Эфезиан нахмурился:
— Я приказал тебе привести министра. Однако я не вижу его.
— Простите меня, Ваше великолепие, — сказал солдат. — Я не мог привести министра.
— Почему нет?
— Потому что министр мертв, Ваше великолепие.
Грейс почувствовала, как сердце бешено застучало в груди.
— Мертв? — Эфезиан подозрительно сощурил глаза. — Но как? Я не помню, чтобы заказывал его казнь на сегодня.
— Судя по его внешнему виду, это яд, Ваше великолепие. И мы кое-что нашли на теле. Нечто странное.
Грейс как будто ударили. Нет. Не может быть.
— И что же это такое? — допытывался Эфезиан. Солдат протянул руку. На ней лежал паук, сделанный из золота.
Эфезиан подался вперед, слушая рассказ Мелии и Фолкена об убитых богах. Нагих девушек и юношей отослали прочь.
— Это правда, Мелиндора? — проговорил Эфезиан. — Ты знала, кто стоит за смертями Ондо, Геба и Сифа, а также за отвратительными нападениями на мои храмы в городе? И ты не рассказала мне об этом?
— Пожалуйста, вспомните, Ваше великолепие, — Мелия говорила с ним как с капризным ребенком, — сегодня министр Ворот отказался пускать меня в Первый Круг и не сообщил вам о моей просьбе.
— Теперь мы знаем причину этого, — сказал Фолкен. — Должно быть, министр действовал по воле скирати. Эти колдуны не хотели, чтобы вы узнали правду об убитых богах, Ваше великолепие, и не позволяли никому, кто мог бы предупредить вас, войти во дворец. Но бог Мисар, должно быть, обнаружил предательство вашего министра. И когда министр в конце концов позволил нам войти, скирати сразу же вознаградили его смертью.
Эфезиан стиснул в руке бокал, инкрустированный драгоценными камнями.
— Это недопустимо. Я не потерплю лжи и предательства в моем городе — если только они не исходят от меня лично. Жаль, что министр уже мертв, иначе я сам казнил бы его каким-нибудь ужасным способом.
Он поднес было бокал к губам, но поморщился, опустил бокал и вздохнул. Мелия поднялась еще на одну ступеньку, ведущую к трону.
— Что-то не так, Ваше великолепие?
— Ничего, Мелиндора. — Император с отвращением отбросил кубок прочь. Малиновое вино разлилось по белому полу, напоминая кровь. — За исключением того, что о важных событиях в своей империи я узнаю последним.
— Но это огромная и великая империя, Ваше великолепие. Эфезиан недовольно скривился:
— Именно так мне и говорят мои советники. Однако я не настолько безволен и глуп, как они считают. Я знаю, что дни моей империи сочтены, хотя ее земли постоянно расширяются. — Он поправил корону короткой мясистой рукой. — Пожалуй, пришла пора заняться делами государства вплотную.
Лирит одобрительно кивнула:
— Вы увидите, что это одна из счастливых сторон вашей добродетельной натуры, Ваше великолепие. Ваш разум и ваша энергия освободятся для нужных и полезных вещей.
— Неужели? — с иронией произнес Эфезиан, потирая подбородок. — Красиво говоришь. Я приказываю тебе — расскажи мне еще о моих добродетелях.
Мелия снова поднялась на одну ступень.
— Ваше великолепие… Император жестом остановил ее.
— Да-да, Мелиндора, я вижу, что это не праздный визит. Боги запрещают приходить в Таррас лишь для того, чтобы выказать свою любовь и уважение возлюбленному императору. Хватит. Чего ты хочешь?
— Купол Этериона, — сказала Мелия. — Ах да, и солдат, побольше.
Император наклонил голову, его толстые губы растянулись в улыбке:
— Ну наконец-то. Все-таки это будет интересный день. Немного позже путешественники собрались в помещении, которое Эфезиан назвал «скромным императорским покоем, где вы можете подождать, пока все будет подготовлено для Мелиндоры». По имперским меркам скромным называлось помещение размером с огромный склад.
Лирит нигде не было видно. Она осталась в тронном зале, поскольку Эфезиан выразил желание узнать побольше о диковинной теории морали и достоинства. Уходя, Грейс видела Лирит сидящей на верхней ступеньке трона. Она весело болтала с императором, который сияющими глазами смотрел на нее, потирая подбородок и усмехаясь.
Он близорук, Грейс. Ты видела, как он наклоняется к каждому, кто заговорит с ним. И поэтому все эти раздетые молодые девушки были ему неинтересны, он просто не мог их нормально видеть.
В этом мире невозможно, к сожалению, приобрести очки для императора. С другой стороны, чтобы стать мудрее и видеть суть вещей и явлений, стекла не помогут.
Грейс прогуливалась по залу под косыми лучами света, вдали от всех остальных. Эти несколько дней были для нее мучительно трудными. Как хорошо отключиться, пусть даже только на одно мгновение. Она посмотрела в свой бокал: пуст. Грейс пошла к слуге, стоявшему в дальнем конце зала.
Она ускорила шаг, потом перешла на бег.
К тому моменту, когда Грейс добежала до противоположной стороны зала, ее сердце выпрыгивало из груди, легкие хрипели, но ни слуги, ни вина там не было. Ее спутники казались маленькими тенями где-то вдалеке. Ей ничего не оставалось, как вернуться к ним и надеяться, что она успеет сделать это прежде, чем лишится сил.
Помедленнее, Грейс. Ты думаешь, что, стремительно перелетая из одного мира в другой, удастся сохранить хорошую физическую форму?
И тут Грейс заметила статую, мимо которой она пробежала в неудачной попытке добыть вина. Это была фигура человека в два раза выше нормального роста. Грейс не могла понять, что заставило ее остановиться и посмотреть на скульптуру. Она казалась совершенно неуместной здесь. Но, возможно, это и делало ее привлекательной.
В отличие от белого гладкого мрамора, окружавшего ее со всех сторон, это был грубо отесанный серый камень. Тем не менее скульптуру отличала необыкновенная одухотворенность, которая придавала удивительную живость образу. Человек был скорее всего воином, приготовившимся к битве, в руке он держал массивный меч.
На изображенном была грубая одежда древнего воина: искусная резьба создавала иллюзию тонкой кожи, меха, и кованых стальных доспехов, а косматые волосы придавали ему несколько волчий облик. Тем не менее он был красив. Более того — он впечатлял. Перед таким человеком почтительно преклоняют колени. Потом Грейс заметила кольцо в его брови и поняла, что этот человек был королем.
Однако как же объяснить нахождение здесь этой скульптуры? В Таррасе правили императоры, не короли, и Грейс понимала, что ни один из них никогда не выглядел так. Статуя была вся в щербинках и выбоинах. Скорее всего ее изваяли очень давно.
— Что ты здесь делаешь, Грейс? — прозвучал за ее спиной мелодичный голос.
От звука голоса Фолкена Грейс очнулась и поняла, что неотрывно смотрит на статую. Как давно она разглядывает ее?
