– Нас они пока минули, и на том спасибо… Надеемся, что теперь уж зимой и вовсе сюда не доберутся.
Он погремел чем-то в кладовой, а затем вернулся с пузатой глиняной бутылью в руках, бережно обтирая с неё пыль. Хальвдан, поджав губы, наблюдал, как староста разливает вино по выставленным на стол кружкам.
– Может, и не доберутся, – помолчав, согласился он со словами Могуты. – Хорошо вы спрятались в лесу, и близость города помогает. Беглицу вон тоже не трогают. Да и поход скоро.
– Нам повезло… – староста резко поднял кружку, вино плеснулось и капнуло на стол.
Уголок рта Могуты дёрнулся, словно он хотел в очередной раз улыбнуться, но передумал. Хальвдан, поглядывая на старосту, медленно покрутил в руках свою кружку; вино, слегка тягучее, омывало её стенки. Кмети обеспокоенно косились на него, не решаясь пить вперёд – не положено. Хальвдан поднес вино к губам, понюхал и снова опустил руку на стол. Могута вопросительно взглянул на него поверх своей кружки, не торопясь отпивать.
– Ты пей-пей, староста, не смотри на меня.
– Ну как же… – поспешно отговорился тот. – Поперёк гостей не стану.
Хальвдан остановил руку сидящего по соседству Ленне, который, плюнув на всё, собрался выпить вино. Верег посмотрел удивлённо, но он только покачал головой. Кмети заёрзали на местах.
– Пей! – твёрдо процедил Хальвдан, снова поворачиваясь к Могуте.
Дружинники, переглянувшись, и вовсе отодвинули от себя кружки подальше. Могута вздрогнул, с размаху опустил свою на стол – и та раскололась от удара. Вино полилось, пробегая ручейками меж расставленных на столе плошек, и закапало на пол.
– Как неосторожно, – глухо проговорил Хальвдан. – Нельзя так. Не ценишь ты труд ариванских виноделов.
– Скажешь тоже, – Могута махнул рукой; его пальцы едва заметно подрагивали.
Старосту будто трясло от холода, хотя в избе было тепло, даже и жарковато на чей-то вкус. Он безуспешно пытался совладать с собой, но бледность растекалась по его лицу, нижняя губа оттопырилась в обиде на ещё не произнесённые слова.
– Хороши же твои законы гостеприимства, Могута… – Хальвдан поднялся на ноги, опуская руку на оголовье секиры.
– Я не понимаю, о чем ты, воевода! – Могута сглотнул и потрогал бьющуюся на виске жилку.
Он быстро огляделся, выискивая пути отступления, и дёрнулся встать. К своему несчастью, ещё и схватил нож, будто тот чем-то мог ему помочь. Воином староста никогда не был. Хальвдан одним прыжком перемахнул через стол и повалил его на пол; топор глубоко вонзился в земляной, присыпанный соломой пол у самой головы старосты. Скамья грохнула, опрокинувшись.
– Не понимаешь? А мне вот кажется, что ты приготовил нам сегодня особое угощение.
Хальвдан, сжал горло Могуты пальцами. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы тот понял, что с ним не шутят. Староста тут же позабыл трястись и замер, будто его вмиг разбил паралич.
– Это всего лишь вино… – продолжал настаивать он, шаря глазами вокруг. Но никто помочь ему не мог.
Кмети повскакивали со своих мест, однако встревать не спешили. Знали, что Хальвдан и сам справится. Коли мордует старосту – значит, правильно, значит, есть, за что. Пустыми обвинениями он никогда не разбрасывался.
А от глупого упорства старосты внутри Хальвдана лишь поднялась горячечная ярость.
Их здесь что, держат за дураков?
– Дай сюда! – он обернулся и требовательно протянул руку к Ленне. Тот сразу всё понял и всунул в неё ещё наполовину полную бутыль. – Обычное вино, говоришь?
Прижимая дюжего Могуту сильнее коленом, Хальвдан всунул ему в рот горлышко и выплеснул пару добрых глотков. Староста выпучил глаза, вывернулся и закашлялся. Вино потекло по его щекам и за шиворот. Хальвдан вынул секиру из земли и поднялся на ноги. Из кладовой, в ужасе закрывая ладонью рот, выбежала Удеса, суетно метнулась обратно и через мгновение вернулась, держа в руках кувшин молока. Могута долго отплёвывался и до красноты тёр губы, затем с жадностью осушил поднесённую ему крынку. Жена оглаживала его по голове и что-то невнятно бормотала, староста мотал на её слова головой. Все застыли в ожидании.
– Я не хотел, воевода. У меня не было выбора… – прохрипел наконец Могута, обречённо заглядывая в опустевший кувшин.
– Знать, у тебя немного времени. Рассказывай, – Хальвдан скрестил руки на груди.
Удеса села на пол рядом с мужем и зашлась плачем, не в силах ещё чем-нибудь ему помочь. Могута попытался встать, но снова повалился на пол, сложившись пополам. Можно было представить, как от яда сворачиваются в узел его кишки, как растекается отрава по жилам, не давая ни единой возможности выжить. Страшное, должно быть, ощущение. И эту участь Могута приготовил для Хальвдана и кметей. Наверное, после того, как расправился с ними, пошёл бы к остальным и тоже их отравил. А может, созвал бы побольше родичей – и поднял оружие. А там сожги тела в лесу и вали вину на кого хошь: хоть на татей, хоть на вельдов, которые и так приложили руку ко всему, чему только можно.
