Ярик беспокойно переступил с ноги на ногу. Его чувства просто кричали о том, что скоро здесь будет погоня. Эти блуждания по залитым проснувшимся солнцем помойкам дали слишком уж небольшую фору беглецам.
— Я сейчас залезу на это корыто, и кто-то сильно пожалеет, — мрачно вполголоса посулил хозяин. — Третий причал, «Злая улитка»…
Последнюю фразу кочевник произнёс, скорчив издевательскую рожу. После встречи с соплеменниками он растерял всю свою невозмутимость.
— Да может, это не «Злая улитка»… — с фатализмом предположил Ярик. — Чем хфург не шутит, может, это вон тот корабль.
Дарг всё так же мрачно посмотрел в указанном направлении и зло сплюнул.
— Кто тут орёт!!! — Над бортом корабля показалась немытая всклокоченная физиономия и, надсаживаясь, заорала. — Людям спать надо!!!
— Капитан где?! — заорал в ответ хозяин Ярика и, не дожидаясь ответа, прыгнул на палубу.
Ярик скакнул вслед за ним. Со стороны это смотрелось, наверное, довольно эффектно: между причалом и палубой никак не меньше двух саженей, а тут никакого напряжения и разбега, только раз — и один уже хищным зверем махнул на покачивающуюся палубу, два — и невообразимый прыжок совершил второй. Вся невозможность происшедшего только начала доходить до горластого обладателя невыспавшейся физиономии, и он обалдело хлопал глазами и бестолково раскрывал рот, словно забыл о человеческой речи.
— Кто капитан?! — властным голосом не спросил, а потребовал ответа Дарг.
Присмиревший матрос судорожно сглотнул, отчего кадык заходил вверх-вниз, и хрипло сказал:
— Весемир!
— Не тот ли Весемир, которого иногда называют… — уверенно начал было Дарг, но матрос перебил его, зашептав:
— …Безумный Весемир. Тише! Он не любит этого прозвища…
— Ясно! Проводи меня к нему и срочно!
— Но… — попытался робко возразить матрос.
— Живо!!! — Что всегда поражало Ярика в хозяине, так это его умение добиваться своего.
— А ты стой здесь! — Это уже к Ярику.
Казалось, что Дарг не говорит, а рычит. Ошеломлённый матрос молча указал на кормовую надстройку. Кочевник фыркнул и быстрым шагом направился ко входу в каюту.
— Крут у тебя хозяин… — протянул моряк. То, что он обращается к презираемому всеми корду, его не смущало.
— Не жалуюсь, — равнодушно пожал плечами Ярик, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям.
— Чего ему надо-то? — не унимался матрос, поговорить он явно любил.
В этот момент открылась дверь каюты, и оттуда раздался пропитый голос:
— Шрам! Гузака ко мне, живо!
— Да он не проспался ещё! Под вечер с Вольтом в дымину пьяные пришли… — спокойно ответил стоящий рядом с рабом моряк.
— Тащи его быстро!!! — ещё громче заорал капитан.
Удивлённый Шрам подбежал к люку и привычно нырнул внутрь. Потекли томительные минуты. Наконец наружу вылезли два человека. Один пошатывался, а все окрестные мухи облетали его за версту: запах перегара разил похлеще иных ядов.
— Шрам!!! — опять заорал Весемир.
— Да здесь я, — заворчал матрос. — Привёл уже.
Полупьяный Гузак, постанывая, нырнул в проём капитанской каюты. Хлопнула дверь. Буквально через несколько мгновений Гузак вывалился наружу и заорал:
— Шрам!!! Буди Вольта и остальных! И чтоб через пять минут мы отходили!!!
— Да ведь Груль с Устаком ещё на берегу…
— В задницу эту пьянь! — дыша перегаром, продолжал орать Гузак. — Клиент не может ждать!
И вот уже вокруг Ярика замельтешили, забегали полусонные матросы. Кто-то ставил парус, кто-то встал к штурвалу, пара матросов бросились убирать трап (такое громкое название имела доска с прибитыми поперечными планками). На палубу вышел Дарг. Его сумрачный взгляд сказал Ярику лучше всяких слов, что денег у хозяина почти не осталось.
— Двадцать пять фарлонгов, — сквозь зубы процедил Дарг. — И это только после поручительства Гузака! Да всё это корыто стоит не больше сотни золотых!!
Неожиданно воин осёкся и впился взглядом в группу приближающихся всадников. Ярик ощутил, как взвыло в нём раненым зверем чувство опасности. Даже затаившийся было в мешке Руал высунул мордочку и напряжённо фыркнул. На беглецов начали оглядываться работающие матросы. Радовало, что хоть работу они не прекращали.
Наконец был поднят якорь, и ветер наполнил парус. Корабль начал неторопливое движение. Вот до берега уже четыре сажени, десять, теперь можно вздохнуть поспокойней. Казалось, настигнувшие было беглецов преследователи теперь яростно кричали на берегу, бессильно потрясая оружием.
— Кажется, ушли, — с непередаваемым облегчением простонал Ярик. — А вслед за нами они не пойдут?
Дарг задумчиво погладил рукоять сабли и буркнул:
— Я думаю, что нет. Отрыв слишком велик, да и как только я окажусь на суше, то первый же практикующий маг закроет меня от шамана. И Боск это понимает, как никто другой. Дорогой братец потерял все шансы получить мою голову!
— Но ведь раньше… — рискнул возразить раб.
— Раньше было другое время! У племени ещё не было таких потерь.
Хозяин дёрнул головой и пошёл на корму. Ярик же с холодком в душе понял, что его в чужой стране продадут. Он единственная ниточка, по которой хозяина можно будет найти.
И если к этому хозяину Ярик ещё как-то притерпелся, то с новым наверняка возникнут проблемы.
— Дерьмо!! — Одно слово шепнул раб, тогда как хотелось его проорать, да ещё ударом проломить палубу под ногами. — Дерьмо!!!
Ярик сидел на носу корабля и, похоже, старался проникнуть за ту грань, что принято называть горизонтом. Хозяин его не трогал. Он то сидел в своей каюте, то о чём-то разговаривал с Гузаком или Весемиром. Матросы выполняли каждый свою работу, подгоняемые Вольтом, который оказался боцманом. Остальные лениво занимались своими делами: играли в кости, травили байки, кто-то спал в трюме, кто-то фехтовал на коротких мечах. До корда никому не было дела. Нет, у него могли что-то спросить, просто прикрикнуть, но в основном воспринимали как груз, некую разновидность балласта. В этом плавании Ярик, как никогда, ощущал себя неодушевлённым предметом, вещью. Даже у кочевников было проще, там он воспринимал себя пленником, при бегстве через половину Сардуора — младшим партнёром, что ли, но лишь иногда — вещью. Поганое, надо сказать, ощущение.
Но Ярик не давал чувствам захлестнуть себя с головой — он творил. Именно так можно назвать то действо, которое он совершал каждую свободную минуту. Он прокладывал дорогу к свободе. В этом безумном странствии было как-то не до распутывания чужих заклятий, но теперь, в тиши и спокойствии, следовало наверстать упущенное. И Ярослав вытягивал из себя все жизненные соки, балансируя на грани полного истощения, торил дорогу к средоточию своей Силы. Каждый шаг к свободе был тяжелей и сложней предыдущего. Приходилось интуитивно, не всегда вполне осознавая свои действия, совершать невозможное.
