— Правда?
— Не сомневайся.
Допив бульон, Креслин откидывается на подушки, но сон не идет. Время, судя по всему, дневное, но молодого мага окружает непроглядная тьма, и лишь по плеску прибоя да благодаря неким чувствам, которые трудно определить, он догадывается, что находится в собственной комнате, но лежит не на привычном топчане, а на какой-то большой кровати.
Юноша пытается нащупать переднюю спинку кровати, но дрожащие руки почти не повинуются, и вдобавок малейшее усилие ощутить окружающее пространство приводит тьму в движение. По-прежнему незрячий, он воспринимает невидимые черные волны.
Ногу и обе руки юноши вновь пронзает боль — боль Мегеры, столь сильная, что собственная рана в плече кажется чуть ли не комариным укусом. Креслин закрывает глаза, но жжение в них от этого не проходит.
Сон подкрадывается незаметно, точно так же приходит и пробуждение. Стоит ему проснуться, как к губам тотчас подносят чашку.
— Выпей!
— Погоди…
Он облизывает губы, пьет и прислушивается к своим чувствам. Боль в руках кажется уже не столь сильной… хотя, может быть, он просто с ней свыкся?
— Как Мегера?
— Кажется, ей получше, — говорит Клеррис.
— Но не особо, да?
— Не настолько, как бы хотелось. Выпей еще.
Осушив чашку с теплой жидкостью, Креслин прокашливается.
— Тебе нужно пить как можно больше. Обезвоживание очень опасно.
— Обезвоживание?
— Нехватка жидкости. Я же тебе рассказывал, что человеческое тело состоит в основном из воды.
— А почему я ничего не вижу?
— Не знаю. Раньше я с таким не сталкивался. Могу только строить догадки.
— Какие? — требовательно спрашивает Креслин.
— Ну, если милостивому господину угодно…
— Оставь ты эти титулы.
— Тогда оставь такой тон.
— Прости.
— Выпей еще немного.
На сей раз руки Креслина не дрожат; он принимает чашку и выпивает, не расплескав.
— Имей в виду, — начинает, прокашлявшись, Клеррис, — это сугубо теоретическое рассуждение. По-моему, ты сделал то, чего никогда раньше не делалось. Каким-то образом нарушил дихотомию «Хаос-гармония».
— Дихо… чего?
— Ты использовал магию гармонии для сотворения хаоса, причем в невиданных масштабах, — продолжает Клеррис, словно не услышав вопроса. — Возможно, ты помнишь: как-то я говорил тебе, что для большинства Черных с возрастом становится все труднее осуществлять любое разрушение, даже если при этом не используется магия. А ты не только творил немыслимый хаос с помощью сил гармонии, но и — в то же самое время! — еще и убивал людей своим клинком.
Клеррис умолкает, и в наступившей тишине отчетливо слышен шелест прибоя.
— И… что? — напряженно выдавливает Креслин.
— В тебе, в самых твоих костях слишком много основополагающей гармонии, и твое сознание просто отключило то, что могло помешать тебе выжить. Но никакое перенапряжение не проходит даром, и те же фундаментальные силы гармонии, высвободившись, рикошетом ударили по тебе — и по Мегере, — разметав в клочья твою защиту.
— Сознание? По-твоему, выходит, что мои мысли уже вроде как и не мои?
— Нет у меня ответа, — вздыхает Клеррис. — Говорю же, я могу только гадать.
— А моя слепота — она надолго?
— Да кто ж ее знает? Окажись на твоем месте обычный мастер гармонии, он давно был бы мертв. А слепота… не знаю. Может остаться на всю жизнь, но, возможно, ты и прозреешь… через год… или через десять лет. Когда — не скажет никто, но то, что вы с Мегерой живы, — уже чудо. А раз случилось одно, почему бы не случиться и другому?
— Ладно. А что с вражьими солдатами?
— Шиера оказалась поумнее нас с Хайелом, к тому же остальные корабли были выброшены не так кучно. Она перехватывала спасшихся по отдельности, и они или падали под стрелами, или сдавались. Переловили, правда, не всех: в холмах еще укрываются беглецы, но не думаю, что они доставят нам много хлопот. Норландцы и остранцы захотели выкупить своих, и Шиера с Хайелом запросили за пленных самую высокую цену… — Клеррис снова прокашливается. — Похоже теперь, особенно с учетом того, что нам достались и выброшенные суда, все денежные проблемы решены. Вы с Мегерой теперь довольно богаты.
— Мы богаты?
— Как регентам вам причитается одна пятая, кроме того, Шиера с Хайелом настояли на возмещении тебе всех затрат на припасы, которые ты покупал на свои средства. Вообще-то, после того как Шиера рассказала об этом бойцам и выплатила им всю задолженность по жалованию, они хотели выделить вам с Мегерой треть, но Шиера и Хайел заявили, что вы столько не возьмете.
— Да нам и пятой-то части много.
— Кончай молоть чушь! Ты не можешь позволить себе быть бедным! Разве не бедность вынудила тебя к пиратству и всему прочему? А вдруг случится новая засуха или возникнут другие затруднения?
Веки Креслина опускаются, и он вновь проваливается в сон.
Ступая медленно, но довольно уверенно, Креслин, даже не видя, находит дверь в комнату Мегеры и входит внутрь.
Она лежит неподвижно и дышит очень тихо. Спит или просто отдыхает? Затем Креслин слышит шорох хлопковых простыней.
— Как ты? — начинает он.
— Лучше, — отвечает она слабым шепотом, и руки юноши пронизывает ее боль. Он садится на табурет рядом с постелью, накрывает правой ладонью ее ладонь, а левую, пригладив влажные волосы, которых не видит, оставляет на все еще слишком горячем лбу.
— Твоя рука… так приятно ее чувствовать…
Креслин ощущает влагу на ее щеках, а потом, сосредоточившись, передает ей часть своей внутренней силы, жалея, что недостаточно крепок, чтобы отдать больше. Однако радует и малая возможность подкрепить жену и будущую дочь хотя бы малой толикой Черной гармонии. Почувствовав, что слишком сильно сжал ее руку, юноша спохватывается и разжимает пальцы.
— Не уходи.
— И не думаю… — он снова берет ее ладонь, а левой рукой поглаживает волосы и проводит по щеке, пытаясь представить себе ее лицо — ее веснушки, пламя ее волос. Образ формируется, но, появившись перед его внутренним взором на миг, тут же тает.
— Что… что нового? — спрашивает Мегера.
— Шиера настояла на отправке в Фэрхэвен, Хамор и Нолдру посланий с предложением заключить соглашение. Если они признают Отшельничий и не станут препятствовать торговле, мы не будем топить их корабли.
— А как они? — шорох. Мегера пошевелилась, хотя по-прежнему лежит на спине, обложенная подушками.
— Нолдра не заставила себя ждать: они даже прислали свой проект договора. Хамор и Фэрхэвен пока ничего не ответили, но и Шиера, и Хайел, и Лидия считают, что они тоже согласятся. Байрем уже спустил на воду четыре новых корабля, а хайдлинские и аналерианские пленники заняты увеличением волнолома. Норландцы достраивают новую пристань, но они через несколько дней отправятся на родину на своем корабле: мы решили вернуть им один из участвовавших в нападении.
