«Нежилое. Можно спрятаться».
Она протиснулась в косо висящую дверь, с обратной стороны выровняла ее и, собравшись с силами, задвинула изнутри массивную задвижку, вынуждая дверь висеть прямо. После чего забилась в пыльный угол за грязной закопченной печью и разрыдалась, сдерживая громкие всхлипы и со страхом вслушиваясь в каждый шорох. Под окна вернулись дети, затеяв очередную игру. Они уже напрочь забыли про «кикимору».
Ей стоит этому радоваться? Как жить в этом мире???
Ночью, убедившись, что ей удалось улизнуть от врагов, Алеся потихоньку наносила в найденную в доме ржавую железную ванну воды из бочек, стоявших у черного входа соседних домов. Скорее всего, эта вода была стратегическим запасом на случай пожара и хорошо прогрелась днем на летнем солнце. Алеся с каждой бочки взяла по нескольку ведер (два старых ведра валялись у ванны), чтобы убыль уровня воды можно было списать на естественные причины. Взять больше поостереглась.
Она тщательно вымылась найденным куском старого-престарого мыла и завернулась в полуистлевшую простыню, вытащенную из трухлявого шкафа. На то, чтобы выстирать наряд селянки, ушло последнее ведро воды, а остальную одежду пришлось пока запрятать в кошмарно грязном виде.
Вышагивая по брошенному дому в белой простыне, как неприкаянное привидение, Алеся развешивала на просушку одежду и осматривала свои временные владения: холл с передней и задней дверью, одну комнату, небольшую кухню с выходом в ванную комнатку, которую скорее следовало назвать помывочным закутком. В доме имелись остатки мебели: колченогие стулья, шатающиеся столы, два древних шкафа, деревянная кровать, застеленная полусгнившим матрасом. Этот матрас Алеся выкинула в угол, найдя в шкафу в спальне несколько более-менее сохранившихся шерстяных одеял.
Она застелила кровать этими колючими одеялами, безрадостно представляя себе, какой плесневелый душок пойдет от нее утром после ночи, проведенной в такой постели. За окнами прогрохотали тяжелые шаги стражников, крикнувших кому-то:
— Почему не в доме после полуночи? В караулку захотел?
М-да, здесь еще и комендантский час действует, надо запомнить. Его ради нее ввели или всегда так?
Голодная до полуобморочного состояния (есть хлеб, пропитанный канализационными водами, было невозможно, и она сразу выкинула его птицам на улицу), она укладывалась спать, ожесточенно думая:
«На какие средства мне здесь жить? Переводчик английского языка тут точно никому не требуется, человек, свободно владеющий компьютером и технологиями заработка в интернете — тоже. Остается работа в газете внештатным сотрудником, если таковые имеются, но прежде чем писать шутливые рассказы о местной жизни, надо сперва разобраться в особенностях этой самой жизни. Какие еще варианты? Я даже служанкой работать не смогу, хозяева к вечеру напрочь забудут, что должны мне зарплату за день. Ох, как я зла!!! Вывод один: если не можешь заниматься бизнесом, в котором важна репутация и то, что тебя помнят, следует заняться бизнесом, в котором важно, чтобы тебя не помнили. Напрасно вы затравили меня, как бешеного зверя, и заставили стать маргинальным элементом. Хотите увидеть русскую женщину, борющуюся за место под солнцем? Увидите! Жалобная книга ира Хальера начнет работать круглосуточно!»
Пока Алеся пробиралась по лабиринтам подземной канализации, глава тайной канцелярии задумчиво взирал на возвращающихся к нему озадаченных подчиненных, покрытых вонючими разводами сточных вод. Лоурес уже несколько минут тер лоб, бормоча: «Почему сработала сигнализация, кого все догоняют?!», так что дальнейшее развитие событий Хальер уже угадывал.
— Что скажете? — спросил он у своих ищеек.
— Э-эээ, в городской канализации ничего нет, — ответили ему.
— А что вы в ней искали?
Страх в глазах сотрудников сыска ответил за них — они не помнили. Больше десятка человек не помнили, какого рожна нырнули в канализационный колодец!
— Думайте, — холодно бросил Хальер, — я не могу один думать за всю сыскную службу.
Лоурес перестал тереть лоб, оглянулся на орущую звуковую сигнализацию тревоги, посмотрел на толпы растерянных людей, сгрудившихся в воротах, на стражников, перекрывшим им вход в город, проговорил:
— Я помню, что вы проверяли магией табун длиннорунных пони, потом слетели вниз и закричали, куда-то указывая. Стражники включили сигнал тревоги, поднялась суета, побежали по переулку собаки и наши ищейки. Зачем побежали — не помню.
Лоурес вздохнул и заключил:
— Почему не помню, догадываюсь — мы опять упустили иномирную магиню. Вот же пёс облезлый, и блоки мои ментальные против нее не устояли, и датчики магии на входе не сработали! Черт, я даже не почувствовал, как меня «взломали»! Что вы помните, ир?
— Что меня крайне поразило существование в природе мыслящего пони.
— Ах, вот что вы проверяли! Да, аура разумного существа сильно отличается от ауры животного. Девица спряталась под брюхом длиннорунного пони, хитро.
Досада на лицах перепачканных ищеек не поддавалась описанию. Найди они сейчас беглую магиню — свернули бы ей шею без раздумий и страха быть казненными. Они преданно уставились на своего главу, ожидая дальнейших указаний.
— Здесь несколько сотен свидетелей — опросить всех, выяснить, кто что помнит, — приказал Хальер, направляясь к своему скреблу.
Лоурес оживился, радостно кивнул, шагая за ним:
— Верно. Можно будет составить словесный портрет, она никак не могла стереть память всем, людей было слишком много. Магиня наверняка сосредоточилась только на ищейках.
— Полагаешь? — насмешливо протянул Хальер.
— Конечно. Свой предел магических способностей есть у каждого мага, а у менталистов он и вовсе не велик.
— Посмотрим…
Поздно вечером в дворцовые апартаменты ира Хальера пришел неутешительный результат опросов в Кресси:
— НИКТО, в смысле — совсем-совсем никто, НИЧЕГО, в смысле — совсем-совсем ничего, не помнит о девице, — мрачно сообщил Лоурес. — Искать незнамо как выглядящую девушку в городе с населением пятьдесят тысяч человек — это все равно, что перерывать стог сена в поиске иголки.
— Она себя еще проявит, — ответил Хальер, лениво поигрывая золотистым коньяком в широком бокале. — Ей надо будет на что-то жить и вряд ли магиня наймется служанкой полы тереть: она попробует заработать на магии. Усильте контроль за нелегальным оборотом магических амулетов, в первую очередь — амулетов-накопителей, зарядить которые можно без специального обучения.
— Да, ир, перетряхнем весь черный рынок магии. Не поверите, но после сегодняшнего я вспомнил несколько молитв, которым меня матушка в детстве учила: мы упустили настолько сильного менталиста, что дрожь по спине проходит, когда я думаю о ее возможностях!
— Не вздумайте сообщить кому-либо об этих потенциальных возможностях, Лоурес! — строго прикрикнул Хальер. — Группу Дарэна я также предупредил, чтобы держали язык за зубами и о моих предположениях о возможностях беглянки не распространялись. Наши ищейки и охотники плохо разбираются в ментальной магии, остальные — еще хуже, так что пусть все продолжают думать, что мы ловим обычного слабенького менталиста, вроде наших, только что очень хитрого и увертливого. Если пойдут слухи о её невероятной силе — среди населения поднимется паника.
— Я понял, ир, все сделаю, как вы сказали. Она еще не умеет профессионально управляться с магией, мы ее обязательно схватим и отправим в Греблин! С острова она уже никуда не денется.
— Нет, — кратко отрезал Хальер.
— Что — нет? — не понял Лоурес.
— Если ищейки ее схватят, то приведут ко мне. Это ясно?
Застывший взор синих глаз остановился на первом дознавателе. Лоурес сглотнул и промолчал, глава тайной канцелярии порой и его пугал до судорог. Не хотел бы Лоурес оказаться на месте этой беглой магини!
— Вы сомневаетесь, что ищейки ее все-таки схватят? — только спросил он.
