Тот тоже стал оседать на землю, бессмысленно царапая руками горло. Буян выдернул нож из раны и бросился на третьего, но тот уже мчался к лошадям за оружием. Нож догнал его у самой коновязи, засев под лопаткой.
Не тратя времени на то, чтобы извлечь нож из тела, гусляр обыскал двоих убитых, забрав нож у второго. Через минуту он уже склонился над Мечиславом.
— Бери коня и живо на подмогу князю! — приказал он юноше, освободив его. — Ему глаза ой как нужны!
На ходу разминая затекшие руки, Мечислав побрел к коням.
Пока Буян возился с оборотнями, юноша успел вскочить в седло. Его темно-серый конь казался в ночной тьме почти белым, когда он проскакал мимо гусляра на противоположный край оврага.
Облак уставал. Змей оказался слишком силен и ловок для старого коня. Лишь опыт многих войн и сражений, где жизнь всадника зависела от проворства его коня, до сих пор выручал князя. Он еще раз или два смог достать Змея мечом, но лезвие скользило по твердому лбу чудовища, не причиняя тому серьезного вреда.
Сражающиеся не заметили топота копыт еще одного коня —никто не ждал его появления. Мечислав, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, с наскоку рубанул по хвосту Змея.
Кожа лопнула от одного удара, обдав руку юноши кровью. Змей от неожиданности рявкнул и отвернулся, выискивая нового врага. Он сразу заметил всадника, но отвлекаться надолго не стал. Его длинный хвост изогнулся, как лук, и хлестнул.
Жеребец Мечислава был не так опытен в боях, как Облак. Он отступил чуть назад, но это привело лишь к тому, что удар пришелся по передним его ногам, а не по боку. Конь споткнулся, теряя равновесие.
Выронив меч, чтобы уцепиться за холку коня, Мечислав успел крикнуть Властимиру:
— Вперед, князь! Он отвернулся от тебя!
Властимир был опытным воином — он не стал задумываться над тем, откуда взялся Мечислав. Резанец пришпорил Облака и, перевесившись вниз, ударил.
Меч опять наткнулся на что-то твердое и упругое, и опять, споткнувшись, прошел вглубь.
Ответом на новый удар был стремительный бросок зверя. Меч князя поранил его шею — не видя, куда бьет, Властимир рубанул выше, чем надо бы, и не задел горла. Меч перерубил гребень на хребте чудовища, залив его кровью. Зверь ринулся на врага, забыв о Мечиславе.
Спасенный юноша выпрямился в седле. Его конь встал на все четыре ноги. Правая передняя, по которой пришелся основной удар, болела, и он прихрамывал. Мечислав свесился с седла, подхватил оброненный меч, но вступить в бой со Змеем ему не пришлось.
Буян уже должен был прийти к ним на помощь, но гусляр все медлил. Обернувшись, чтобы окликнуть его, юноша увидел, что из леса показалось несколько незнакомых всадников. В ночи они казались едиными черными силуэтами. Даже не взглянув на дно оврага, где князь сражался со Змеем, они сразу накинулись на Буяна, не дав ему вскочить в седло. Гусляр до сих пор спасался только благодаря своему проворству — он прятался меж лошадей, забегал за деревья. Два вол ка-оборотня метались перед мордами лошадей, мешая всадникам. Более тяжелый волк-Гаральд вскочил на спину одной из них и сбил всадника с седла. Испуганная нечеловеческой и незвериной сущностью зверя, лошадь дико заржала и помчалась прочь, увеличивая суматоху.
Мечислав ударил сзади. Первый его враг был убит.
— Давай, Мечислав! — крикнул ему Буян. Он опять повис на морде одной из лошадей, уворачиваясь от меча. Потом сорвался и откатился в сторону, спасаясь от копыт, но лошадь вдруг остановилась, пошатываясь, — гусляр успел прорезать ей горло, вскрыв жилы, и она истекала кровью.
Сзади вдруг раздался утробный рев Змея. Сражающиеся разом обернулись, на миг забыв друг о друге.
Раненый Змей устремился на врага. Изогнувшись почти вдвое, он ударил хвостом. Облак привычно и немного заученно увернулся… для того, чтобы налететь на подставленную голову. Старый конь резко осел на ноги, но второй шлепок хвоста достал его, и он упал на колени.
Властимир не успел опомниться. От неожиданного толчка он вылетел из седла и, перевернувшись в воздухе, упал на землю, не выпустив из рук меча и щита.
Падение не столько оглушило, сколько поразило его — он не ожидал его и не знал, что будет делать. Пока под ним был Облак, он еще как-то мог сражаться, надеясь на чутье и разум старого коня, но, оставшись один на один против двух врагов — своей слепоты и раненого Змея, он растерялся.
Облак опять спас его, но Властимир этого не знал. Змей ринулся на коня, на миг забыв о всаднике. Он вспомнил о нем, когда жеребец, спасаясь, отскочил в сторону, и князь оказался прямо перед зверем.
Властимир услышал позади себя тяжелое дыхание и захлебнувшийся от радости рев. Все еще не до конца придя в себя после падения, он развернулся, выставив щит и чуть отведя в сторону меч. У него был только один шанс выстоять — если Змей ринется на него прямо, в лоб — тогда он может успеть заткнуть ему пасть.
Он даже не смог обрадоваться, когда все случилось именно так, как он надеялся. Змей, очевидно, решил, что пеший воин для него противник не опасный и проще всего покончить с врагом одним метким броском. Он бросился на человека, что стоял, расставив для упора ноги и выставив щит. Со стороны могло показаться, что воин идет на верную смерть: выдержать натиск огромного зверя было почти невозможно — и так оно и случилось.
Князь услышал победный рев врага и скрежет когтей по камням, когда он бросился вперед. Ударь Змей чуть ниже или чуть выше, и человек был бы обречен, но твердый, как камень, нос врезался точно в самую середину щита.
Толчок, к которому Властимир все-таки не был до конца готов, оказался слишком силен. Князь покачнулся и упал на колени, заваливаясь назад.
По резкому выдоху, напоминавшему порыв горячего ветра, Властимир понял, что зверь разинул пасть, чтобы сомкнуть зубы на его теле. Не зная, какова эта пасть по виду, он все же успел выбросить руку со щитом, метя в разинутый рот.
Зубы заскрежетали по полоске металла на краю щита. Деревянная основа затрещала под напором огромных челюстей, и Властимир понял, что безумная попытка завершилась успехом. Раздался рев, но теперь уже в нем была бессильная ярость и досада на себя. Щит прочно застрял в пасти Змея, мешая тому сжать челюсти.
Стараясь освободиться, зверь замотал головой и напрягся. Властимир, так и не выпустивший щита из рук, почувствовал дрожь дерева. В любой миг оно могло треснуть, поддавшись, и тогда его рука оказалась бы откушенной почти до плеча. Горячее дыхание взбешенного Змея раз за разом обдавало резанца, когда тот приостанавливался, чтобы перевести дух. Но сил зверя не хватило. Князь вспомнил, что щит для него был извлечен откуда-то из тайников самого Чистомысла. Щит наверняка был заговорен, как и все, чем снабдили его в дорогу. Это оружие могло выдержать многое.
