку! Осталось только выяснить чью — шиэтранскую или кехтанскую. Но медаль уже обеспечена.
Каси Песчаный набросил на плечи еще одну шерстяную накидку: его ознобило, как при лихорадке. И не спалось ему, и не пилось, и не елось вот уже несколько дней к ряду. Ворочался на тюфяке, не смыкая глаз ночи напролет, в поисках ответа на простой вопрос: «Что же делать?» А ответа не было. Никакого — ни верного, ни ошибочного. И даже в предрассветной тишине чудилось Песчаному, будто растревоженные соплеменники шепчутся, дескать, оставил Великий Неспящий старого каси, не хочет ниспослать сон, не желает откровенничать с древним старцем, выжившим не только из сил, но и, похоже, из ума.
Уши и в самом деле подвели Песчаного. То не люди шептались, то тихонечко плакал маленький ребенок на руках у Бирюзы. Тут уже ничего не поделаешь — старость идет под ручку с немощью.
А женщина уже несколько раз приходила к каси советоваться насчет малыша. Капризный стал, вздрагивает во сне, просыпается и кричит, да так горько и отчаянно, что сердце разрывается. И за словами жалоб слышался старику суровый упрек, а синие глаза эрройны смотрели осуждающе.
Лис, тот напрямик сказал:
— Что ж ты, каси, наделал? Разлучил дитя с матерью. Та уж, должно быть, все глаза выплакала. Мальчонка весь извелся, того и гляди занеможет. Нас с Бирюзой сделал злодеями. А теперь сидишь пень пнем и ничего не предпринимаешь.
Ну не объяснять же воину, что Великий Л'лэ шутки удумал шутить с каси: в сны не приходит, во плоти не является и знаков никаких не подает. Вот что хочешь, то и думай.
И Песчаный думал, день и ночь, от заката и до рассвета. Вспоминал, искал свою ошибку и не находил. Все сделал так, как желал Огнерожденный.
Хотя… каси внезапно пронзила пренеприятнейшая мысль-догадка: а ведь Неспящий ничего у своего верного адепта не просил, никогда не говорил напрямую, мол, добудь мне сына эльлорского канцлера. Не требовал похитить и привезти ребенка в Арр, но и не возражал.
Когда Диан очутился в Арамане, в их уединенном поселке, Песчаный ликовал, молча и не показывая виду, как его переполняет радость от добросовестно исполненного дела. Казалось, вот-вот явится Огнерожденный вместе со своей свитой и свершит обряд… Но ничего такого не случилось ни через день, ни через декаду. Бирюза нянчилась с мальчуганом, воины утроили бдительность, а каси терпеливо ждал знака от Великого Л'лэ. И терпение его мало-помалу иссякало, как вода в древнем колодце. От ледяных ее запасов осталась только крошечная лужица, которой не хватит утолить жажду даже мыши.
— Каси, нам придется уйти из Арамана на север, — заявил прямо с порога Лис. — Если выйдем сегодня к вечеру, то успеем спрятаться в эльлорском форте.
— О нет! — заслонился костлявой рукой Песчаный, словно от удара.
Жест получился настолько жалкий, что следопыту стало неловко.
— Прости, каси, но кехтане лезут через границу, как скорпионы из-под камня. Очень скоро они доберутся до нас.
