— Но теперь у вас есть подкрепление! — воскликнул владыка, до глубины души тронутый болью и стыдом, звучавшими в голосе дяди. — Теперь мы можем напасть на людей!
Мэй'Аэлли долго молчал, глядя на воодушевленное молодое лицо, потом произнес:
— Нападения не будет. Вы должны покинуть Эллиар.
Юноша не поверил своим ушам:
— Покинуть Эллиар… Но как же возмездие?
— Возмездие? Воины илльф дрались как демоны и забрали с собой много людей. Но и человеческие воины сражались отважно и одержали честную победу. Так за что вы собрались им мстить? Разве это они предали свой народ? Нет, они всего лишь защищали свою землю.
— Но те убийства в мирное время…
— Уже искуплены кровью. Впрочем, сейчас я уже сомневаюсь в том, что вина за них лежит только на людях.
Каждое слово, произнесенное дядей, каплей кипящего масла падало на душу Мэй'Клилли, оставляя на ней саднящий след.
— Поверьте, здесь, в этой бесполезной крепости, у меня была возможность подумать, — добавил Мэй'Аэлли, и полушепотом закончил: — и многое переосмыслить.
— Законы чести… — возразил было юноша.
— Не требуют сражаться за предателей, — перебил дядя. — Ни в одном законе Аллирила не сказано, что из-за горстки подлецов должны гибнуть самые молодые и храбрые. Поймите, друг мой, это будет бессмысленная жертва!
— Кто говорит о жертвах? — вспылил Мэй'Клилли. — Нас полторы тысячи, и среди нас воины и маги! Мы разобьем людей!
— Посмотрите на лагерь. В нем две тысячи солдат. Два полка. Волшебников я насчитал два десятка. Да, человеческие чары уступают эльфийским, но не забывайте: на нашей стороне дети, пусть талантливые, зато неопытные. А там, — комендант кивнул на людей, — закаленные боевые маги. К тому же наверняка вооруженные сильными артефактами, зельями и амулетами. Кроме того, даже если нам и удастся одержать верх — придут новые войска. Я отправлял первозданных на разведку. В десяти майлах к западу стоят еще два полка. Императрица стянула в Лесной край войска. Правители никогда не доверяют друг другу безоговорочно. Так что, как видите, нападение на людей будет бессмысленной и глупой эскападой. Ступайте обратно, друг мой. Такие как вы нужны Аллирилу живыми. Живите, боритесь с предателями. Пусть справедливое возмездие настигнет тех, кто его заслужил. Ступайте обратно…
— Но тогда уйдем вместе! Подайте мне пример, дядя!
Мэй'Аэлли печально усмехнулся:
— Законы чести… воин либо покидает поле битвы победителем либо уходит в леса Брижитты. Мы вступили в этот бой, вы — еще нет. Это не ваша война, уходите.
Мэй'Клилли посмотрел в холодные глаза:
— А что сделаете вы? Теперь, когда знаете, что вас предали, бросили здесь без поддержки, объявили погибшими? Как только мы покинем Эллиар, вы распахнете южные ворота и примете неравный бой. Я прав?
— Все равно мы уже мертвы, — просто ответил Мэй'Аэлли.
— Наше войско остается, — твердо проговорил юноша.
— Ваше войско уходит.
— Вы — сын дома Изумрудного листа, и обязаны подчиниться решению владыки!
— Я комендант крепости Эллиар, и пока вы находитесь на вверенной мне территории, подчиняться обязаны вы!
Дядя и племянник — оба пепельноволосые, зеленоглазые, такие похожие, замерли, в бессильной ярости глядя друг другу в глаза. Неизвестно, сколько продлился бы этот безмолвный поединок, если бы на стену не взобрался один из охранников крепости.
— Светлый тисс! — на лице воина читались несвойственная первозданным растерянность и страх. — Там, над Аллирилом, светлый тисс…
— Что? — нахмурился Мэй'Аэлли.
— Я не знаю, что это, светлый тисс! Вам лучше увидеть это!
Все, кому хватило места, уже стояли на северной стене и смотрели в сторону Аллирила. Поднявшись наверх, комендант с племянником увидели странное зарево, занимающееся над лесом. Оно было зеленым, словно листва деревьев, оторвавшись от ветвей, поднялась в воздух и повисла густым переливающимся облаком. Оно навевало ужас — дикий, необъяснимый, инстинктивный, заставляло сердце болезненно трепетать в груди, парализовало разум. Чуткие эльфийские уши улавливали несущиеся из Аллирила звуки — крики птиц, вой и рычание зверей, скрип стволов… и стонущие голоса первозданных. Зарево ширилось, поднималось все выше, жадно охватывая все большую часть леса. Мэй'Клилли был уверен, что никогда не видел ничего подобного, и в то же время какая-то часть его проникалась узнаванием. Он терзал память в поисках слов для череды всплывающих в сознании смутных, словно пришедших из другой жизни, образов.
— Зеленый огонь, — тихо уронила стоявшая рядом Рил'Айэлле.
— Зеленый огонь… зеленый огонь… — подхватили эльфы.
Эти роковые слова перебегали от одного к другому, произносились снова и снова, и, наполняясь зловещим смыслом, проникая в разум, будто обретали собственную силу.
Мэй'Клилли развернулся и быстро побежал вниз по лестнице.
— Куда вы? — окликнул его комендант.
— В Аллирил, — ответил юноша. — Я должен быть там.
Вслед за ним устремилось все его войско.
— Но это безумие! — закричал Мэй'Аэлли.
— Вы ведь приказали нам уйти, — парировал Мэй'Клилли, шагая к воротам.
— Я отменяю приказ, — Мэй'Аэлли легко сбежал вниз и, опередив племянника, встал перед створками, рядом с которыми замерли двое стражей. — Крепость закрыта. Каждый, кто захочет выйти, сначала должен будет сразиться со мной.
— Там гибнут первозданные!
— Вы ничем не можете им помочь.
— Отойдите, — тихо проговорил Мэй'Клилли, поглаживая рукоять меча.
— Он прав, — к юноше подошла Рил'Айэлле, умиротворяюще прикоснулась к руке. — Он прав. С Зеленым огнем может справиться только Заклинающая лес. Только она. Лишь Светозарной под силу остановить бездушное божество.
Глядя в отливающие синевой, чистые глаза и начиная осознавать истину во всей ее безысходности, Мэй'Клилли спросил:
— А что же делать нам?
— Молиться, — печально вздохнула владычица Дома Рубиновой луны. — Только молиться.
В молчании стояли они на стене, наблюдая за тем, как зеленая муть разрастается над Аллирилом, слушая душераздирающую музыку смерти. Казалось, здесь, в Эллиаре, остались лишь тела, опустевшие оболочки. Души были там, где бушевал безжалостный монстр. Каждый из них не мог не думать о том, что возможно вот сейчас, в этот самый миг, умирает его мать, брат, возлюбленная… Каждый рвался туда, в гибельную круговерть, и понимал: это бесполезно. Все бесполезно. Глаза наполнялись слезами. Губы шептали молитвы — бессвязные, отрывочные, искренние в своей беспомощности. Но сердца еще хранили надежду. И в какой-то момент показалось, что она сбылась, что Брижитта услышала их горячую мольбу. Зарево над Аллирилом потускнело и перестало увеличиваться. Застыв бесформенным облаком, оно закачалось в воздухе, загипнотизированное чьей-то волей.
