– Что-то у меня в голове не укладывается. Такой положительный молодой человек. Приличная должность. С родителями давно не живет, но до последнего времени навещал их чуть ли не каждый день. И такое сотворил! Странно, очень странно, – причитал Ханыга. Мы с шефом тоже испытывали недоумение.
В любом случае, гадать было бессмысленно. Мы и не стали. Городская тюрьма – это совсем не то же самое, что каторга. Те, кого угораздило сюда попасть, как правило, не совершили ничего по-настоящему ужасного. Поэтому, и портить им жизнь слишком сильно никто не старался. Так что в крепости сидели мелкие воришки, пьяницы и прочий антисоциальный элемент. Каждый день они должны трудиться, для того чтобы окупить собственное содержание. Работы, на которые отряжают таких деятелей, не пользуются популярностью среди благовоспитанных горожан по причине низкой оплаты или малой престижности, но никакими ужасными условиями не отличаются. Половину городских дворников, ассенизаторов и могильщиков как раз и набирают из числа таких оступившихся. Некоторые из них, кстати, даже и не замечают особых изменений, так как вид деятельности до попадания в заключения и после у них один и тот же. Так что Фредерик был скорее исключением. Безусловно, такое непочтительное отношение к собственной матери, которое продемонстрировал юный Лайвес возмущает, но факт остается фактом – лишать свободы человека всего лишь за попытку избиения более, чем на четыре месяца никто не станет. Однако когда мы его нашли, возле только что отрытой могилы, выглядел он так, будто занимается этим скучным и беспросветным делом всю свою жизнь, и этим утром ему, наконец, сообщили, что следующая могила, которую он выкопает – будет его собственная. Такого тоскливого и унылого взгляда я не встречал даже у тех каторжников, которым предстояло пробыть на каторге всю оставшуюся жизнь.
По правилам допросы заключенных должны проводиться вечером, когда заключенные возвращаются в бараки (или, в случае Лайвеса – в лазарет). Но мы решили не тянуть время, а, разузнав, чем именно он занят, отправились на кладбище. Посчитали, что рабочая обстановка будет способствовать деловому настрою. Надзирающий стражник очень удивился нашему появлению – среди сотрудников стражи о нас до сих пор ходят легенды, но позволил отозвать в сторону одного из его подчиненных.
Наше появление вызвало слабое оживление на лице молодого человека. Шеф почему-то решил, что разговаривать с Фредериком должен я "Псих психа завсегда лучше поймет, так что давай, вперед, не подведи коллег". Я возмутился, но отношения выяснять не стал.
– Фредерик, не могли бы вы объяснить нам причины своего поступка? – начал я без обиняков. А зачем городить лишние словесные конструкции. Вряд ли он поверит, что мы зашли просто поинтересоваться его здоровьем.
– Я уже все причины объяснил. Мне не верят. Вы можете ознакомиться с ними в моем личном деле. Или у моего лечащего врача. – Он был так подчеркнуто неприветлив, что было ясно – сказать ему есть чего, и очень хочется.
– Спасибо за совет, мы обязательно им воспользуемся, но, все-таки для начала хотелось бы услышать все от вас. (На самом деле мы просто не успели ничего прочитать, но не сообщать же об этом)
– Ну хорошо. Повторю еще раз. Я напал на свою мать, потому что совершенно уверен, что это не моя мать, а кто-то, кто принял ее облик. И я это понял до того, как на нее напал, а не после, как это утверждает господин психиатр.
– И как же вы это поняли?
– Я не могу это объяснить. Она по-другому говорит, и говорит вещи, которые раньше она бы никогда не сказала. Она совершает поступки, которых моя мать не совершила бы никогда. Просто почувствовал и все. И мне показалось, что отец заболел из-за нее. Я сказал ей об этом. Она только посмеялась надо мной. Сказала, что отец все равно рано или поздно умрет. Я схватил ее за руки, и начал трясти, я просто не мог поверить, что она это говорит. Тогда она оттолкнула меня с такой силой, что я отлетел и ударился головой. Когда я очнулся, я был уже в страже. Я отлично помню, что все было именно так, а не то, что говорила им она. Но меня никто не слушал!
Парень отвернулся и всхлипнул. Мы с коллегами переглянулись. Дураку понятно, что парень слегка не в себе. Но вокруг этой семейки и правда что-то странное творится. Я задал еще несколько уточняющих вопросов, но Фредерик явно был не в состоянии больше говорить.
– Знаете, может, стоит вернуться в дом Ричарда Лайвеса, и все-таки поговорить с его супругой? – тихонько предложил Ханыга, когда младший Лайвес в очередной раз замолчал и ушел в себя.
– Неплохо бы для начала ознакомиться с материалами дела, – пожал плечами шеф, – но вообще да, все страньше и страньше. Дураку ясно, что у парня крыша не только съехала, но уже скрылась за горизонтом, и все-таки его матушка действительно ведет себя странно.
Мы попрощались с молодым человеком, и уже вышли за ограду кладбища, когда чуткий гоблин насторожился.
– Кто-то кричит!
Мы развернулись и быстро пошли назад. Причина криков стала понятна, стоило только пройти немного вглубь кладбища. Земля на некоторых могилах шевелилась.
– Кладбище поднялось! – Завопил шеф. – Ханыга, пока не поздно, бегом за Свенсоном. Мы – на помощь могильщикам. – распорядился он.
Ханыга помялся секунду, но, поняв, что толку от него все равно не будет, побежал к выходу. Упокоить поднявшегося мертвеца может только маг. Лучше всего – некромант. Ну еще это можно сделать с помощью серебряного оружия, но у нас такого при себе, конечно, не было. Во-первых – это дорого, а во-вторых – не так часто в столице случается такое чрезвычайное происшествие. Так что надежда была только на то, что нам удастся продержаться до появления тролля.
До могильщиков добрались быстро – они пытались пробиться к выходу с кладбища, пока безуспешно. С помощью лопат им пока удавалось довольно успешно отбиваться от наседающих мертвецов. Надзирающий офицер растерянно стоял за их спинами – у бедняги такого прекрасного оружия при себе не оказалось. Я с некоторых пор ношу с собой меч. Пожалуй, в данном случае он оказался даже менее полезен, чем лопата. Иногда мне удавалось отсечь кому-нибудь из нападавших руку или ногу, но гораздо реже, чем хотелось бы. Не так-то просто это сделать, как может показаться. А вот останавливающее действие у меча гораздо хуже, чем у лопаты. В этой ситуации отличился шеф. Пока бежали к обороняющимся заключенным, он выломал целиком небольшой ясень, и теперь с энтузиазмом размахивал импровизированной дубинкой. Мертвецы так и разлетались из-под его ударов. Постепенно мы выстроились клином – шеф на острие, могильщики с лопатами по бокам, в центре – надзирающий офицер, ну и сзади я, по мере сил отпихиваю особенно настырных зомби. Когда мы подошли к выходу, вокруг нас уже собралось, казалось, все кладбище целиком. Если бы не шеф, не выбрался бы никто. Я выходил последним, захлопнул за собой выкованную из тяжелых стальных прутьев дверь (как раз на такой случай), а поджидавший наготове кладбищенский сторож проворно прикрутил ее цепью к ограде. В конце улицы уже показались Ханыга и Свенсон с церемониальным серпом, на лошадях. Вообще-то тролль обычно не пользуется вспомогательными инструментами, но не в этом случае. Упокоить сразу такую толпу немертвых не так-то просто, в одиночку с этим может справиться только сильный некромант, и без некоторых вспомогательных предметов тут не обойтись. Пришлось сторожу разматывать цепь обратно.
