Тени недовольно заурчали, неразборчиво давясь ругательствами, но приобрели свой изначальный размер и оставили попытки запугивания посредством красноречивых плясок на стенах. Они даже не предполагали, что после общения с сумеречниками это уже совсем не шокирует, а любящую причудливые узоры девушку даже забавляет.
— Так зачем я здесь? Вы же всё время именно этого добивались.
— Мы не добиваемся. Мы — Читающие. Только мы касаемся Книги мира. Книга пребывает в утробе за Вратами, пока не подходит к концу. Когда в ней появляется точка, мы теряем возможность пересечь врата. Мы больше не можем читать.
— Хм, — девушка встряхнула головой и постаралась настроиться на привычную рациональность, хотя заявленная масштабность творящихся событий смутила даже её, привыкшую к легендарным свершениям. — Поправьте меня, если я ошибаюсь. Буду судить по собственным наблюдениям, поэтому за термины не поручусь. Читающие представляют собой э-э-э экстраординарную силу, не имеющую ничего общего с людьми, и занимаются чтением Книги, чья сохранность имеет определённые метафизические коннотации с окружающим пространством. А сам процесс прочтения, скорее всего, представляется, чем-то вроде диалогического акта творения в исполнении двух различных одинаковых начал, что обеспечивают набор естественной вариативности конечного результата. Из-за объёмов текста чтение представляло собой весьма динамичный процесс, возможно за счёт несвязности предложений или отсутствия причинно-следственных связей между отрывками, что обеспечивало нарастание движения. И в момент соприкосновения с точкой послужило толчком к отшвыриванию, извините на фамильярность, этого волчка за пределы хранения ценной реликвии. После чего процесс осуществления вышел из-под вашего контроля. Но сомнительно, что вы заставили меня сюда явиться, для того чтобы рассказать вам мои домыслы.
Голос молчал, определить, кто из теней был его источником, представлялось задачей непосильной. Без лишнего движения тени вообще не выдавали своего нечеловеческого происхождения и тем более не собирались выдавать, кем из представителей двух начал являлись.
— Хорошо, — спокойно выдохнула привыкшая к капризам окружающих девушка. — Я упущу моменты, связанные с непредусмотрительностью создателя Книги относительно её объёмов и утечкой информации в виде песни Чибиса, и просто разорву остатки вашего чтива, если Вы будете продолжать в своём тоне!
Вскрик отразился от стенок странной коробки и вырвался наружу, разносясь настоящим воплем в пространстве. Девушка инстинктивно присела закрывая голову драгоценным пергаментом. Не шелохнувшиеся тени только подёрнулись рябью:
— Мой Охотник…
Дальше следовало неразборчивое бормотание. Под угрозой уничтожения книги обладатели скрипучего голоса стали поразительно вежливыми со своей юной гостьей, только что не предлагали ночлега.
— Зачем он вам вообще понадобился? — Каринка справлялась со своими эмоциями на порядок выше необыкновенных Читающих, нервных от хамского обращения с Книгой.
— Я не могли ждать. Я отправили слуг на поиски и облегчение Книги. Я спасали Книгу от ненужных наслоений. Мой Охотник искал Мастера.
Разделение в рядах теней было странным и неприятным. Девушка подавила желание пнуть обнаружившегося Тварителя с его своеобразными представлениями о спасении мира путём уничтожения ряда представителей рода людского и обращения в рабство оставшихся. Насколько она успела насмотреться на ведунов, толика смысла в таких мерах всё же имелась.
— Почему вы решили, что Мастер существует? — склонила голову Каринка, она понимала, за кого её приняли и уже пыталась придумать, как можно починить несчастные ошмётки во избежание катастрофы уровня мироздания.
— Мастер — исток и устье всего, — голос стал слащаво заискивающим и снова задвоился. — Мастер и есть точка. С его рождением рождается конец.
Слабая надежда, что где-то в этот момент в потугах корчится рожающая женщина, производя Читающим долгожданного Мастера, неожиданно промелькнула в сознании и быстро угасла. Конец наступил, когда Читающих вышвырнуло из хранилища, тогда же начались разрушение и общее безумие, поэтому не имело смысла уповать на удачу. Старик из видения был прав: она виной происходящему кошмару и только она. Каринаррия почувствовала странное облегчение от осознания этого.
— Давайте сразу проясним роль Мастера во всей этой кутерьме…
— Мастер творит Книгу, Книгу нам на грядущее мира и…
— Я не закончила, — голос её стал властным и подчёркнуто холодным от чего тени вытянулись двумя полосками и замерли. — Творение это весьма запутанный процесс. И, поскольку Читающих всё-таки двое, существует возможность передачи предпочтения кому-то конкретному. Полагаю, если бы я отдала предпочтение кому-то конкретному из вас, или меня доставил бы сюда Охотник, выбора у меня не осталось бы. Я бы Читала? — Каринке снова вспомнился мужчина с макетом и металлическим подобием животного, теперь до неё стала постепенно доходить роль её предшественника, подчинившегося-таки одному из Читающих. — Занятно. Чем же объясняется факт, что с появлением точки мир не рассыпался? Здесь даже написано "она касается Книги". Мне продолжить?
— НЕТ! — завизжал голос, переходя на ультразвук, в стене образовалась трещина длиной в человеческий рост. — Нельзя этого делать самостоятельно!
Читать было действительно тяжело: значки рун разбегались по оставшемуся куску со скоростью муравьёв, перелезая даже на обратную сторону. Схватить цельную фразу можно было, лишь мельком и искоса глянув на притихшие руны, пока те не почувствовали внимания. Чем-то её открытие в возможности понимания Книги очень не понравилось Читающим.
— Книга не просто созданное, — уже более спокойным тоном продолжил скрипеть голос, не желая гневить новоявленного Мастера. — В ней всё и ничего. Только мы можем Читать её. В ней нет места для конкретных судеб, они изменчивы, безлики и бессмысленны. И только судьба Мастера записывается в ней прямо, чтобы гарантировать его приход. Мы не можем Читать эту судьбу, хоть можем прочесть её. Только сам Мастер единожды может исправить слово своей судьбы вложенное в Книгу…
— А ты свой шанс упустила, мерзкая девчонка, когда не прибила моего ведуна, — ехидно выбился из общего хора Читающий, названный Тварителем, и тут же за тих, сам удивлённый неожиданным порывом.
Тени замолкли и потянулись друг к другу с не самыми лестными намереньями. В этом абсурде было нечто определённо забавное, только Каринаррия не заинтересовалась банальной дракой Читающих и лишь мысленно отметила, что дважды всё портит из-за сумасшедших порывов к спасению никчёмного по сути Владомира. Перед ней было куда более ценное приобретение, несравнимое даже со спасением близких людей. Этого не было ни у одного из других Мастеров, что нескончаемой вереницей создавали Книги мира, порождая эсхатологическую круговерть. У неё был Выбор.
