Сейши проковылял до выхода и распахнул дверь кабинета настежь.
– Вперед.
* * *
Дверь закрыли мгновений через пять. Когда Сейши молча поставил перед ним на стол пиалу, доверху наполненную густым красным вином.
– Пей, – скомандовали Косте. Сейши сел за стол, переплел пальцы в замок и сквозь стекла очков внимательно наблюдал, как ученик давится, но глотает.
– Зачем ты пришел на Октагон? Что тебе обещали? То же, что и всем – силу, и возможность превзойти мастеров древности?
Коста поперхнулся остатками вина, но кивнул – силу – обещали.
– Вероятность того, что в результате ритуалов круг силы поднимется выше второго не более одного из десяти. Этого тебе не сказали? Такова статистика. Ритуалы болезненны, длинны и никто не гарантирует результат, не потому, что не хочет, а потому что не может. В ходе процесса возможны ошибки, самая простая и частая из которых – смерть испытуемого… и побочные действия. Этого тебе не сказали? Например то, что получил Пятый – неспособность управлять силой. Или… – СЕйши сделал паузу, – предельный расход жизненных сил организма, связанный с ранним старением… как у Хоакина…
– Мастеру…?
– Нет, – Сейши мотнул головой. – Ритуал был не на увеличение силы, но все ритуалы – каждый, имеют побочные эффекты. Если ты вмешиваешься в естественный ход вещей – должен быть готов платить. Ты готов платить?
От вина Коста согрелся и мысли текли спокойнее.
Зачем ему третий круг, если он будет мертв? Зачем ему третий круг, которым он не сможет управлять? Они не солгали ни единым словом – ему можно увеличить силу, но они не сказали, чем за это придется заплатить.
– Многие думаю, что самое главное в жизни это деньги, – Сейши прокряхтел в усы. – Деньги и сила. Но так думают те, кто только начинает жить. Главное тут, – Наставник постучал скрюченным пальцем по виску. – Личность. Возможность сохранить личность и принимать решения самому. Когда ты в клане… – Сейши тяжело вздохнул, – нить твоей жизни в руках кого – то сверху. И тот, в чьих руках плетения может дернуть тебя в сторону или просто обрезать её, – он щелкнул пальцами, – вот так. Ты не принадлежишь себе. Когда стареешь, понимаешь, что самое ценное – это возможность выбора. Свобода. Ты сам решаешь, что съесть на завтрак и какую одежду надеть. Решаешь, каким будет твой завтрашний день, и куда ты поедешь через декаду. Решаешь сам за себя, потому что можешь это сделать. Простая жизнь.
Сейши обошел стол, помедлил, и осторожно потрепал Косту по голове – очень неловко.
– Мастер Ван хвалил тебя. Сказал – ты молодец. Он открывает Школу каллиграфов на Юге и готов принять тебя к себе. Юг… на Юге будет тихо ближайшие зим тридцать, пока они не соберут силы… Хорошее место, хорошее предложение… Ван – мастер старой школы и всегда отпускает Мастеров… Отслужишь десять зим и будешь жить так, как всегда хотел Хо. У тебя есть время подумать до завтра – они отплывают вечером.
Сейши забрал со стола карту, поднес пергамент к огню и Коста молча наблюдал, как Остров Знаний превращается в пепел.
* * *
Октагон, остров знаний, дальнее побережье
Коста кидал камешки в воду. Раз камешек – всплеск. Два камешек – всплеск. Три камешек – всплеск.
Внизу обрыва море пенилось и билось о скалы. Розовая полоска неба по кромке почти истаяла – закат. Холодало, ветер трепал волосы, полы халата, но Коста ничего не чувствовал.
Молчал и дышал тихо-тихо, через раз, потому что дышать было горько – в горле стоял комок.
«Молодец» – это то, что сказал ему вечером Наставник Сейши, когда вызвал ещё раз его в кабинет, чтобы поговорить и… сообщить о результатах испытания у мастера-господина-каллиграфа-Вана. Что он «молодец». И что он – «не сдал».
Коста сжал камень в ладони до боли.
«Не достоин».
Наставник сказал – «не прошел». «Мастер Ван похвалил его, но счел, что пока присваивать ранг Младшего каллиграфа рано». Что ему нужна ещё одна зима тренировок и тогда он сможет попробовать на следующий сезон. Но что он – Коста – «всё равно молодец».
Зима? Тренировок?! Мастер Хо был уверен, что он сдаст. Был уверен, что он – готов. Был уверен в нем, а он…
Ничтожество.
Он показал лучшее, на что способен. Идеально. И был уверен, что справился. Был уверен, что заслужил свою «печать Младшего», был уверен, что достоин. Потому что это всё, что он умеет. Всё, чему он учился. Он не умеет больше ничего. И он – не прошел.
Он – не достоин.
Куратор говорил потом что-то ещё, но Коста почти ничего не слышал, уловив главное – он не сдал.
Он не сдал экзамен на каллиграфа, печати Младшего у него не будет, а раз не будет, значит не сдал – верно? Нет печати – нет ранга – нет будущего.
Раз камешек – всплеск. Два камешек – всплеск. Три камешек – всплеск.
Сегодня куратор был на редкость безжалостен. Правда всегда безжалостна.
…Тебе тринадцать зим. У тебя второй круг. И нет фениксов. Хочешь мстить? Вперед – дверь открыта.
…получить контроль над большей частью Совета пределов и даже это не гарантирует результат…
… Ве-ри-ди…
Коста обнял колени и положил на них подбородок.
Сейши не сказал, что он – тупое ничтожество. Точнее куратор выразился мягче, но смысл остался прежним.
Он – просто тупое ничтожество.
И потом Наставник предложил ему выбор – то, что по его мнению хотел бы для него Мастер Хо: покинуть Октагон и начать жизнь заново, служить мастеру Вану в новой Школе каллиграфов.
Старик убеждал его, что это – лучшее для него. И что… ему никогда не найти и не наказать самому убийц Хоакина Вериди.
«Юг. Школа. Свобода. И статус Младшего писаря. Выбирай» – сказал Восьмой Наставник. «У тебя есть время подумать – до завтра. Мастер Ван отплывает на побережье вечером».
– Вот ты где! – Пятый спускался вниз – вниз из под ног сыпались камешки. – Наконец, я тебя нашел! Ты так высоко забрался… Зачем тебя вызывал наставник… ты… плакал!
Коста помотал головой ты отвернулся.
– Ты – плакал! У тебя лицо мокрое!
– Я не плакал…
– Плакал, я же вижу!
– Я не плакал… Наставник сегодня задымил весь кабинет травой… глаза слезятся…
Пятый скептически фыркнул и тут же наклонился вперед, принюхиваясь.
– Дым и ты… пил! Где ты смог достать здесь вино?!
Коста только вздохнул вместо ответа, и покосился на Пятерку в сумерках, рассматривая его по новому.
– …А почему… почему ты согласился увеличить силу? У тебя и так был не маленький круг…
Пятерка пожал плечами, устраиваясь на траве рядом.
– Я… я не помню, – выдал он наконец. – Я многого не помню, и почему решил, что мне мало силы тоже, но теперь уже ничего не изменить…
– Это… больно?
Пятерка опять пожал плечами – «не помню».
– Алхимики сказали, что будут пробовать на мне новый состав чернил для контроля над силой. Браслеты – временная мера и вредят, – полоски металла глухо стукнулись друг о друга. – Если нанести татуировки – это поможет контролю, – закончил Пятерка очень неуверенно. – Так зачем тебя вызывал Наставник?
Коста вздохнул, вырвал травинку, покрутил в пальцах и начал рассказывать.
– Я… не сдал экзамен…
– Как?!
Говорил он недолго, спотыкаясь – слова Наставника безжалостно звенели у него в голове, и в конце, озвучив предложение Мастера Вана затих.
Пятерка молчал мгновение, а потом подскочил на ноги.
– А как же я? Как же мы?! Как же тройка?! Зачем тогда это все?!! – Губы Пятого задрожали. – Предатель!
Коста свалился в траву от толчка – Пятерка со всей силы двинул его в плечо, свалился – и остался лежать.
Подтянул колени к груди, свернулся калачиком и наблюдал, как серое небо сжирает остатки розового по кромке.
Шевелиться не хотелось. Не хотелось вообще ничего.
Жизнь оказалась очень сложной вещью. Почему Мастер никогда не говорил ему, что жить, если ты ничтожество – оказывается так сложно?
