class="p1">— Что ты говоришь?
— Когда я, подобно крысе, сидел на стропиле в садовом домике, выяснилось, что в подполе там обитает еще одна крыса. Судя по выговору и одежде, тоже из северян и тоже служитель Исвархи. Так что между нами была одна лишь разница: я в том саду был непрошеным гостем, а вот он принимал знаки почтения от хозяина дома, будто сам хозяин был его слугой.
— Высокопоставленный жрец с севера, скрывающийся в подземном тайнике? — подытожил Тулум. — Как интересно… Что еще тебе удалось выведать?
— Выведать — немного. Только то, что жрец в столице — нежеланный гость, а потому вынужден скрываться. Зато увидеть…
И Хаста быстро пересказал наставнику то ужасное и необъяснимое, чему утром был свидетелем.
— …А потом они ушли — как я понял, чтобы спрятаться в более надежном месте. При этом жрец велел своему проводнику быть наготове… Но чего именно они ждут — неизвестно.
Тулум слушал, мрачнея с каждым его словом.
— В чей же сад ты заскочил?
— Признаться, я так радовался, что дикие земли остались позади и ингри больше не охотятся на меня, как на куропатку, что не особо присматривался. Я бы и стражей на улице не заметил, если бы они не принялись крутить мне руки! Но думаю, я мог бы указать его…
— И не думай! — оборвал его Тулум. — Судя по тому, что ты рассказал, тебе нельзя даже носа высовывать из храма!
— Но что ты скажешь о жреце, учитель? Что это за человек, способный убивать словом?
Верховный жрец ответил не сразу. Некоторое время он размышлял, прохаживаясь вдоль полок, потом спросил:
— Знаешь ли ты, Хаста, что такое хварна властителей?
— Гм, разумеется, — удивленно отозвался его воспитанник. — Это особая милость Исвархи, которой он наделяет тех, кого любит, — прежде всего Солнечную династию… Именно хварна возносит их над всеми смертными, она наделяет их силой и удачей. Более того, правители этого рода сами источник хварны. Она исходит от них, даруя процветание всей стране…
— А про Черное Солнце ты слыхал?
— Нет, — озадаченно сказал Хаста.
— Это оскверненная хварна, навлекающая на мир неслыханные беды. Причем чем выше прежде была хварна, тем чернее станет солнце…
— К чему ты это рассказываешь, господин?
— Ты ведь северянин, Хаста. Видел ли ты великий храм в Белазоре?
— Только с берега, издалека. Тогда я еще не был жрецом. Да, я видел, как над морем, высоко в небе, горят на заре его купола. Это воистину обиталище бога.
— А я и бывал там. Ты прав — не верится, что его возвели руки смертных. Но этот храм властвует над лесным краем рыбаков и звероловов, страдающим от холодов и наводнений больше других земель. То, что для нас лишь скорбные известия, — для них огромные волны, смывающие целые деревни…
— Как видно, до них хварна государя не дотягивается.
— Вот и они так полагают, — кивнул Тулум. — Они давно уже жалуются и ропщут. Но до меня дошли слухи, что жалобами они не ограничиваются. Жрецы севера уже в открытую заявляют, что Солнечная династия лишилась хварны. А когда хварна искажена, она становится Черным Солнцем…
— Ты намекаешь, святейший, что жрецы-северяне перешли на сторону мятежников?
— Я хочу сказать, что они-то их и вдохновляют, а возможно, даже руководят ими, — сказал Тулум. — Я это и раньше подозревал. И твои слова это подтвердили.
— Но колдовство — как это понимать?! Люди сгорели по одному слову того старика…
— Могучая хварна позволяет выходить за пределы того, что почитается законами сего мира, — задумчиво ответил Тулум. — Облакопрогонник Ашва как будто тебя не удивляет? Невежественный босой дикарь, который, насупив брови, вызывает дождь и ветер… Сколь велики его заслуги перед Исвархой, имени которого он не может даже правильно вымолвить! Знавал я когда-то еще одного человека, который умел музыкой создавать видения, неотличимые от реальности, но он, верно, давно умер… Есть также некий чудотворец, прозванный Светочем Исвархи, — о нем много говорят, но пока мне не удалось выяснить, кто это… Все это не важно, Хаста. Один мятежный жрец, пусть и чудотворец, — невелика беда. Хуже всего то, что их становится чересчур много и что народ их слушает… Эй, Хаста? Ты опять спишь?
Молодой жрец, глубоко задумавшийся, вскинул голову:
— Я думаю, учитель, об удивительных вещах, которые в пути произошли с нашим царевичем. Вот послушай…
И Хаста принялся рассказывать своему наставнику о чудесах, которые случились с Аюром, о его исцелении в храме Ветра и спасении из расщелины.
— Царевич спрашивал меня, просил объяснений. Я посоветовал ему молчать, пока ты, святейший, не скажешь своего мудрого слова.
Тулум слушал его, и словно тень сходила его с лица.
— Ты понимаешь, что это такое? — спросил он, когда Хаста закончил. — Это новая надежда для царского рода, от которого, на радость врагам, отвернулась удача. Все эти наводнения будто кара небесная; два погибших царевича, Великая Охота… Ты принес добрые вести, Хаста! Столь великая милость бога к Аюру! Два подряд чудесных спасения — это ли не доказательство? Сегодня же я позабочусь, чтобы твои рассказы стали известны как можно шире! Люди должны знать, что Господь Солнце вновь обратил свой лик к дому Ардвана, они должны надеяться…
В это время мелодичный звон подвешенных к потолку колокольчиков известил хозяина покоев, что кто-то осмелился появиться в запретном коридоре.
— Что еще там такое? — пробормотал Тулум, быстро подходя к стене и отдергивая занавесь, прикрывавшую хитроумное устройство, позволяющее с помощью серебряных зеркал будто воочию наблюдать человека, идущего за стеной. — Младший жрец с новостями. По моему приказу он собирает городские сплетни и слухи. Что-то он рано… И он взволнован так, будто произошло что-то ужасное… Остановись, глупец! — закричал Тулум. — Хаста, открой дверь, немедленно!
Молодой жрец стремглав вбежал в лабораторию, в последний миг увернулся от резко опустившейся над проходом балки и, будто не заметив Хасту, упал ниц перед Тулумом.
— Беда, святейший! Исварха разгневался на нас! Я только что от городских ворот. Утром саарсан накхов поднял мятеж, украл царевну…
— Я уже знаю об этом.
— Но это еще не все! Теперь он захватил наследника престола!
— Что ты сказал?!
— Клянусь, так и есть! Прямо перед своими воротами, на глазах у всех! Войска уже стягиваются к крепости мятежников… Государь велел запрягать боевую колесницу…
Тулум бросил пронизывающий взгляд на Хасту:
— Твой приятель-саарсан, кажется, сильно изменился в дороге!
— Он и впрямь изменился, — ответил Хаста, изумленный всем услышанным, — но скорее осел взлетит на дерево и запоет петухом, чем Ширам причинит зло царевичу Аюру. За время нашего похода он столько раз спасал его, что воистину
