Фред Сейберхэген - Разорённые земли

Кровь первой жертвы на руках Вуда была горячей и свежей, и могущественные слова вылетали из его горла словно песня, гармонируя с образами, формируемыми в его мозгу тренированным воображением. Энергия струилась сквозь него, из него. Вскоре после того, как пробуждение началось, он ощутил укол тревоги: он понял, как он устал. Нельзя было браться за такое дело усталому; за ошибку придется расплачиваться самым ужасным образом. Но пока все шло достаточно хорошо.

Задача эта требовала совершенного владения магией, но Вуду она была по плечу. Вполне по плечу. В своем воображении он теперь спускался выщербленными каменными ступенями по темному и узкому проходу в темницу под миром. Кроме Орка, здесь томились и другие демоны, и Вуд собирался попутно освободить и их. Они не представляли серьезной опасности — для Вуда. Теперь он мог слышать их, чувствовать, ощущать их запах, когда они двигались в своих воображаемых камерах рядом с его проходом. Стая бесплотных волков, грызущихся друг с другом ради шанса снова обрести реальность. Они знали, что приближается их тюремщик, и, возможно, знали, что он собирается выпустить их.

Для Вуда они не представляли опасности; для него это был скот, который он мог согнать или распустить, неважно, какими чудовищно могучими могли они выглядеть в глазах ничтожных людишек. Чтобы справиться с ними, Вуду не нужны были ни сложные церемонии, ни человеческие жертвы; он мог вывести их в мир сегодня же ночью, не советуясь с императором, и он собирался сделать это. Только тот, Другой, чье имя Вуд избегал произносить даже в мыслях, вызывал сейчас его беспокойство. Процесс пробуждения Орка, при котором демон демонов оставался бы во власти Вуда и его снова можно было бы отправить вниз после победы над Западом, требовал высшего колдовства и человеческих жизней.

Первая жертва была принесена, и внизу, в самой глубокой камере темницы, Закованный начал ворочаться и подрагивать в своем мучительном сне. Когда эти движения стали очевидны Вуду, их мощь воскресила его воспоминания относительно того, на что действительно был похож Орк. Внезапно он увидел в сборище отвергнутых демонов не стаю волков и даже не стадо скота без вожака, а всего лишь стаю скулящих и кусающихся шакалов. Конечно, не потому, что изменились они или он сам. Просто так казалось в сравнении с Орком.

Вуд замедлил свой воображаемый спуск по каменным ступеням. Как ни удивительно, Орк не только ворочался, не только начинал просыпаться, но уже напрягся и пытался освободиться. Он излучал невероятную энергию и целеустремленность. Было невозможно, конечно, чтобы его усилия увенчались успехом. Вуд все еще оставался его тюремщиком, вооруженным и спокойным, и за спиной у него была лестница, по которой можно было подняться. Он стоял теперь перед последней дверью камеры, глядя вниз сквозь решетки на несчастного в цепях, на скрученного и связанного гиганта. Но пробуждение Орка началось слишком успешно, проходило несколько слишком быстро. Чтобы сохранить необходимый уровень безопасности, нужно было предпринять шаги к замедлению процесса.

Держа в руке окровавленный жертвенный нож над еще теплым телом первой жертвы, лежащим у его ног, Вуд слегка покачнулся от усталости; покачнулся, нахмурился и изменил текст, который бормотал нараспев, меняя форму темницы, чья построенная из заклинаний структура так тщательно хранилась в его разуме…

Словно змея, разворачивающаяся кольцами из неохватной глубины недр мира, могучий Орк напал на него. Проходя сквозь барьеры из заклинаний и материю, атакующая волна, посланная полубесчувственным властелином демонов, устремилась наверх, пытаясь в слепой ярости поразить мучителя. При первом ударе этой волны Вуд вскрикнул. Было мгновение, когда, прежде чем упасть без чувств, он понял, что в своей усталости пропустил одно слово в длинном заклинании.

Но даже когда Вуд лишился чувств, тот, кто поразил его, был не в состоянии освободиться из темницы. Стен и оков магии по-прежнему было слишком много. Орк не делал попыток пробиться обратно в мир людей, он даже не очнулся полностью от своего сна. Но своры менее значительных демонов, которые Вуд был готов выпустить обратно в мир, теперь были способны проложить себе дорогу сами. И они не стали терять время.

Чармиана сжалась в комок и застыла, когда дикая свора демонов начала появляться перед ней в ночи, освещаемой только светом факела. Одна за другой воющие жуткие фигуры вырывались в мир и почти сразу исчезали снова, устремляясь в куда-нибудь подальше отсюда. Вуд, когда он очнулся бы, или какой-нибудь другой маг сравнимого масштаба, смог бы снова собрать их и, без сомнения, так бы и сделал; но демоны не собирались спокойно стоять и дожидаться этого.

У Чармианы были все основания бояться. То, что она сама принадлежала Востоку, для этих не признающих дисциплины существ могло значить очень мало. Любой из них, изголодавшись по тому, чтобы причинять зло, или жаждя отведать человеческих душ, мог уничтожить ее, поддавшись мгновенному искушению, — или, еще того хуже, проглотить, не убивая. Достаточно было представить себе устремления испорченного подростка, соединенные с силой огромного животного или природной стихии и интеллектом, превышающим средний человеческий уровень.

Попытка убежать могла привлечь к ней внимание, но тем не менее Чармиана готова была сорваться с места. Ее отвлекло то, что пленники, все еще живые, теперь начинали приходить в себя. Легкие заклятия, наложенные на них Вудом, утратили свою силу, когда он потерял сознание. Никто и не подумал связать их физически — возможно, все думали, что сделать это значило нанести оскорбление главному колдуну Востока.

Теперь Чармиана увидела, что ее муж пошевелился. Мгновением позже Чап поднялся на ноги. Он находился всего в нескольких метрах от нее, и когда его взгляд упал на нее, она не отважилась бежать.

Чап представлял собой более непосредственную угрозу, чем любой из демонов, которые до сих пор не обращали на нее никакого внимания, появляясь в поле зрения и снова пропадая. Чармиана шагнула к нему и, заломив руки, воскликнула:

— Помоги мне, Чап! Я освободила тебя, спасла тебе жизнь! Ты должен увести меня отсюда!

Чап продолжал смотреть на нее. В его неподвижном взгляде она прочла холодную ярость, но затем поняла, что его взгляд был просто безучастным. Чап наморщил лоб. Среди вскрикивающих людей и мельтешащих на заднем плане демонов он производил впечатление человека, располагающего всем временем вселенной и пытающегося разобраться в какой-то интересной проблеме. Теперь она заметила, что остальные уцелевшие представители Запада бездумно бродят вокруг; их разумы, должно быть, все еще были частично скованы заклинаниями Вуда.