ему историю своей жизни, Тим начал считать их обоих друзьями. Пусть она была странная, пусть в чем-то излишне жестокая и непримиримая — но ведь эта девушка спасла ему жизнь и полагалась на его помощь. В конце концов, он тоже далеко не идеален, и нечего мерять других мерками, которым не можешь соответствовать сам.
Позавтракав, Тим решил отправиться на мансарду: Лесана заявила, что тренировки на сегодня отменяются, а потому до обеда он может делать все, что пожелает. Что касается ее, то нет, помощь ей пока не нужна, она еще должна проверить акватиф и сгонять на пару часов в море.
— Вернусь, пообедаем, тогда и поговорим, хорошо? — выжидающе глянула на него девушка.
— Конечно, как тебе удобно, — ответил Тим и принялся убирать со стола посуду. Лесана постояла пару секунд, как будто собиралась сказать что-то еще, потом резко развернулась и покинула кухню, с треском прикрыв за собой дверь.
Он немного понаблюдал за ней через окно: девушка быстро спустилась по лестнице к причалу, но в акватиф сразу не полезла, а постояла некоторое время на берегу, всматриваясь в горизонт. Море сегодня было на удивление спокойным, на бледно-сиреневом небе — ни облачка. Центральная, дневная сфера уже загорелась в зените, заливая все вокруг мягким белым светом; кроме нее, на небосводе посверкивали утренние светила: коралловое южное и бронзовое восточное. Юноша посмотрел на часы: без пятнадцати одиннадцать, скоро появится и четвертая сфера.
Лесана неподвижно замерла на месте, прямая и тонкая, словно молодое деревце. Тиму вдруг показалось, что лиловая поверхность воды у самого причала слегка заволновалась, и рядом с тем местом, где стояла девушка, на мгновение промелькнуло что-то блестящее и темное — как будто бы дельфинья спина. Мгновением позже море снова затихло, а девушка пошевелилась, стряхнув с себя оцепенение и направилась к катеру.
Закончив с посудой, Тим поднялся на третий этаж, нашаривая в кармане ключ от лестницы, ведущей на мансарду — Лесана отчего-то настаивала на том, чтобы эта дверь была постоянно заперта. Проходя мимо ее мастерской, юноша задержался и заглянул туда, влекомый странным любопытством. Внутри все выглядело так же, как и в прошлый раз, когда девушка показывала ему дом: мольберты, палитры и рамы, пятна краски на стенах и расставленные по всей комнате картины.
Однако, кое-что все-таки изменилось: понравившееся ему тогда полотно, изображавшее сидящую у подножия скалы одинокую девушку в белом платье, стояло сейчас на большом мольберте посреди комнаты. И девушка больше не была одинокой — рядом с ней сидел, тесно прижавшись и обнимая ее за плечи, некий молодой человек, одетый в травянистого цвета рубашку и синие брюки.
Тим и сейчас был одет точно так же: этот наряд сразу же пришелся ему впору, и с тех пор он предпочитал его любому другому из обширного гардероба, оставленного здесь Роландом.
Да, Роланд… может быть, это именно он изображен на картине рядом с Лесаной? Тим подошел поближе к холсту, придирчиво разглядывая детали. Волосы у нарисованного юноши были точно такого же цвета, как и у него самого, темно-каштановые; но кто знает, какие они были у Роланда? Жалко, что на полотне совсем нельзя было рассмотреть лиц: обе фигурки сидели к наблюдателю спиной.
Нет, решил Тим, Лесана дорисовала на картине именно его, а не своего погибшего друга. По крайней мере, ему хотелось в это верить — ведь, если это бы был Роланд, то почему он добавлен сюда именно сейчас? Надо будет спросить об этом у девушки, когда она вернется.
Забравшись на мансарду, он немного повозился с телескопом, пока не настроил его правильно, а затем принялся разглядывать сферы, решив на сегодня начать с южной. В который уже раз поразившись идеально круглой форме светила, Тим очень внимательно изучил отсвечивающий рыжевато-розовым диск, но не обнаружил ничего подозрительного — ни темных пятнышек, ни каких-либо других необычностей. Поверхность сферы была однородной, словно тщательно размазанное по лепешке масло лососевого цвета.
Тщательный осмотр восточного светила тоже не открыл ему ничего нового, а на центральную сферу в телескоп было невозможно смотреть: от яркого света невыносимо резало глаза. Разочарованный, Тим закрыл обсерваторию и спустился на второй этаж, решив покопаться на книжных полках в кабинете. И чего, спрашивается, запрещать телескопы, если в них все равно ничего нельзя разглядеть? Конечно, те движущиеся точки, что он заметил в самый первый раз, представляли определенный интерес… но что, если ему просто случайно посчастливилось их заметить, а больше такой возможности никогда и не представится? Кажется, Лесана собиралась рассказать ему что-то интересное про сферы — Тим готов был побиться об заклад, что та хорошо разбирается в астрономии. Надо бы напомнить девушке об этом обещании.
Добравшись до кабинета, Тим набрал с полок полные руки книг, вывалил их на письменный стол и принялся изучать один фолиант за другим, стараясь если не понять чужой язык, то хотя бы распознать, о чем там могла идти речь.
Несколько книг были явно посвящены медицине и анатомии, о чем недвусмысленно свидетельствовали весьма наглядные иллюстрации. Отложив их в сторону, юноша принялся разглядывать толстый том в темно-коричневом переплете, который оказался чем-то вроде атласа мира. Помимо материков и океанов с неизвестными ему очертаниями, Тим обнаружил довольно подробные карты островов Архипелага, в том числе Чезмерри и Кизи. Внезапно, загоревшись идеей, он схватил со стола чистый лист бумаги и начал списывать названия знакомых островов и городов, пытаясь сопоставить знаки чужого алфавита с буквами своего родного языка.
Сначала у него ничего не получалось: странные закорючки и иероглифы, казалось, меняли свое значение от слова к слову. Потом Тим постепенно начал распознавать в волнистых изгибах шрифта определенную систему: каждой букве соответствовали сразу два знака, комбинация которых менялась в зависимости от ударения и расположения слога — в начале либо конце слова. Через какое-то время ему удалось распознать гласные «А» и «О», а также согласные «К», «Т» и «Н».
Полностью погрузившись в свое увлекательное занятие, Тим, не глядя, отпихнул от себя локтем ближайшую стопку книг, чтобы расчистить немного места под свои записи, и случайно смахнул со стола тяжелый светильник, едва не подпрыгнув от грохота на стуле.
Литая бронзовая фигурка женщины, державшей в вытянутых руках стеклянный шар, благополучно пережила падение со стола, а вот шар-лампа разлетелся вдребезги, усеяв выцветший от времени ковер слоем мелких осколков.
Чертыхнувшись, Тим вскочил на ноги и бросился в чулан за совком и щеткой. Разбившаяся лампа прервала логический ход его мыслей в тот самый момент, когда юноша был уже очень
