Алексей Пехов - Пересмешник

Данте, все такой же юный и элегантный, как прежде, словно он только что приехал на светский прием, беседовал о чем-то с двумя господами из Палаты Семи. Те были очаровательно бледны, что и неудивительно. Трое из их славного кабинета оказались в числе заговорщиков, и теперь Князь может сделать с остальными все, что ему в голову придет.

Бэсс и Алисия, вновь ставшая самой собой и кутающаяся в теплое пальто, доставшееся ей от Влада, к моему удивлению, нашли общий язык. Они сидели в отдалении, иногда поглядывая в мою сторону, и болтали.

Меня сейчас, слава Всеединому, никто не трогал, чему я был несказанно рад. Я страшно устал и хотел лишь одного — упасть и поскорее уснуть, но нам, как важным свидетелям, запретили покидать площадь и выходить за оцепление до особого распоряжения. К тому же мне сказали, что, если что-то пойдет не так, вновь может понадобиться моя помощь.

Я только кивнул в ответ, хотя не был уверен, что теперь с меня будет хоть какой-то толк в течение недели. Я основательно надорвал связки и мог только шептать.

Снег перестал сыпаться с небес, а тот, что был, растаял. Мне показалось, что стало даже теплее, но, возможно, такое впечатление создавалось лишь потому, что наступало утро.

Когда окончательно рассвело и бледное солнце появилось на небе только для того, чтобы через несколько минут скрыться в облаках, изначальные маги завершили все приготовления, и чудовищное облако растаяло без следа, втекло в землю, в последний раз застонав. На этот раз жалобно и очень недовольно.

Мне бы очень хотелось, чтобы оно ушло безвозвратно, а еще лучше было бы, если бы каждый из запечатанных могильников больше не хранил в себе такую опасную дрянь. Впрочем, наверное, не стоит произносить такие слова вслух, иначе многие сочтут их политически необдуманными и опасными для благополучия нашего замечательного Князя.

Он появился неожиданно, как всегда суровый и властный, осмотрел творящийся разгром, коротко переговорил с чэрой эр'Бархен, что-то высказал вытянувшимся в струнку высоким чинам и отбыл — мрачный и хмурый.

Чэра Фиона эр'Бархен подошла ко мне неожиданно, и хоть я но желал ни с кем общаться, но вежливо встал и небрежно поклонился. Старый враг моего дядюшки посмотрела на меня так, словно видела впервые, и неожиданно улыбнулась. Эта ее улыбка была совсем не похожа на те, что я привык у нее видеть на светских раутах. На этот раз улыбались не только ее губы, но и глаза. Бич Амнисов сразу же стала похожа на очень близкого и родного человека, что было для меня неожиданным открытием.

— Однажды Старый Лис, говоря о вас, сказал, что он в жизни не видел такого бесполезного Облика и Атрибута.

Вопреки своим ожиданиям, я рассмеялся:

— Не думал, что он говорит обо мне в Палате Семи.

— Раньше мы встречались не только там. Он считал, что ваши способности нужны лишь для мальчишеских проказ, и был несколько расстроен, что вы не унаследовали один из известных Атрибутов предков. — Ее глаза за стеклами квадратных очков были серьезны. — Думаю, с сегодняшнего дня Гуго перестанет считать подражание голосам и звукам насмешкой судьбы и бесполезной чепухой, чэр Пересмешник.

Я криво улыбнулся и ничего не сказал. Если дядюшка и будет так считать, то я буду последним, кто об этом узнает.

— Я хочу поблагодарить вас, Тиль, за то, что сегодня вы были с нами и помогли предотвратить катастрофу.

Я не нашелся что ответить, мои слова на сегодня кончились. Чэра эр'Бархен неожиданно подошла ко мне близко-близко и взяла у меня из рук обломки трости.

— Помните наш недавний разговор на приеме у Гальвирров? Тогда вы необдуманно сказали, что волшебство не способно дать этому миру то, что дает пар и электричество. Что же, в какой-то мере вы правы, чэр. Не будь пара, мир бы пошел по иному пути развития, но не всегда технологии оказываются на коне. Только задумайтесь о том, что бы случилось сегодня, если бы в Рапгаре не было волшебников.

Я молчал и ждал продолжения.

— Беда прогресса в том, что он редко оглядывается на минувшее, мчится вперед и не хочет идти рука об руку со старыми знаниями. Прогресс многого способен достичь, но он не всемогущ. Нет ничего всесильного в нашем мире, чэр эр'Кар-тиа. Одно должно дополнять другое, и лишь тогда наша цивилизация сможет устоять перед многими опасностями прошлого и будущего. Подумайте как-нибудь об этом, юный чэр. Она соединила два обломка, повернула их, протянула мне целую трость, благосклонно кивнула и с загадочной улыбкой ушла к дожидающимся ее волшебникам.

— Ну и испугался же я, мой мальчик! — произнес Стэфан надтреснутым голосом. — Это ведь надо! Никогда не думал, что буду рад, когда меня коснется Бич Амнисов! Потерять основу своей сущности — хуже не придумаешь!

Чуть позже ко мне подошла Алисия, подобрав юбку, села рядом, не обращая внимания на холодный мрамор. Мы помолчали, дожидаясь, пока Данте договорится о том, чтобы нас наконец отпустили, а когда я посмотрел на нее во второй раз, рядом находилась Эрин.

Девушка поймала мой взгляд, поняла невысказанный вопрос и ответила:

— Я знаю, что она нравится тебе больше, чем чэра. Еще в поезде это поняла. Так что не вижу причин, почему не сделать тебе приятно, Пересмешник. Могу я попросить об одолжении?

— Все что угодно.

— Не хочу возвращаться в свой дом. По крайней мере сегодня.

— Буду рад видеть тебя моей гостьей.

Она благодарно кивнула, убрала упавший на висок каштановый завиток:

— Знаешь… Говорят, что птицы всегда поют после зимы, радуясь весне. А я так и не научилась радоваться… тому, что все кончилось гораздо лучше, чем могло бы. Почему мы всегда хотим чего-то большего и недостижимого?

— Это загадка мироздания, — улыбнулся я. — Когда достигаешь какой-то цели, всегда следует найти новую, иначе отсутствие стремления вперед приведет нас назад. В изначальную точку.

— А ты? Ты достиг чего-нибудь?

— Как говорят, каждый из нас проходит по мостам жизни, сжигая их за собой и унося в памяти запах дыма и горечь слез.

Свои последние мосты я сжег сегодня и рад этому. Меня перестали терзать мучившие вопросы, и это главное.

Данте махнул нам рукой, показывая, что можно идти. Мы встали, и я подал Эрин руку.

— Завтра в газете будет множество некрологов, — улыбнулся Стэфан.

— Мне они больше не интересны, мой друг. Я собираюсь начать новую жизнь.

На мой взгляд, очень достойная цель.

Москва

Сентябрь 2008 — март 2009

Один фарт — крупная денежная единица Рапгара — содержит в себе 20 трестонов или 100 сцелинов. Один трестон равен 5 сцелинам.