Марк стоял с её сумкой на плече, поддерживая хранительницу под руку. Она нашла в себе силы победить отчаяние. Помешательство отступило. А потому нет никакого смысла пытаться её обнадёжить. В природе магии и магических ран хранительница разбирается гораздо лучше его.
В стороне послышался шорох. Остробородый маг пошевелился, озираясь вокруг.
— Кто там? — голос Никты заледенел.
— Это маг света. Очнулся. Он нам больше не опасен…
— Подведи меня к нему, — приказала хранительница сквозь зубы.
— Что ты собираешься сделать? Нам надо спешить, — сбивчиво заговорил Марк, глядя на её побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие рукоять меча.
— Подведи меня к нему! Сейчас же!
Этому гневному тону Марк не мог противиться. Медленно переступая через камни, он повёл её. Она спотыкалась, при этом впиваясь пальцами в его руку.
— Никта, это ничего не изменит…
Она его будто не слышала.
Остробородый маг со сбитой чалмой оказался низеньким лысоватым стареющим человечком. Едва взглянув на окровавленное лицо Никты, он всё понял, и глаза его нервно сузились. Руки зашарили по мелким камешкам, но его золочёный посох был в руках Марка, и защититься ему было нечем.
Видимо, Никта услышала, где он лежит и, отпустив Марка, присела рядом. Маг зажмурился, как жмурятся обречённые, не в силах смотреть в глаза неминуемой смерти.
— Кому ты служишь? Отвечай!
Маг закрыл глаза и отвернулся, тяжело дыша.
— Говори. Кто тебе приказал преследовать нас? — рука хранительницы легла на его грудь.
— Мы должны были арестовать вас и доставить в Мелис, — хрипло ответил остробородый. — Убивать было приказано лишь в том случае… если арестовать не удастся. Мы были вынуждены…
— Ложь, — угрожающе прошипела хранительница. — Я знаю, что ты из Жёлтого Змея. Я много слышу о вашем сообществе в последние дни. И хочу, наконец, узнать: что вам нужно от меня и Маркоса?
Остробородый напряжённо молчал. Давние рубцы от кинжала на его щеке и подбородке свидетельствовали, что боевой опыт он получил не вчера.
— Ты думаешь, что молчанием чего-то добьёшься? — Никта искривила губы в злой усмешке. — Но ты забываешь, что я и так могу узнать все твои секреты. Я буду просто задавать вопросы, а твой страх сам выдаст мне ответ. Итак, вам приказал следовать за нами тайный глава Жёлтого Змея, верно?
Остробородый беспокойно дёрнулся, дыхание его участилось.
— Меня не обманешь, колдун, я идеально читаю все твои чувства. Отвечай лучше сам: кто он? Кто этот проклятый Кукловод? Как его имя? Он некромант, не так ли?
Неожиданно маг вжал голову в плечи и напрягся изо всех сил. Жилы на его шее вздулись, лицо вмиг приобрело багровый оттенок.
— Что это с ним? — тихо спросил Марк.
Никта рывком разорвала халат на груди мага, и Марк увидел неестественно сильный пульс бьющегося сердца.
— Он ускоряет биение сердца, чтобы убить себя, — проронила хранительница с видимым равнодушием. — Смерть для него менее страшна, чем тайна его покровителя.
Марк проглотил ком. Во рту стало неимоверно сухо.
— Никта, ты… ты будешь сидеть и смотреть на это? — вымолвил он, с опозданием подумав, что слово «смотреть» тут неуместно.
По губам хранительницы пробежала затаённая усмешка. Эту её усмешку Марк очень не любил.
— Никта, может быть…
Она вдруг резким движением двух пальцев ударила последовательно в три точки на груди мага. Колдун глубоко вдохнул воздух, захрипел, закашлял, словно снятый с виселицы, и скрючился. Марк с облегчением вспомнил, что в Лесном Воинстве, как и в Школе рыцарей, обучают подобным приёмам, чтобы не дать вражескому шпиону остановить себе сердце.
Никта поднялась на ноги.
— Какой же ты маг света, колдун? Обвиняешь аделиан в узколобости, а сам меряешь всех одной меркой. Иди. Передай своему Кукловоду всё, что видел и слышал. Скоро мы сами узнаем о нём правду. Идём, Маркос.
Они пошли вверх, навстречу солнцу. Никта держалась одной рукой за руку Марка, другой — опиралась на посох с разбитым кристаллом. Из-за раны на спине, чехол с мечом ей пришлось повесить на пояс. Отдаляясь, Марк один раз оглянулся, заметив, что остробородый маг, уже отдышавшись, смотрит им вслед.
— Ты меня напугала, — признался Марк. — Я подумал, что ты хочешь убить или изувечить этого мага.
— Ты правильно подумал. Я действительно этого хотела, — проговорила Никта.
Поднявшись к тому месту, где совсем недавно прошла схватка с дхорсами, Марк обнаружил пробитый обсидиановым клинком бурдюк — весь запас воды ушёл в камни. Подобрав свой вещевой мешок, Марк выбросил из него всё лишнее, взяв взамен моток верёвки, брошенный Иоласом. Она могла пригодиться.
— Иолас оставил свой лук, — заметил Марк, решив, что только что-то чрезвычайное могло вынудить вольного стрелка бросить излюбленное оружие. — Наверное, он ранен.
— Надеюсь, им хватит ума, чтобы не ждать нас, а прямиком идти в Зелёную Идиллию, — проронила Никта.
Только сейчас Марк подумал, что он не знает здешних троп, а ему предстоит взбираться со слепой девушкой по опасным склонам, где шныряют хищные дхорсы и прочая нечисть.
Оглянувшись, Марк заметил появившиеся у подножия склона две фигуры. Кажется, двое магов, не участвовавшие в схватке, решили довершить начатое их собратьями.
— Поторопимся, Никта, — мягко произнёс Марк.
Глава тринадцатая. Благие намерения
Ветра не было. Скорее всего, в этих болотах никогда не бывает ветра, как не бывает зимы или лета. Один лишь туман, вязкая топь с узкими, как горная тропа, дорогами, по которым очень редко проходит путник.
Белое Забвение.
«Место, где грани между опасными мечтами и реальностью их воплощения очень тонки и размыты», — говорили мудрецы магов.
«Земля, где всё подчинено умерщвляющей силе греха», — учили аделианские священники.
«Нехорошее место», — говаривали люди попроще.
Немногие путники отваживались идти этой, самой короткой дорогой, соединяющей Мелис и Анфею. В основном это были аделианские рыцари и храмовые служители, для которых путь через Белое Забвение был своего рода испытанием веры, а ещё маги, ищущие в зачарованных туманах могущественный источник силы.
Мелфай намеренно выбрал эту дорогу. Он должен научиться преодолевать испытания, научиться вынашивать собственные тайные замыслы и двигаться к своей цели, а не играть под дудку магов или аделиан. Это желание наполняло всё сильнее, придавая шагам уверенной лёгкости.
Сквозь призрачную туманную дымку просвечивались одинокие деревья: страшные, безжизненные, обросшие густым мхом и лишайником. Сейчас, должно быть, полдень, но солнца не видно из-за царящего вокруг тумана. Можно легко сбиться с дороги, поросшей болотной травой, Мелфай то и тело проваливался в вязкую почву, когда отходил в сторону.
