— Уф, — сказала развеселившаяся Дездемона. — Ладно, будем вести себя как прогульщики.
Пен отправился к Вязовой улице, вниз к реке и вдоль неё, через старый каменный мост к рынку, всё ещё многолюдному в это послеобеденное время. Он некоторое время послушал двух музыкантов. У одного из них была скрипка, а у другого кожаный барабан и они развлекали толпу то дурацкими, то жалобными песнями, приглашающе поставив перед собой перевёрнутую шапку. Пен отметил про себя, что, в отличие от всех остальных торговцев, они не могут забрать обратно свой товар, если им заплатили недостаточно, и, прежде чем продолжить свой путь в сторону пристани, выудил из своего кошелька несколько драгоценных медяков и бросил их в шапку.
Там где парапет набережной был не очень высок, он положил свою связку одежды и облокотился на него, пытаясь рассмотреть реку и озеро. Может быть, ему нужна более высокая точка зрения.
— Дездемона… Музыка это хороший духовный дар?
— О, да. Мы любим хорошие песни.
— А что насчёт знаний? Чтения?
— Это тоже хорошо.
— Ты читала вместе со мной в эти дни? Как бы через моё плечо?
— Иногда.
— Следует ли мне делать это больше?
— Ты имеешь в виду, чтоб доставить мне удовольствие? — голос Дездемоны прозвучал смущённо.
— Ну… Да, я думал об этом.
Последовала долгая пауза.
— Всё это очень интересно, но то, что ты делишь со мной своё тело, это ежедневный дар, без которого я бы не могла существовать в этом мире. Или в любом другом. Так что дары тела по-настоящему ценны.
— Моё тело… так? То, что происходит с моим телом? — сказал Пен, пытаясь это осмыслить. Не то, чтобы без него он сам мог поддерживать своё собственное существование в мире.
— У тебя есть другое тело? У меня нет.
— В настоящий момент.
Учитывая то, что до него демон делила с кем-то дюжину других тел. Будет ли она делить ещё, после?.. Его воспоминания невольно обратились к утренним действиям в постели, когда они ночевали в школе Леди Весны, и его лицо покраснело. Как бы он ни был смущён, рано или поздно его тело найдёт обходной путь, независимо от наличия или отсутствия болтливой аудитории. И разве он не собирался в перспективе разделить подобную близость с Прейтой? Или тут была какая-то разница?..
Дездемона протяжно вздохнула:
— Думай о том, как хороший всадник ухаживает за своей любимой лошадью. Расчёсана, вычищена и хорошо накормлена. Звонкие подковы. Тщательно натренированной, гуляющей и шагом и галопом. Вплетённые в гриву ленты, отличные седло и уздечка, возможно расшитые серебром или бисером. Конь, которым можно гордиться.
Стоп, я думал, что предполагается, что всадник это я?.. Все эти лошадиные метафоры изрядно запутывали.
— Короче говоря, если у нас никогда не было настоящего лорда, не мог бы ты по крайней мере одеться подобно лорду? — быстро спросила Дездемона.
Пен фыркнул, взглянув на рукав своей деревенской рубахи.
— Боюсь, настоящие лорды именно так и одеваются, когда их кошельки такие же плоские, как у рода Джуральдов.
Демон снова начала издавать неодобрительные звуки, совсем как его сёстры, что вернуло его к неприятным мыслям, которые она только что высказывала о лошадях.
— Иначе говоря, мы радуемся тому, чему радуешься ты. По большей части.
Пена это воодушевило.
— Еда? Питьё? Другие радости плоти?
— Да, несомненно!
— Похмелье?
— О, похмелье можешь забрать себе целиком, — чопорно ответила она.
— Ты можешь… избежать моей боли? — из этого получались довольно своеобразные следствия.
— Да, мы можем частично уйти от неё.
— Да уж, управление демоном получается сложнее управления лошадью. — И, видят пять богов, управление лошадью не то, чтоб слишком простое дело… — Я имею в виду, все эти храмовые практики и всё такое.
Все вокруг по прежнему толковали о необходимых храмовых практиках, но никто ни разу не объяснил ему, в чём они состоят.
— Сложности появятся сами по себе. Тебе не придётся за ними гоняться.
Она на некоторое время погрузилась в себя, после чего добавила:
— Пожалуй, мне жаль бедного демона, который окажется привязан к храмовому аскету. Власяницы, ну правда, в чём смысл?
У Пена возникло ощущение, что она внутренне содрогнулась и он невольно улыбнулся. Она добавила, более едким тоном:
— И это показывает глубокое непонимание, когда они путают неудобство для себя с пользой для других.
Пен моргнул, и перед ним внезапно раскрылась старая загадка, теперь простая и незамысловатая. Да. Это именно так.
Чувствуя необходимость это обдумать, он снова взвалил на себя связку одежды:
— Пойдём, поищем Вязовую улицу.
Он уже почти потерял нить указаний Тигнея, но Дездемона, определённо, хорошо знала город. Они добрались до своей цели коротким путём, нигде не сворачивая назад.
Лавка была тёмной, со своеобразным запахом. Пен положил вещи на прилавок и приказчица начала быстро перебирать их, называя цены.
— Пен, предоставь это мне, — пробормотала Дездемона.
— Если ты не поставишь меня в затруднительное положение, — пробормотал он в ответ.
Приказчица удивлённо посмотрела на него, но его рот сразу же начал жёсткую, хотя и вполне вежливую торговлю, которая завершилась на сумме, вдвое превышавшей изначально предложенную.
— Хорошо, теперь давай немного осмотримся, — сказала Дездемона.
Отойдя от прилавка, они двинулись к полкам и стопкам. Пен послушно разбирал их.
— Ты хотя бы видишь, что делаешь? — пробормотал он.
— О да. Ты тоже можешь. Подожди… попробуй теперь.
Пен прищурился и, похоже, тени отступили. Увиденное не казалось таким уж улучшением. Но они каким-то образом извлекли из малообещающих куч несколько прелестных образов выброшенной одежды, впрочем, местами порванных или потерявших цвета. Хотя, конечно, элегантный камзол из голубой парчи с трёхдюймовым разрезом на груди, окружённым бурыми пятнами несколько нервировал.
— Мы можем всё это исправить, — обещала Дездемона.
— Разве это не то, что ты называла созидательной магией?
— Совсем чуть-чуть. Ты умеешь шить?
— Не особенно хорошо, нет.
— Мы думаем, что ты обнаружишь, что теперь — умеешь, — произнесла она после небольшой паузы.
К неудовольствию Дездемоны Пен отложил несколько предметов, которые казались ему слишком яркими, но они в конце концов пришли к соглашению о небольшой стопке вещей, которые по её уверению были мужской одеждой, подобной которой Пен никогда не видел ни в Доме Джуральдов, ни в Гринвелле. Местное производство шёлка, определённо, установило очень высокие стандарты того, что здесь считалось обносками. Обратно к прилавку, чтоб снова поторговаться и через несколько минут Пен покинул лавку не только с прибавлением к своему гардеробу, но и добрым запасом монет. Сколько-то денег останется, даже после того, как он отдаст половину выручки Тигнею.
Когда-нибудь у меня будет новая одежда, от настоящего портного, — пообещал он себе. Правда он понятия не имел, как ему приблизиться к этому «когда-нибудь».
Спускаясь с холма, они прошли мимо бани. Пен остановился, глядя на неё. «Удовольствия тела, м?» Чисто и тепло, конечно это подойдёт. Не говоря уж о стрижке и бритье.
— Отличная идея! — ответила Дездемона. — Но не тут. Подальше, ближе к дворцу есть другая, получше.
— Она выглядит достаточно прилично.
— Верь мне.
Голос, который он начал узнавать в качестве Миры из Адрии, сказал нечто, что он безуспешно пытался не понять. Общий смысл сказанного, похоже, был такой: Если бы вы позволили мне направить его по моему пути, я могла бы показать ему как можно сделать блестящую карьеру именно в таком месте.
Пен предпочёл ничего об этом не говорить.
Баня вблизи дворца-храма была пугающе большой, особенно если сравнивать с расположенной в задней части дома баней в Гринвелле, но не слишком многолюдной в это время дня. Пен посетил цирюльника, чтобы побриться и подрезать секущиеся кончики волос. Потом в мужской половине полностью намылил тело и волосы ароматной пеной, ополоснулся тёплой водой из шайки и долго отмокал в огромной, вполне способной вместить полдюжины мужчин, деревянной ванне с медным дном, вода в которой подогревалось расположенным под ней небольшим очагом. Он нежился в ней с полузакрытыми глазами до тех пор, пока кожа на пальцах не начала сморщиваться, после чего начал беспокоиться о том, что Тигней возможно уже отправляет людей на его поиски. К тому же он заметил, что Дездемона, которая, похоже разнежилась также как и он, так рассматривает пару наиболее привлекательных моющихся, что Пен забеспокоился. Пора сматываться.
