– Я ни разу не видел Сартори, – сказал человек. – Что с ним случилось? – Он присел на корточки рядом с Чэнтом и внезапно ухватил его за волосы. – Я спрашиваю тебя, что случилось с твоим Маэстро? – продолжал он. – Кстати сказать, меня зовут Дауд. Ты не знаешь моего хозяина, лорда Годольфина, а я никогда не встречался с твоим. Но они исчезли, и ты здесь ищешь, чем бы тебе заняться. Но искать больше не придется, если будешь слушать меня внимательно.
– Это ты... ты послал его ко мне?
– Ты меня очень обяжешь, если будешь выражаться несколько конкретнее.
– Я говорю об Эстабруке.
– Да, это так.
– Ты послал его ко мне. Но зачем?
– Это долгая история, голубок ты мой, – сказал Дауд. – Я бы тебе рассказал всю эту печальную повесть, но у тебя нет времени слушать, а у меня не хватит терпения объяснять. Я знал о человеке, которому нужен убийца. Я знал о другом человеке, который имеет с убийцами дело. Давай все это так и оставим.
– Но как ты узнал обо мне?
– Ты вел себя неосторожно, – ответил Дауд. – Ты напивался на день рождения королевы и начинал болтать, как ирландец на поминках. Понимаешь, радость моя, рано или поздно это должно было привлечь чье-то внимание.
– Но иногда...
– Я знаю, тебя охватывает приступ меланхолии. Это бывает со всеми нами, радость моя, со всеми. Но некоторые предаются печали у себя дома, некоторые, – он отпустил голову Чэнта, и она стукнулась об пол, – устраивают спектакли для публики, как последние мудаки. Ничто не проходит бесследно, радость моя, разве Сартори тебя этому не учил? У всего есть свои последствия. Ты, к примеру, затеял это дело с Эстабруком, а мне надо за этим пристально наблюдать, а то, не успеем мы и рта раскрыть, как по всей Имаджике пойдут волны.
– ...Имаджика...
– Да, по всей Имаджике. Отсюда и до границы Первого Доминиона. До владений самого Незримого.
Чэнт стал ловить воздух ртом, и Дауд, поняв, что нащупал его слабое место, наклонился к своей жертве.
– Это мне только кажется или ты действительно слегка обеспокоен? – сказал он. – Неужели ты боишься предстать пред светлые очи Господа нашего Хапексамендиоса?
Голос Чэнта дрогнул.
– Да, – пробормотал он еле слышно.
– Почему? – заинтересовался Дауд. – Из-за своих преступлений?
– Да.
– А в чем же они состоят? Расскажи-ка мне. Только не разменивайся по мелочам, излагай самое существенное.
– У меня были контакты с Эвретемеком.
– Да что ты говоришь? – сказал Дауд. – А как же это тебе удалось вернуться в Изорддеррекс?
– А я и не возвращался, – ответил Чэнт. – Я встречался с ним здесь, в Пятом Доминионе.
– Так вот оно что, – вкрадчиво произнес Дауд. – А я и не знал, что здесь попадаются Эвретемеки. Каждый день узнаешь что-то новое. Но, радость моя, это не такое уж большое преступление. Незримый наверняка простит эту маленькую шалость... – Он на секунду запнулся, обдумывая новую возможность. – Если, конечно, этот Эвретемек не был мистифом... – Он замолчал, ожидая ответа, но Чэнт не произнес ни слова. – Ну, голубок ты мой, – сказал Дауд, – ведь он не был им, правда? – Еще одна пауза. – А, так он был им. Был. – Его голос звучал почти ликующе. – В Пятом Доминионе появился мистиф, и что же? Ты влюбился в него? Рассказывай поскорее, пока еще есть силы, а то через несколько минут твоя бессмертная душа будет дожидаться своей очереди у ворот Хапексамендиоса.
Чэнт вздрогнул.
– Убийца, – сказал он.
– Убийца что? – раздалось в ответ. А потом, поняв, что имеется в виду, Дауд глубоко и медленно вздохнул. – Убийца и есть тот мистиф? – спросил он.
– Да.
– О, Господи! – воскликнул он. – Мистиф! – Ликования уже не слышалось в его голосе, теперь он был суровым и сухим. – Ты хоть понимаешь, что они могут сделать? Какие хитрости есть у них в запасе? Это должно было быть обычным убийством, которое не привлечет ничьего внимания, а ты? Посмотри, что ты натворил! – Его голос вновь стал вкрадчивым. – Он был красив? – спросил он. – Нет, нет. Не говори мне. Не лишай меня радости первой встречи. – Он повернулся к пустынникам. – Поднимите этого мудака.
Они шагнули к нему и подняли его за руки. Шея его совсем обмякла, и голова упала на грудь. Изо рта и ноздрей полился густой поток желчи.
– Интересно, как часто у Эвретемеков рождается мистиф? – размышлял Дауд. – Раз в десять лет? Раз в пятьдесят? Но уж точно редко. И вот появляешься ты, и ничтоже сумняшеся нанимаешь это маленькое божество как простого убийцу. Ты только представь себе! Как жаль, что он пал так низко. Надо спросить у него, как он дошел до жизни такой... – Он сделал шаг навстречу Чэнту, и по его команде один из пустынников поднял голову Чэнта, ухватив его за волосы. – Мне нужно знать, где находится мистиф, – сказал Дауд, – и как его зовут.
Всхлипы Чэнта с трудом пробивались сквозь душившую его желчь.
– Пожалуйста... – сказал он, – ...я думал... я... думал...
– Да, да. Все в порядке. Ты просто исполнял свой долг. Незримый простит тебя, даю тебе гарантию. Но вернемся к мистифу, радость моя, я хочу, чтобы ты рассказал мне о мистифе. Где мне его найти? Просто произнеси несколько слов, и тебе уже никогда не придется об этом беспокоиться. Ты попадешь в объятия Незримого чистым, как новорожденный младенец.
– Это точно?
– Точно. Поверь мне. Только назови имя и место, где я могу его найти.
– Имя... и... место.
– Все правильно, радость моя. Но поторопись, а то будет слишком поздно!
Чэнт вздохнул так глубоко, насколько позволили ему распадавшиеся легкие.
– Его зовут Пай-о-па, – сказал он.
Дауд отшатнулся от умирающего, словно ему дали пощечину.
– Пай-о-па? Ты уверен?
– ...я уверен...
– Пай-о-па жив? И Эстабрук нанял его?
– Да.
Дауд сбросил с себя личину отца-исповедника и раздраженно пробормотал вопрос уже от собственного имени.
– Что бы это значило? – сказал он.
По организму Чэнта прошли новые волны распада, и он издал тихий мучительный стон. Поняв, что времени осталось очень мало, Дауд с новой энергией приступил к допросу.
– Где мистиф? Поторопись! Поторопись же!
Лицо Чэнта находилось в последней стадии разложения. Ошметки мертвой плоти отваливались от обнажающегося черепа. Когда он отвечал, у него оставалась всего лишь половина рта. Но он все-таки ответил, чтобы снять с себя грех.
– Благодарю тебя, – сказал Дауд, получив всю необходимую информацию. – Благодарю. Отпустите его, – сказал он, обращаясь уже к пустынникам.
Они бесцеремонно уронили Чэнта. Когда он ударился о пол, лицо его разлетелось на куски, и ошметки плоти забрызгали ботинок Дауда. Он с отвращением осмотрел это неприглядное зрелище.
