– А чем люди хуже зверей? – вытер вспотевшее лицо побледневший, как мел, лейтенант и указал на взмывшее за домами зарево далёкого пожара. – Похоже, здесь будет веселее, чем я думал.
– Так, может, нам туда? – предложил шумно прочистивший лёгкие Ветрицкий, когда мы обогнули чуть присыпанную снежком здоровенную кучу мусора. Замёрзшие помои скользили под ногами, и представляю, какая здесь стояла вонь, если б не мороз. Кучи мусора, ещё и трупов столько. Куда там скотобойне...
– Вам, может, и туда, – остановившись, посмотрел на него усатый и похлопал себя по петлицам, – а нас Чистые наравне с уродами порешат. Мы ж от них этих долбаных изменённых и защищали...
Как ни странно, по мере приближения к клинике трупы стали попадаться всё реже. Может, заброшенных домов на окраине гетто больше, может, уроды в центр Чёрного квадрата отошли оборону держать.
– А чего-то ни одного крестоносца видно не было. – Ветрицкий прислонился к стене барака.
– Вон лежит, – указал лейтенант на труп мужика в синем пуховике с чёрным крестом во всю спину.
– Вот то-то и оно, – я перевёл сбившееся дыхание. – Чистых и прочей швали сколько трупов было? А крестоносец первый раз попался. А они, между прочим, ребята наглухо отмороженные, не стали бы за чужие спины прятаться.
– Считаешь, специально дождались, пока дорогу расчистят, и прямиком сюда пришли? – лейтенант выглянул из-за угла дома и неожиданно выругался. – Твою мать!
– Что такое? – Вера сунулась следом и тут же спряталась обратно. Судя по начавшей бить девушку крупной дрожи, ничего хорошего впереди нас не ожидало.
– Помоги Николаю, – дёрнул я её за рукав и подошёл к лейтенанту. Ну, и чего там такого стряслось?
Да ничего особенного, просто перед клиникой лежали уроды. Мёртвые уроды.
И далеко не сразу удалось сообразить, зачем кому-то понадобилось выкладывать из трупов волчатников, слизней, жабов и прочих изувеченных излучением Севера калек широкое кольцо вокруг трёхэтажного особняка. На самом деле всё оказалось совсем не так: никто трупы не перетаскивал, нет – всех этих бедолаг просто-напросто сюда согнали, а потом зарезали, как приведённых на бойню коров. Но зачем? Кому это могло понадобиться? Крестоносцам?
– Вы всё ещё собираетесь туда идти? – повернулся я к лейтенанту.
– Пожалуй, уже нет, – сознался тот, глядя куда-то в сторону.
– Напалм долго не протянет, – напомнила нам Вера.
– Не думаю, что в клинике нам окажут медицинскую помощь, – я окинул взглядом освещённые окна на последнем этаже особняка.
– Если там будут лекарства и инструмент, я справлюсь сама, – уверенно заявила девушка.
– Да ну? – удивился я и подошёл к лежавшему поверх постеленного прямо на снег брезента пироманту. Что-то он совсем сдал... Чёрт, что же делать? В клинику идти неохота – просто жуть. Но какой выход? Пытаться Напалма доволочь на руках до ближайшего целителя? Так он помрёт ещё до того, как мы с северной окраины выберемся. Придётся идти. И кто знает – вдруг один нехороший человек по фамилии Ялтин мне всё же там повстречается? Очень, очень на это надеюсь. – Сейчас смотаюсь на разведку, если что – уходите без меня.
– Я с тобой. – Ветрицкий, кинув на снег чехол с луком, забрал один из автоматов у рядового, контролировавшего проход между домами.
– Пошли, – я не стал отказываться от помощи и подошёл к лейтенанту, который прислушивался к разгоравшейся где-то на юго-западе гетто перестрелке. – Вы нас ждёте?
– Само собой, – кивнул усатый. – Судя по всему, из ДШК лупят. Значит, наши подошли.
– Нас-то они как миновали? – засомневался Николай. – Да и на Красном пока тишина.
– Скорее всего, с Северной промзоны через западные ворота людей перекинули, – предположил лейтенант. – Сёстры, думаю, через свой сектор проход открыли.
– А может, это сами валькирии и пожаловали? – Ветрицкий сунул автоматный рожок в глубокий боковой карман тёплой куртки и взвесил в руке предложенную солдатом гранату.
– Надеюсь, скоро узнаем, – пожал плечами служивый. – Ну, вы идёте?
– Идём. Коля, прикрывай, – взяв наизготовку пистолет-пулемёт, я медленно выбрался из-за барака и побежал к покосившемуся крыльцу клиники.
Всё бы ничего, но как-то очень уж гадко на душе. Будто весь в дерьме измазался, а когда – даже и не заметил. И чем ближе к валявшимся на снегу трупам, тем хреновее становится. Оно понятно, денёк сегодня не из лёгких, но слишком уж притащившаяся рука об руку с депрессухой безнадёга захлестывает. И такое впечатление – будто враз как-то темней стало. Даже проглядывающие меж облаков звёзды толком не светят.
Нет, чего-то здесь не то. Может, оно, конечно, просто нервы расшатались, но всё время на спине чей-то недобрый взгляд чудится. Тяжёлый взгляд, липкий. Заинтересованный. Так прильнувший к витрине бродяга на мясную вырезку смотрит.
Ох, что-то меня не туда занесло. И мутить начинает. Не иначе как от запаха крови. А крови здесь действительно предостаточно – весь снег красный. Точнее, уже чёрный.
Может, повернуть, пока не поздно?
Двигай, двигай...
С бега на осторожный шаг я перешёл, когда приблизился к валявшимся в снегу трупам уродов. Изменённые и при жизни-то ничего, кроме отвращения, вызвать не могли, а тут меня и вовсе от вида жутких увечий колотить начало.
Перехваченные ударами ножей шеи, выколотые глаза, распоротые животы. По всему выходило – смерть этих бедолаг лёгкой не была. Нет, это не простая зачистка, это самая натуральная казнь. Медленная и жестокая.
Перепрыгнув через закоченевшее тело голого урода, я постарался как можно быстрее миновать выложенных в ряд мертвецов и, настороженно поглядывая на клинику – на третьем этаже три окна светятся, остальные по-прежнему тёмные, – поспешил дальше.
– Прикрывай, – встав сбоку от входной двери, я повернулся к Ветрицкому. Лёгкое усилие – и внутренний взор проник сквозь укреплённые железным листом доски. Вроде никого. Странно. Ладно, в защитном амулете заряда ещё на треть осталось, если что – прорвёмся. Блин, вспомнить бы, куда залитые магической энергией кристаллики сунул...
Взбежав по отколотым ступенькам крыльца, Николай встал с другой стороны двери, а я потянул на себя массивную медную ручку. Темно. На всякий случай приседая, проскользнул внутрь и сразу же отступил от приоткрытой двери.
И действительно – никого. Ну, и куда нам теперь?
Просторный некогда холл был поделен на тесные клетушки сложенными из неоштукатуренного кирпича стенами, оконные проёмы закрывали фанерные листы. На верхние этажи уходила лестница в дальнем конце коридора.
