Женя снова начала хлюпать носом.
— Всё, девки, завтра пойду, буду звать оставшихся к нам. Матушка кельда, сходим вместе?
— Ты, Жень, лучше Марину с собой возьми. Вот уж кто с любыми детьми может договориться!
В Марининых качествах детского переговорщика не сомневался никто, и за успех этого предприятия мы решили выпить.
— Сардаан, грех такой бальзам неразбавленным хлестать! Есть вино или наливка?
— Конечно, сейчас принесу!
Роза тихонько захихикала:
— Вот мужики-то наши удивятся!
— Мужики наши — молодцы! — выдвинула непробиваемый контраргумент Лена хорошо поставленным грудным контральто. — И они понимают, что даже солидной и уважаемой даме можно иногда позволить себе пять капель, для здоровья.
Действительно. Для здоровья же. Как минимум, для успокоения нервов. Ну, и за удачу предприятия.
В ужин понедельника ко мне за стол подсела Марина. Отчиталась, что ходила с Женей и Олесей к парням в общагу, разговаривали. Много подробностей наговорила, не буду перечислять, но, в общем, по довольному Марининому лицу я сделала вывод, что поговорили хорошо. У Олеси будет три сына… эм-м… приёмно-родных и ещё семеро приёмно-двоюродных. Причём некоторые из них успели побрататься и с теми, которых хотела забрать Женя. Там-то вообще целый отряд получился, а поскольку они — птицы вольные, Женька проявила не только материнское милосердие, но и управленческую дальновидность — и всех их к себе и сговорила! Ещё бы! Они сейчас на отшибе будут, считай — фронтир, каждые руки наперечёт, особенно мужские. К тому же в тех семьях (я по спискам смотрела) девок больше, чем парней. А так хоть уравновесятся немного.
Двенадцать парней, едрид-мадрид! Вот Женька! Мать-героиня, блин. Да ещё двоюродных сыновей чуть не вдвое больше.
— Марина, ты молодец! Возьми пирожок. И отправь мальчишек, пусть Лиду позовут, я её бумажками сразу озадачу. А ещё, Мариша, у меня к тебе есть важное поручение…
СОБРАНИЕ ДЛЯ СТАРШИХ
А назавтра…
Новая Земля, Серый Камень, 10.04 (августа).0005
Кельда
Летний театр был полон народу. Классное, конечно, место: как-то тут так получалось, что звук словно сам собой усиливался и расходился по естественной природной выемке, напоминающей своей формой то ли ракушку, то ли немного изогнутую воронку. Мы нашли это место давно, ещё в первый год. Малышня нашла, конечно же, в своих индейских прочёсываниях острова в поисках чего-нибудь интересненького. Аукались, ну и…
Глирдан походил, оценил возможности природной акустической зоны, мы её подчистили и стали пользоваться. С тех пор здесь всё изрядно изменилось. Земельщики выровняли землю опускающимися к центральной площадке рядами; теперь сверху вся конструкция стала походить на горные поля инков. Только маленькие. Мы планировали устроить капитальную сцену и ряды сидений, но пока это было не самым приоритетным направлением, так что вдоль террасок стояли простые скамейки по типу столовских, и именно на них, поближе к «сцене» и рассаживались сейчас люди.
Собрание было «взрослое». Именно не просто для совершеннолетних, а для народа тридцать плюс. Почему так? Да потому, что речь предстояло вести об усыновлениях, и в первую очередь об усыновлениях подростков, а по нашему с Вовой разумению, приёмные родители должны быть старше детей ну хотя бы на четырнадцать лет. Ради такого случая вызвали народ и с Малахита, и с усадьбы у портала, и с каменоломни — отовсюду, где были взрослые. Освободили от дежурств, организовали подмену. Сегодня был важный день. Нужно было решать.
На центральной площадке стояли стулья и стол для нас с Вовой и ещё кафедра, простецкая деревянная скошенная тумба, раньше в университетах такие повсюду стояли. Это Марина попросила, когда узнала, сколько народу будет. Так-то она — молодец, но такой большой толпы что-то застеснялась, а за кафедру спрятаться можно, вроде и не так страшно.
По моим прикидкам собралось уже человек триста, вот подходят последние, движение постепенно успокоилось — ну, можно начинать.
Барон встал и приветственно поднял руку:
— Добрый вечер, братья и сёстры! Сегодня мы собрали вас всех, чтобы рассмотреть вопрос, чрезвычайно важный для нас, нашего будущего… и не только для нашего. Это один из редких случаев, когда мы не можем принять решение без вашего участия. Сперва — краткая суть. Марина, прошу.
Да, вот так мы решили: передать право изложить суть вопроса нашей Марине. Она так горит детьми — ей сам бог велел. И получится у неё гораздо лучше. Мы так думали.
Марина поднялась из первого ряда, на негнущихся ногах прошла к кафедре и трясущимися руками расправила на ней листочек. Черновик, должно быть? Как она волновалась, я аж начала переживать — выпустила саламандру, бодро взобравшуюся по боковине тумбы и усевшуюся прямо посреди листка, глядя Маринке в глаза — она погладила её и успокоилась. Нет, не так! Она перестала трястись и во внутреннем, тонком плане засветилась, словно факел.
А потом она начала говорить. О том, что боги пошли нам навстречу и подтолкнули нужных людей к принятию нужных решений. О детях, уже отчаявшихся обрести семью. О детях, для которых осталась лишь тень надежды — потому что выбирают маленьких и милых, а не подросших волчат. О мире, который может стать для них счастливым домом. Нашим общим счастливым домом.
Я слушала и думала: какой там Данко! Данко нашей Марине и в подмётки не годится! Многие плакали, женщины так все. Когда она перестала говорить, эмоциональная буря, накрывшая наш театр, была прямо осязаемой. Я обняла её и отправила на своё место, где её тут же принялись обнимать плачущие соседки, а сама встала к тумбе. Удобная вещь, между прочим. Концентрирует внимание.
— Дорогие мои, послушайте меня! Сегодня нам довелось по-новому пережить некоторые наши мироощущения. Я подумала вот о чём. Мы, многие, живём привычками старого мира: нас держит страх! Страх не вытянуть, не смочь дать детям должный уровень жизни, образования, не смочь обеспечить жильём, элементарный страх того, что мы не сможем одеть-обуть-накормить как следует. Вы понимаете, что здесь, здесь все эти страхи превращаются в пыль? В п-ф-ф… Здесь на первое место выходит другое — и это важно! — принятие нового человека в мир семьи, опыт семьи, понимаете? Уважение, любовь, взаимопомощь. Я хочу, чтобы все это понимали абсолютно чётко! Человек становится родным, вы понимаете? Обратной дороги не будет. Нельзя передумать и вернуть назад. Зато — подумайте об этом хорошенько! — эти дети будут стоять за свою семью таким щитом, какой вам трудно представить даже!!!
От волнения у меня перехватило голос, и понадобилось несколько секунд, чтобы он вернулся.
— Мы живём в сложном мире, красивом и щедром, но в то же время здесь, как мы узнаём из новостей, появляются то бандиты, то работорговцы, то прочая непонятная шваль. Конечно, мы стои́м друг за друга, но эти дети — большие уже дети, вы осознайте! — это и наш шанс усилиться, как бы меркантильно это ни звучало. Эти усыновления — это будет процесс, в котором выиграют все сто́роны: дети обретут родню, но и вы, усыновившие, тоже обретёте родню! Детей преданных и верных, ваших будущих помощников, вашу опору! Конечно, как и во всяких детей, вам придётся много вкладываться в них, прежде всего своим духом и душевным теплом, придётся учить, воспитывать, приобщать к ремеслу и хозяйству. Но посмотрите вокруг: мы же вместе и так делаем это? Наши дети — это не расходник и не сорная трава. Это — самое ценное, что у нас есть, залог нашего будущего! Именно поэтому столько сил брошено на то, чтобы вложить в них максимум, чтобы их потенциал выстрелил! И важнейший здесь фактор состоит в том, что мы делаем это вместе! Никто не брошен на произвол судьбы, никто не останется без помощи! Мы всегда с вами! И даже в ваших душевных бурях и терзаниях, в сложных и болезненных ситуациях вы будете не одни! Всегда приходите ко мне! И я полечу ваши душевные вавки, — народ засмеялся, и хоть у многих это был смех сквозь слёзы, напряжение всё же начало отступать.
