будет легион. В этом году они достигнут стен Солдева или, может быть, Кьелда, или более дальнего Крова, и волна моих умертвий пронесется по улицам, все сильнее увеличивая свои ряды. Я темный прилив, ученый, и в итоге поглощу их земли точно так же, как ледник, несомненно, поглотит мои.
Джодах почувствовал, как в нем поднимается злость, а вместе с ней – и полная безнадежность. Он не знал ни варваров, ни горожан, и, даже если они были дикарями или декадентскими искателями удовольствий, он не мог пожелать им большего проклятия, чем быть захваченными легионами умертвий. Вместе со злостью появилось и отчаяние, потому что он не знал, что делать. Он нерешительно поднял руку, сомневаясь в том, что сможет заставить себя вытолкнуть некроманта в окно мимо магических стражей прямо в ледяную воду внизу. Он сомневался, что если это причинит Лим-Дулу какой-либо вред или он погибнет, то не последует ли Джодах за ним в забвение.
Джодах опустил руки. Он ощущал горький, металлический привкус во рту. Лим-Дул не обращал на него внимания.
– А когда легионы выполнят свои задачи, – продолжал некромант, – я подведу итоги создавшейся ситуации и навещу самых многообещающих, взяв с собой свои лучшие войска – привидения из самой преисподней, едущие верхом на призрачных кошмарах, тварей, парализующих прикосновением, и тени, истекающие холодом. И лучше всего будет, если я возьму с собой убитых на этих дурацких фермах, в деревнях и городах, чтобы каждый стоящий на стене мог увидеть брата, командира или друга, которые тащатся к их укреплениям, движутся под моими знаменами, слушаются моих …
Неожиданно голос Лим-Дула прервался, но Джодах настолько привык к стилю изложения некроманта, что ему потребовалось некоторое время, чтобы это заметить. Некромант стоял спокойно, затем наклонил свою бородатую голову, словно слушая музыку, которая была доступна лишь ему.
– Вы можете идти, мой архимаг, – резко произнес Лим-Дул и поднял руку, как в первый день, когда Джодах только его увидел. Джодах не помнил, чтобы окна так быстро и плавно закрывались.
– Конечно, – автоматически ответил Джодах. – Мне оставить отчеты?
– Мне все равно, – рявкнул Лим-Дул. – Оставьте их на столе и идите! – Некромант уже повернулся к нему спиной и поспешил к возвышению.
Джодах, словно автомат, пошел прочь и остановился лишь у дверей. Он раздраженно повернулся. Даже если он был неживым существом, поддельным созданием, разве он превратился в комнатную собачонку, чтобы ему отдавали подобные приказы? На мгновение в его сердце возникла злость, и, поскольку рядом не было Лим-Дула, она осталась там и начала увеличиваться.
Джодах мог видеть, как Лим-Дул готовится. Об ученом уже практически забыли, в этот момент некромант щелчком пальцев вызвал к жизни небольшое пламя и зажег две больших жаровни, стоявших по бокам трона из огромных ребер. Неглубокие жаровни были наполнены маслом, и огонь высотой в рост некроманта вспыхнул мгновенно. От кончиков пламени потянулись черные вымпелы и начали лениво закручиваться к покрытому сажей потолку.
Джодах переместился к двери и скрылся за колонной. В тронном зале живого барона в этом месте поставили бы верного стражника, он находился бы в пределах слышимости, но не на виду.
Джодах бросил взгляд из своего укрытия и увидел, что Лим-Дул переместился к подножию возвышения и теперь стоял лицом к трону. Некромант расправил свое одеяние и прошелся обеими руками по обеим сторонам головы, убирая назад свои каштановые волосы. Затем он опустился на одно колено, продолжая смотреть на возвышение, горящие жаровни и костяной трон. Лицо некроманта коснулось полированного гранита.
Сначала Джодах удивился, но, после того, как начал замечать прибытие гостя, перестал. Он не столько его слышал, сколько чувствовал своими костями. Это были фанфары безмолвных труб, удары крыльев древних, вымерших зверей. Сила добралась до внутренностей Джодаха и застучала его костями, водя кончиком кинжала вдоль позвоночника вверх и вниз. Это давление проходило сквозь него, сквозь все твердые предметы в комнате, и угрожало разделить их на составные части.
Хуже всего было то, сообразил Джодах, что он оказался на внешнем краю воздействия на органы чувств, на пределе влияния. Воздействие было сконцентрировано на Лим-Дуле и возвышении.
Джодах чувствовал, как растет давление на его глаза, рот и уши. Он открыл рот, шевеля челюстью, чтобы его снизить, но это помогало мало.
Может быть он закричал, но этого никто не заметил.
Внезапно давление спало, исчезло столь же неожиданно, как если бы Джодах оказался в другой комнате или прошел сквозь защитные щиты Лим-Дула на окнах. Из укрытия он видел, что Лим-Дул больше не одинок.
Над возвышением парило человекообразное существо, но не человек. У него были ужасно удлиненные конечности и черты, словно у похожего на паука черного умертвия из-под холма, но плоть была белой, как гранитное надгробие. В плоти были прорезаны реки времени, а длинные белые волосы как лавина спускались с головы вниз. Вокруг лба он носил огненную корону, кольцо из отдельных огненных звездочек, плававшее в воздухе и дымившее без явного источника топлива. Ей под стать был красный отблеск дымящихся углей на месте глаз. Это были глубокие, злобные и безразличные глаза.
Парящая фигура была одета в простую черную мантию, ее края разлохматились и протерлись. Пальцы висящих ног смотрели вниз, сама фигура висела в нескольких дюймах над возвышением, прямо между дымящимися жаровнями.
Лим-Дул вытянул руки перед длинной фигурой и нараспев произнес низким голосом:
Лешрак, мой сеньор, услышь мои крики,
Лешрак, мой сеньор, прими мою жертву,
Лешрак, мой сеньор, суди меня честно,
Лешрак, мой сеньор, даруй мне силу, которой я достоин.
Джодах, частично скрытый за колонной, понимающе кивнул. Лешрак был одним из мироходцев этого времени, одной из великих сил. Только подобный ему мог заставить Лим-Дула раболепствовать перед ним.
Лешрак, в свою очередь, выглядел в высшей степени уставшим от обожания Лим-Дула. Он посмотрел на простершуюся у его ног фигуру так, как Джодах посмотрел бы на жука.
Или, сообразил Джодах, как Лим-Дул посмотрел бы на самого Джодаха.
– Каковы твои успехи? – спросил Лешрак. Его голос был похож на разбивающееся зеркало.
Лим-Дул слегка приподнялся. – Если бы я немного раньше узнал о вашем визите, то подготовил бы надлежащее описание. Я день и ночь тружусь, чтобы предоставить вам то, что вы желаете.
– Позволь, червяк из плоти, я переведу, – сказал Лешрак. – У тебя есть только дерьмо от зубра, и ты хочешь обвязать меня ленточкой из него в надежде, что я не почувствую
