Но не тон, а язык, на котором он говорил, заставил Альвара шагнуть вперед и встать рядом с Родриго. Сердце его снова сильно застучало.
Он стоял так близко, что услышал, как Капитан перевел дыхание.
— Тогда зажгите факел, — ответил Родриго. — В темноте здороваться неудобно.
Они услышали приказ. Вспыхнула щепка. Зажегся огонь.
— Правда, с возвращением, — произнес очень высокий, бородатый человек, освещенный этим факелом. Альвар видел его два раза в жизни. Он перестал дышать.
— Мой государь, — через секунду ответил Родриго. — Что за неожиданность!
Король Вальедо Рамиро, окруженный отрядом своих людей, довольно улыбнулся.
— Я надеялся на это. Так редко кому-нибудь из нас удается тебя удивить.
— Как вы оказались здесь? — спросил Родриго. Его голос звучал сдержанно, но Альвар стоял близко и видел, каких это стоило ему усилий. Он услышал, как бесшумно подошел ибн Хайран и остановился рядом с ними.
Улыбка короля Рамиро стала еще шире. Он махнул рукой, и кто-то вышел из группы людей за его спиной.
— Привет, папа, — сказал юноша, останавливаясь рядом с королем.
Родриго ахнул, потеряв самообладание.
— Фернан? Ради бога, что…
— Это все Диего, — ответил мальчик как-то чересчур весело. У него были легкие доспехи и меч. — Он знал, где ты находишься сегодня утром, и сказал нам, где ждать тебя ночью. — Родриго молчал. — Он иногда знает, где ты находишься, помнишь? — Голос мальчика выдавал неуверенность. — Ты не рад видеть меня, папа?
— О, Джад! — услышал Альвар голос Капитана. А потом Родриго Бельмонте обратился к королю Вальедо: — Что вы сделали? Почему мои сыновья находятся в войске?
— Еще будет время все объяснить, — невозмутимо ответил Рамиро. — Здесь не место. Ты поедешь с нами? Мы можем предложить сухую одежду и еду.
— А мои спутники? — Тон Родриго был холодным как лед.
— Они — мои гости, если ты за них ручаешься, кто бы они ни были. Ну же, сэр Родриго, поздоровайся со своим сыном. Он так мечтал об этой минуте.
Родриго быстро открыл рот, потом закрыл. Медленно вложил меч в ножны.
— Иди ко мне, — позвал он мальчика, и Фернан Бельмонте, невольно вскрикнув, выбежал вперед, и отец горячо обнял его. Альвар видел, как Капитан закрыл глаза, сжимая в объятиях сына.
— Твоя мать, — сказал Родриго, когда в конце концов отпустил его, — убьет нас всех за это, ты понимаешь. Начиная с меня.
— Мама с королевой, папа. Мы ее еще не видели, но пришло сообщение, что она приехала на юг и присоединилась к королеве Инес, которая следует за нами вместе с остальной частью войска. Мы пытались перехватить тебя, до того как ты въехал в город. Вот почему мы прискакали так быстро. Зачем ты здесь, папа? Что случилось с твоими усами?
— Моим друзьям грозила опасность. Я приехал, чтобы их увезти. Где Диего?
— Его так берегут, — ответил Фернан. — И он очень злится. Ему не позволили приехать сюда. Они оставили его с обозом продовольствия, в какой-то деревне у реки, к западу отсюда.
— Ашар, нет! Только не там!
До самой смерти Альвар будет помнить эти слова и выражение лица Аммара ибн Хайрана, у которого вырвался этот крик. Родриго резко повернулся к нему.
— В чем дело? Скажи мне!
— Засада! — резко бросил Аммар, уже на бегу. — Мувардийцы. Альмалик задумал это много лет назад. Молись своему богу, и поехали!
Родриго уже бежал к коням.
И вот так, через несколько секунд, во второй раз менее чем за год, Альвар де Пеллино, мокрый, обожженный и окоченевший, заставляя себя забыть об усталости и десятке небольших ран, скакал сломя голову сквозь тьму по равнине к северу от Фезаны по направлению к деревушке под названием Орвилья.
Рядом с ним несся Аммар ибн Хайран, позабыв о верности своему правителю, а по другую сторону от него скакал король Вальедо, вместе с Джеаной и ее родителями, с Хусари, и двумя детьми, а отряд из пятидесяти королевских стражников растянулся за ними в прохладной, безоблачной ночи.
Впереди всех, нахлестывая коня, как безумный, под звездами и белой луной, пытаясь обогнать время и вращение небосвода, мчался отец к своему ребенку.
До того момента, когда мувардийцы появились на темнеющей равнине, под звездами и белой луной в Аль-Рассане неверных, священнику Иберо удавалось убедить себя, что сам Джад держит руку на его плече и направляет его.
Он составил свой план в то первое утро, когда ехал на запад под дождем, прочь от ранчо Бельмонте. «Возможно, — был вынужден признать он, — Миранда права». Возможно, подчиняясь требованиям святой веры, Иберо принес горе семье, которую так нежно любил. Если это так, поклялся он в то серое, холодное утро, он сделает все, что в его силах, чтобы это горе уменьшить, возместить ущерб. Пускай Миранда Бельмонте прогнала его, лишила дома, но он не повернется к ней и ее семье спиной.
Он присоединился к отряду солдат из скотоводческих районов, которые направлялись в Карказию, в ответ на призыв короля: тот же призыв, который увел из дома мальчиков. Он поехал вместе с солдатами. Это была священная война, по крайней мере, по названию, и клириков встречали радушно, если они умели не отставать от остальных во время дневного перехода. Иберо умел обращаться с лошадьми. Годы в семье Бельмонте не пропали даром.
Он нашел Фернана и Диего в отряде короля семь дней спустя, на равнине к югу от Карказии, среди палаток и знамен военного лагеря. К сыновьям Родриго относились с явным уважением, хотя пристальное внимание к Диего со стороны тех, кто знал, почему он находится здесь, вызывало у Иберо неловкость. Он невольно вспомнил слова Миранды: обладающих дальновидением, или как там называли этот дар, в прошлом действительно сжигали. «Но мы живем в более просвещенный век», — сказал себе Иберо.
Мальчики были не слишком рады его видеть, но характер Иберо отличался упрямством, и он ясно дал понять всем заинтересованным лицам, в том числе и элегантному верховному клирику из Фериереса, что, куда бы ни отправились сыновья Родриго Бельмонте, он поедет с ними. Он не сказал мальчикам, что их мать прогнала его и по какой причине заставила покинуть ранчо. Возможно, ему следовало рассказать им, но он не смог этого сделать. Это означало, что его присутствие возле них было связано с обманом, но он надеялся, что бог простит его за подобное прегрешение. У него ведь добрые намерения. У него всегда были добрые намерения.
Фернан и Диего, очевидно, уже успели отличиться по дороге сюда и после приезда. Они были веселыми и иногда слишком умными, на собственную беду. Посчитали полезным, чтобы при них находился наставник, который мог заставить их соблюдать дисциплину. По лагерю ходили рассказы о набитых камнями седельных сумках одного из тех солдат, которые привезли их сюда. Довольно забавная история, но Иберо не привык поощрять своих подопечных откровенным смехом.
