— Начинаю думать, что вы были на том корабле, — подмигнула я, подмешивая в его кубок каштанового варенья. — И вообще многое повидали.
Хоррибл порозовел от удовольствия и отмахнулся:
— Я многое прочел. Были, конечно, и другие предположения, но этот расклад показался мне наиболее вероятным.
— У вас аналитический склад ума.
— Значит, я был прав?
— От и до, — уверенно кивнула я.
Едва ли можно было осчастливить его больше.
— Вы поделились своими умозаключениями с хозяином?
— Естественно! Тотчас рассказал ему все это. Привел те же аргументы, что и вам.
— И он принял эту версию?
— Отнюдь, — расстроенно сообщил слуга. — Не поверил ни единому слову и вообще сказал, что вы коварно спланировали побег, а отец вас прикрывает.
— Какой господин Кроверус подозрительный! — возмутилась я. — Вот я вам сразу поверила.
Хоррибл пожал плечами:
— Я пытался доказать ему, что это единственное разумное объяснение вашего нелогичного поступка.
— Нелогичного?
— Нуда.
Я минутку подумала и спросила:
— То есть вы считаете нелогичным, что девушка не хочет быть переданной кому-то, как вещь, и тем паче быть съеденной?
— При чем тут желание девушки? — удивился Хоррибл. — Традиции на то и традиции, что соблюдаются вне зависимости от чьих-то желаний.
Я отчего-то почувствовала, что согласия по этому вопросу нам не достичь, и не стала развивать дальше тему. А кроме того, ощутила смутное беспокойство, оттого что слуга никак не опроверг вторую часть высказывания.
— Хотя про «быть съеденной» это я, конечно, погорячилась, — хихикнула я. Звук вышел натужным и больше похожим на кашель. — Кто в наше время ест прекрасных дев? — Я сделала паузу и сопроводила ее выразительным взглядом, приглашая собеседника посмеяться вместе со мной. Слуга отвел глаза и принялся старательно выскабливать остатки жидкой халвы из последней розетки. — У того, кто придумал эту нелепость, плохо обстояло дело с чувством юмора, не так ли? — заторопилась я. — Не понимаю, почему слух до сих пор никто не опроверг. Неужели люди находят легенду романтичной? Фи! И это в наш просвещенный век? Просто уму непостижимо! Ерунда какая! — Пауза. — Он меня съест? — обреченно спросила я, отбросив притворство.
Хоррибл вздохнул и отложил плошку.
— Не знаю.
— Как это не знаете? Вся ваша жизнь проходит в этом доме, вы ведаете делами хозяина, пользуетесь его безоговорочным доверием — иначе он не поручил бы меня вам! Так как, во имя всех стонов и ужасов этой горы, вы можете не знать, что со мной будет?! Господин Кроверус прежде ел девушек?
— Что вы, конечно, нет! — ужаснулся Хоррибл, и у меня с плеч не то что камень упал — лавина сошла. — До вас же тут не было принцесс.
Лавина вползла обратно, прихватив с собой ужас. Слуга взял мою руку и накрыл своей.
— Долго ждать не придется, ваша участь решится в ближайшие дни, максимум неделю. Хозяин в данный момент как раз уточняет этот вопрос. А до тех пор я приложу все усилия, чтобы сделать ваше пребывание здесь приятным. Не желаете запустить воздушного змея? Сейчас как раз подходящий ветер. Правда, запускать придется из окна — вам запрещено покидать башню.
— Благодарю, но я не в том настроении, — тон оказался суше, чем Хоррибл того заслуживал, но такова участь гонцов, приносящих дурную весть.
— Тогда можем поиграть в шарады или сложить пазл, смастерить ловца снов…
Я молча высвободила руку и отодвинулась.
Любая другая на моем месте сейчас ударилась бы в плач, начала бить себя в грудь и проклинать того аиста, что закинул ее в королевскую колыбель. И мне очень хотелось побыть любой другой. Но я понимала, что к решению проблемы это меня не приблизит, а времени в обрез. Слезы следует сцеживать в строго отмеренных дозах или лишь тогда, когда они могут помочь делу. Нужен был план. Хороший план. И помощник — без него никак. А капризным взбалмошным себялюбцам почему-то помогают менее охотно. Поэтому вместо того, чтобы ругать судьбу за слабые карты, я внимательнее пригляделась к ним и поняла, что рядом сидит тот, кто, как я сама минуту назад сказала, пользуется неограниченным доверием хозяина, имеет доступ ко всем дверям и отвечает за мою охрану. А у дверей и людей есть одна общая черта: к ним можно подобрать ключ.
Я снова придвинулась, вернула свою руку под шершавую ладонь старика и улыбнулась.
— Да что это мы все обо мне да обо мне, господин Хоррибл. Давайте поговорим о вас. Чем вы любите заниматься в свободное время?
Слуга обрадовался, решив, что сумел отвлечь меня от мрачных дум.
— Следить за поддержанием порядка в замке, — охотно ответил он. Видя, что я жду продолжения, добавил: — Готовить для хозяина.
— Как увлекательно! А еще?
— Чистить столовое серебро, составлять реестр библиотечных книг, протирать пыль с фамильных портретов, вязать чехлы для кресел и свитера для Варгара…
— М-м, ну вы же наверняка делаете что-то и для себя? — подсказала я, беспечно улыбнувшись. — То, что радует именно вас.
— Разумеется… — растерялся слуга.
— И это?..
— Чистка водостоков, натирание паркета воском, починка мебели… — Хоррибл судорожно пытался придумать ответ, который бы меня удовлетворил. — О, еще люблю отливать из бронзы!
— Что именно?
— Колотушки для входной двери.
— А как вы относитесь к прогулкам на свежем воздухе? Так, слегка отвлечься, проветриться: заглянуть в соседнее королевство, слетать на другой конец земли, совершить морское плавание за тысячу миль отсюда, переместиться с помощью волшебного амулета в неизведанные дали?
— Что вы! — рассмеялся слуга. — Я никогда не выезжал за пределы замка.
— И вам не хочется узнать, что там, в остальном мире?
— Я и так знаю, — пожал плечами он. — Я об этом читал.
Я сменила угол атаки и проникновенно спросила:
— Тогда вам, наверное, бывает здесь очень одиноко? Без дружеского участия…
— Одиноко? — удивился он. — Я же только что перечислил, сколько тут дел. До конца жизни не переделать. Да и хозяин постоянно подкидывает новые…
— Ах да, ваш хозяин. Скажите, а почему он… носит маску? Господин Кроверус, как бы это помягче выразиться, уродлив? Такими, как он, пугают младенцев и должников?
— Уродлив? — Хоррибл задумался, и я поняла, что этим вопросом он задался впервые. — Нет, не думаю. Думаю, даже совсем напротив: хозяин красив. — Он уверенно кивнул. — Да, определенно красив.
— Зачем же он тогда прячет лицо под маской?
— Я… не знаю, — нехотя признал слуга. — Наверное, это как-то связано с тем делом, из-за которого он отлучается из замка дважды в неделю.
