– Знали бы вы, друзья, как мне тяжело ходить в крысином обличье!
Вот ведь! А крепился-то! Старался казаться подозрительным, ворчливым и недоверчивым, как старая бабка. Признаться, я поверила - домовой был великолепным актером.
– А что, по-другому нельзя?
– Нельзя, - вздохнул домовой. - Я это еще в тюрьме понял, пока на кухне делами заправлял. Противопоставляют себя уголовники свободному миру. Гонят от себя все уютное и человеческое. Ты там либо с ними, либо против них. Вы ешьте, рябят, ешьте.
На столе уже дымился самовар.
– А ты не присядешь с нами?
Глаза домового наполнились слезами - всего на миг, и тут же высохли.
– Отчего бы и нет? - Чуть ли не шмыгнул он носом. - Присяду. Часик у нас в запасе точно есть - пока пташки наши вольные на разведку ходят.
У стола возник еще один стул, высокий, а на столе - блюдечко с молоком. Я смотрела, как ходят мохнатые серые уши, и вспоминала, как Зуб превратился в крысу.
– А это точно безопасно?
– Что безопасно? - Оторвался Шуша от плошки. С его усов капало молоком.
– В тюрьму пробираться безопасно?
Шуша развел лапками:
– Не знаю, ребята, не знаю. Но крыс, и впрямь, мало что берет. - Домовой допил молоко, степенно утер лапкой морду. - Я им карту подробную дал. Не пропадут.
– Какая карта? - Сделал стойку Илья. - Свиток?
– Мысленная, - покачал головой домовой. - Был у меня амулетик один полезный. Самого мастера Ярослава работа! Может, слыхали?
Слыхали… Эх! Как-то он там?
– Не бедствует, - посмотрел на меня домовой. Улыбнулся: - Слышал я, женился он. Дочка у него родилась.
– Откуда слышал-то? Неужели с Тишкой знаком был?
– Не был, - покачал мохнатой головой Шуша. - Но у нас своя система связи имеется. Тиша сейчас - персона уважаемая, какой хочешь амулет достать может! Даже тот, что печь в камушек греющий превращает.
Ага! И тот, что я держу в руках, магией слова пропитанный, явно Ярославова поделка. Интересно, подумалось мне, а почему домовой не мог обратить Зуба в крысу?
– Заколдовать-то мог, - ответил на мой невысказанный вопрос Шуша. - Только вот, в человека он бы уже не превратился.
Говорили мы так еще долго, в основном, на бытовые сюжеты. Выясняли, кто с кем знаком, и кто кому приходится родственником. По делу продвинулись мало. Узнали то же, что нам было и так известно: выпроводили Зуба со товарищи за ворота еще в самом начале заварушки, и месяца календарного с тех пор не прошло, а с ними и Шуша ушел. Избушку всем урским домовым миром в лесу строили, амулеты работы мастера Ярослава через связи и родственников доставали. А когда честные пацаны оправились, и перестали хлестать водку, точно воду, родилась у них идея вернуть свою тюрьму.
– А где же остальные домовые? - В первый раз за вечер удивилась я. - Неужто в город вернулись?
– В лесу живут, рядом с поганой границею. С лешим местным договорились - он им норы теплые выделил. Как потом расплачиваться будем, и не представляю! Азартны они шибко по своей природе, лешие эти. И не попомнит ведь потом, как мои собратья ему помогали…
Сказав так, домовой, и впрямь, закручинился.
– Ничего, договоримся, - усмехнулась я. - Не сами, так волхвы помогут. Не в обиде леший останется.
– И то верно - в случае плачевного развития событий его лес первым погибнет, - добавил веса моим словам металлист.
– А то я этого не понимаю, - грустно, но не без вызова проскрипело снизу. - День добрый, друзья. Весело тут у вас. Натурально.
– Как граница?
– Пока на том же месте, - проскрипел пень. - Держим мы ее с твоими собратьями. Стараемся.
– Волхвы вам не требуются? На подмогу?
Я думала, леший откажется. Ан нет:
– А позови, - сказал он. - Сегодня, когда пелену останавливали, Луша умер. Не выдержал.
– Луша?! - Вскричал домовой. - Как же так?! Он был совсем молод…
– Носом кровь пошла, - поник ветками леший. - Осел на землю. Я его место занял.
В избушке воцарилась тишина. Стало слышно, как оседают снежинки на окна, да потрескивает пламя в печи.
– Вот что, друзья, - первым нарушил молчание металлист. - Надо что-то делать. Причем, срочно.
– Мы не можем сейчас уйти, - покачала я головой. - Нам ребят дождаться надо. До ночи продержитесь, друзья?
Леший кивнул.
– Сутки у нас в запасе есть, сестренка, не больше. Крепнет пелена. Мы слабеем.
– Не падай духом. Еще до полуночи будет тебе подмога.
Леший кивнул - верхушка пня вперед наклонилась.
– Я на пост возвращаюсь, - проскрипел он. - Нельзя мне надолго отлучаться.
– Дела… - протянул металлист. - Похоже, мы опять вляпались. Точнее, нас вляпали. Кто-то вляпал. Только вот, кто и во что, хотел бы я знать?
Ответить ему никто не успел. Домовой спрыгнул на пол со своего насеста. Окинул нас тревожным взглядом. Не чужим взглядом. Взглядом соратника.
– Пора, - сказал. - Хозяин возвращается. Выжили они.
Картинка моргнула. Мы снова оказались посреди уставленной нарами комнатки. Печь исчезла, только теперь стало понятным предназначение маленького амулета, вмонтированного в просвет между нарами. Тяжелая дубовая крышка, прикрывающая дыру, будто испарилась, окна уменьшились. Под тем, что без бревна, распахнули пасти волчьи капканы. Прикрылись пологом невидимости.
Спустя минуту появилась первая крыса. Боже! Что у нее был за вид! Грязная, истощавшая, шаталась она, будто пьяная. Глаза черные, большие, выпуклые, казалось, заняли всю морду.
– Стань собой, честной авторитетный пацан! - Завопила я с перепугу.
Получилось. На пол осел живой, но до крайней степени изможденный Зуб. Краем глаза я заметила, как технарь удивленно рассматривает свою ладонь.
Шуша бросился к хозяину, - как был, в обличье порядочного домового - затолкал Зубу в пасть какую-то горошину. Потом почесал лапкой затылок, и затолкал еще одну.
Зуб открыл глаза.
– Выжил, - произнес дрожащим голосом. - Спасибо, Шуша!
– Возьмите амулет, - протянула я камушек Зубу.
На поверхность подтянулась рыжеватая крыса. Отползла от края из последних сил.
Пахнуло характерной магией домовых, крыса переместилась на середину горницы.
– Стань собой, честной пацан.
Шибануло магией "понятия", Шуша заторопился к распростершемуся на полу Верзиле. Впихнул ему куда-то в усы одну за другой три пилюльки.
Вскоре восемь человек лежали по нарам. Спали. Двоих воинство Зуба, увы, не досчиталось.
* * *
– Смотрите, друзья, - окликнул нас Никола.
Технарь показывал что-то на тыльной стороне ладони. Пришлось подойти поближе. На руке молодого мага смирно сидели статические заряды - точно снежинки на перчатке в морозный день.
– При произнесении заклинания отделились, - с нежностью разглядывая ладонь, молвил юный Тесла. - И знаете, что?
– Нет еще, - в свойственной ему манере откликнулся металлист.
– Мне кажется, от них пахнет огнем.
Точно! На руке технаря сидели заряженные огненные элементалы. Я с удивлением воззрилась на это чудо природы: интересно, что все это означает?
– Ребята, - донеслось с нары Зуба. Авторитет проснулся, и, не мигая, смотрел на нас. - У меня есть для вас кое-что.
– Что?
– Я был там. На своей родной зоне, - поднялся на полке Зуб. - Там творится что-то невероятное. Я своими глазами видел пацанов - они сидели вокруг огромного сгустка мрака с искрами. Ничего не делали - просто сидели и тянули заунывными голосами "урские вечера". Вам это о чем-то говорит, пацаны?
– Говорит, - мрачно отозвался металлист. - Хотел бы я знать, что в тюрьме делает денебец.
– Какой еще денебец? - Выпучил глаза Зуб.
– Тот самый сгусток мрака, про который ты только что рассказал. Обычный денебец.
– Судя по всему, вы знаете, о ком идет речь?
Мы, безусловно, знали. О том, что денебцы, по сути своей, существа безобидные. И, если взглянуть с точки зрения среднестатистического землянина, глупые. Точнее, мыслящие одну-единственную мысль, и умеющие ее очень хорошо доносить до собеседника. И что рядовых денебцев, даже при не очень большом желании, можно запросто использовать в своих целях.
