– Что за условия?
– Ну, скажем, – Диего глянул на потолок, с задумчивым видом пригладил пальцем бородку, – личная присяга сроком на двадцать лет. Ранения и прочие напасти, да хранит нас Великий Огонь от них, считаются, как говорят в таких случаях стряпчие, форс-мажором.
– Знаете, Раскона, – медленно произнес ка-лейтенант. – Роль Черного Дракона вам очень хорошо удается.
– А ведь я еще не закончил.
– Так продолжайте же.
– Как вам известно куда лучше меня, Энрике, – Диего потянулся за бокалом, – имя и чин в наши дни еще не все слагаемые успеха. Как говорит со сцены герой великого Рэтленда: «Деньги правят миром». И он прав, друг мой. У вас еще остался эль?
– Да.
– Тогда предлагаю тост…
– Мы еще не пили за короля, – напомнил ка-лейтенант.
– В самом деле? – удивился Раскона. – Ах, действительно. В таком случае я расширю свое пожелание. Итак, давайте выпьем за короля Бирка и казну его, да не опустеет она во веки веков!
– А что, ей угрожает подобное несчастье?
– Хвала Огню – нет! Иначе для чего б мы держали на приколе добрую треть флота, включая новые корабли, к чему б нам были офицеры, годами не видящие волн? А офицеров-то этих многовато, ведь у нас издавна заведено, что на флот подаются те, кто не смог сделать карьеру… ну, скажем, в кавалерии. Вот и выходит – мало кораблей в море, много людей на суше. А выход? Половинное жалование! Энрике, это воистину гениальное изобретение, не находите?
– Нахожу.
– Еще бы. Я никогда не сомневался в вашей мудрости. Да вы пейте, пейте, у вас же почти треть кружки осталась. Так, о чем же я…
– О половинном жаловании.
– И верно. Великая штука, – Раскона восхищенно цокнул языком, – экономит казне уйму денег. Вот вы, к примеру, сколько получали ун-лейтенантом… на берегу?
– Шесть дукариев ежемесячно.
– Вот видите. А иметь шесть дукариев и не иметь шесть дукариев – это в сумме уже целый сан. Золото, сладкое золото, – промурлыкал Диего. – Да и с выплатой оставшейся половины можно не торопиться. Помните генерала Пеларгоза? Четыре месяца тан генерал не платил своим войскам, а когда они были готовы взбунтоваться – повел их на штурм Ароссы. И лишь когда город был взят на копье – расплатился, за живых и мертвых, честно… почти. А из этого, Энрике, – наклонившись, шепотом продолжил маленький тан, – следует законный вопрос: если можно не платить армии на войне, то к чему деньги флотским в дни мира?
– Видимо, ни к чему.
– Вы правы как никогда, друг мой, – прочувствованно выдохнул Диего. – За это стоило бы выпить. Увы, моя бутылка показывает дно.
– Закажите вторую.
– Нет-нет, – замотал головой маленький тан, – это будет уже лишнее. Лучше напомните мне, о чем я говорил.
– О деньгах.
– Верно, о них, родимых. Так вот, есть один способ… – Раскона икнул. – Нет, не так. Есть одна маленькая война, которая никогда не прекращается. И есть одна работа, не самая почетная, но как бы это сказать… а, оплачиваемая сдельно! То есть, она будет оплачиваться сдельно, если кто-то, точнее кое-кто продемонстрирует успехи на этом поприще. Тогда – хоп! – казначейством вводится новый сбор, по примеру «аварийного налога[9]«и с этого сбора оплачиваются… успехи. Понимаете, как интересно?
– Невероятно интересно, – процедил ка-лейтенант. – А можно узнать, что ж это за работа?
– Конечно, – расплылся в улыбке Диего, отворачивая скатерть. – Следите за руками! О, Темный, я тут пролил немного вина… ну ничего.
Подавшись вперед, Энрике внимательно пронаблюдал за тем, как палец маленького тана рисует в винной лужице не очень прямые, но вполне узнаваемые буквы. КУ. КА. РЕ. КУ.
– На этой работе… – после долгой паузы сказал ка-лейтенант, – не так-то просто будет преуспеть.
– Разве я обещал, что будет легко?
– Нет.
– Впрочем, – Диего аккуратно прикрыл скатертью получившийся образчик живописи в стиле «мазня по вину», – на сей раз у охотника будет одно немаловажное преимущество.
– И какое же?
– Развязанные руки.
– Это, – ка-лейтенант выставил перед собой руки ладонями вверх и принялся разглядывать запястья. Вид у него при этом был крайне удивленный – казалось, на месте манжет он ожидал увидеть чугунные кандалы. – Самое невероятное из всего, что я услышал за сегодняшний вечер.
– Возможно, я немного преувеличил, – сознался Диего. – Веревка все же будет – но длинная!
– В Урсии про такие веревки есть хорошая поговорка, – пробормотал Энрике. – Но… Князь Ночи, даже иллюзия свободы лучше прутьев клетки!
– Я знал, что вам придется по вкусу эта идея.
– Еще как!
Диего торжествующе улыбнулся и, видимо, именно эта его улыбка подействовала на ка-лейтенанта не хуже протрезвляющего эликсира – Энрике отодвинулся от стола и взялся за плечи, словно пытаясь обнять сам себя.
– Ну а какова цена? – хрипло произнес он. – Что тан Черный Дракон желает получить взамен?
– Вы забыли Красную Книгу, Энрике? «Поклонись мне и обретешь…»
– Про личную присягу вы уже сказали, – напомнил ка-лейтенант.
– Верно. А еще, друг мой, я бы весьма и весьма хотел бы увидеть вас в роли первого помощника фрегата «Мститель». Вы наверняка слышали о нем – новенький, всего пару месяцев назад сошел со стапеля на верфи тана Херманна. От казначейства надзирающим был тан ги ле Горо, человек, да будет вам известно, почти болезненной честности, так что никаких «воровских болтов» и прочих неприятных сюрпризов можно не ждать.
– Слышал, – кивнул Энрике. – Строил его сарваер[10] Ардженцо, а за образец взят был «Разящий молнией». Однако я думал, что его предназначали для Конвойной эскадры.
– Как я понял из объяснений ги ле Горо, – сказал маленький тан – Ардженцо внес дополнения в проект своего учителя. То, что вышло у него, имеет некое сходство с фряжскими «истинными фрегатами»… с планами которых, хвала Великому Огню, наши корабельные мастера не так давно получили возможность свести близкое знакомство. Больше скорость, лучше мореходность. Поправьте меня, но прежде корабли нашего доблестного флота испытывали, гм, некие трудности при стрельбе в океане? Эта прискорбная история с «Воином Света»…
– Дело рассматривалось дважды, – заговорив на более привычную тему, Энрике перестал изображать грешника среди льдов. – Адмиралтейским судом… и трибуналом Четверых, ведь «Воин Света» был «святым кораблем» и его экипаж на четверть состоял из братьев-воинов. И оба раза приговор был оправдательным – капитан Навалья действительно не мог пустить в ход орудия нижней палубы. Правда, – недобро щурясь, добавил ка-лейтенант, – на мой взгляд, это еще не повод сдавать линкор двадцатишестипушечному шлюпу.
