Ну и конечно, мост.
Посредине пролета стоял на коленях коричневый снизу и белый сверху человек и колотил по мосту чем-то большим и, кажется, тяжелым. Сознание подсказывало, что это могло быть кайло, но каждая клетка в теле Дебрена взвыла от страха, безошибочно распознав армейский бердыш, украшенный рунами «Б» и «В». Двуручный топор знаменитой правелской мануфактуры был слишком ценным оружием, чтобы человек в здравом уме рубил им камни, однако чародей не обольщался. Человек на мосту не был в здравом уме. Глупейшая, безумнейшая девчонка из всех, ступавших по земле.
Размытые снежной завесью силуэты на северном берегу не двигались. Полдюжины человек — толпа по сравнению с одинокой девушкой. Но девушка была крупной, и Дебрен не удивлялся крестьянам. Им не к чему было спешить, время работало на них.
У него же времени не было — ни на что, даже на размышления. Мастера из Правда, как и все, несколько преувеличивали, рекламируя свои изделия, но как раз на бердышах-то они были вправе выбивать свои «Б.В.». Могучий топор наносил колоссальный урон любому, кто попадался. Уж не говоря о первосортной стали, он был тяжел, как незнамо что. А это означало, что у Ленды вот-вот иссякнут силы. Это первая проблема. Вторая — серьезнее. Те шестеро скорее всего были передовым дозором. К тому же наверняка лишь его частью. Значит, в любой момент подоспеют остальные, и тогда…
Они с Дропом не перекинулись ни словом. Дроп, не ожидая, полетел к мосту кратчайшим путем. Дебрен побежал тоже самым коротким. Боялся не успеть.
Пискляк избрал неудачный момент.
Место тоже было не из лучших. Высокая скала пропорциями больше походила на башню, а не на дом, и такое огромное существо, как орлокот, даже лежа, не умещалось всем телом за ее краем. Издалека Пискляку не было видно Дебрена из-за снега и деревьев, вблизи тоже, потому что берег заслонял террасу, зато у подбегающей жертвы было сажени три на то, чтобы глянуть выше, заметить опасность и прореагировать.
Дебрен не заметил. Он мчался как сумасшедший, слишком поглощенный тем, что у него под ногами, и не смотрел наверх. Однако грифон не подумал об этом и совершил очередную ошибку, напав на долю мгновения раньше, чем следовало.
Дебрен чуть не упустил это мгновение. Энергию для колдовства на мосту он активизировал уже сейчас, и ее достаточно было только высвободить. Большего ему не требовалось. Но он высвободил ее сразу, как напоказ. И испортил дело.
Палочка плюнула молнией с задержкой на долю мгновения. Огромный клюв чудовища в этот миг был уже настолько близко, что если бы захлопнулся, то отгрыз бы ее конец. Это не входило в планы Пискляка — и совершенно правильно: Дебрен гораздо удачнее обошелся со своим основным оружием.
Слишком сильный поток раздул изнутри композитную палочку, а взрыв, огонь и обломки довершили дело. Когда поваленный ветром чародей падал в снег, остатки того, что только что было высокоэффективным фокусирующим чаропроводом, коптя, улетали в глубь леса, похожие на что угодно, но только не на волшебную палочку.
Кругом порхали осколки клюва, костяные иглы из разорванного черепа, лепешки мозга, шматы мяса. Ближе — шипя, дымя и испуская пар — расползался по полю боя туман паленой шерсти и мельчайших капелек крови. Сила взрыва была так велика, что уже падающее на человека туловище отшвырнуло на несколько стоп назад, от головы и шеи не осталось практически ничего, а на дне образовавшегося в теле животного кратера Дебрен заметил блеск облепленной слизью стали.
Капалин Збрхла.
Ну, чертовщина! Аж до самого желудка!
Дебрен сел, не очень веря, что сможет это сделать. В голове гудело, он весь был липким от крови, кожу жгло, кафтан дымился.
Когда он поднимался, его вырвало на собственное колено. Скверно. Каждый чародей зависит от хранящейся в мозгу магической энергии; если ее уровень опустится ниже определенного минимума, начинаются неприятности с физиологией. Могло быть хуже, но пятно на штанине — серьезное предупреждение.
Покачиваясь, он побежал дальше, стараясь не смотреть в сторону моста. Он мчался на поле боя что было сил, как лучник с пустым колчаном.
Поле боя — потому что крестьянам надоело ждать. Из-за снежной завесы выкатилась телега с высокими бортами, и половина из тех, кто стоял, взобрались на нее, чтобы тут же кинуться в атаку.
Глаз выхватывал все больше деталей. В трехстах шагах от моста конус, охраняющий его от чужой магии — в данном случае от искусственно вызванных осадков, — уходил уже настолько высоко, что практически не пропускал снега. Картина вдруг стала такой, как это бывает, если как следует протереть грязное окно. Эта резкость словно бритва отсекала иллюзии.
Человек, коричневый внизу и белый сверху, оказался Лендой. На ней было только платье. Ну и парик — слишком плотный, чтобы тепло тела смогло растопить снег. Она была в лаптях, и лишь они с горем пополам сочетались с зимним окружением. Если б Дебрен не взмок после убийственного бега, он задрожал бы, даже просто увидев ее. Несмотря на найденный на яблоньке кафтан и заверения Петунки, он упорно не хотел думать о том, что Ленда могла уйти в чем была — с голыми ногами, в одном подбитом ветром платьице. Он не спрашивал, как далеко к югу расположена ближайшая деревенька, но если больше нескольких миль, то Ленду Брангго с ее покалеченными ногами и бердышом, который был скорее балластом, нежели костылем, можно было считать трупом уже в тот момент, когда она перекидывала веревку через дыру в крыше. До полудня, даже без помощи грифона или замостников, ее убило бы переохлаждение организма.
Внезапно в приступе озарения он понял, что Ленда пришла сюда умереть. И что уже тогда, когда писала кровью на дверях, знала, что идет умирать.
Но убил ее он. Он, Дебрен. На тайной тропе грифона, когда позволил застать себя врасплох и лишился коня. Если бы хоть полдороги он проделал в седле, то был бы здесь раньше и успел бы ее спасти. Сейчас шансов не оставалось. Подгоняемый ужасом, он мчался к мосту лишь немногим медленнее коня, но знал, был свято убежден, что ничего уже не изменит.
И был прав.
Дроп тоже ничего не изменил. Тянувшая телегу лошадь лишь слегка замедлила ход, когда птица налетела на нее, но особого влияния на результат столкновения это не оказало. Возница уже разогнал упряжку. Ленда успела занять позицию около барьера моста, а пассажиры телеги — вдоль борта. Попугай, правда, быстро сообразил, что не одолеет подгоняемую батогом клячу со щитками на глазах, а потому перекинулся на единственного среди нападающих арбалетчика, но Ленде этим нисколько не помог — как раз арбалетчик-то и не мог принять участия в сражении. Лишь на мосту он принялся укладывать болт в желоб, но оказался не по ту сторону фуры.
