«Ерунда, – решила принцесса. – Это просто бред».
Чтобы получить дар, надо быть одной из азанагов, иначе никак… Не могут же боги одарить человека из чужого для них народа.
«Точно бред», – окончательно решила девочка и провалилась в сон.
* * *
Леа проснулась от прикосновения чего-то теплого и мягкого. Она открыла глаза и увидела над собой серьезное лицо Верховной жрицы.
– Просыпайся, Леа, пора.
Девочка села, потянулась, прогоняя остатки сна, и спросила:
– Все закончилось? Я могу идти?
– Еще нет. Ты должна забрать дары богов.
Леа закрутила головой в поиске неведомых подарков.
– А мне что-то дарили? А кто? – вспомнила свои видения и удивилась: – Разве это не сон?
– А ты проверь, – посоветовала жрица, с интересом наблюдая за принцессой.
Девочка подбежала к ближайшему треножнику и неуверенно запустила руку в одно из блюд, шаря в песке. Ее радостный возглас заставил жрицу улыбнуться: Леа держала в руке цепочку с изящной подвеской в виде золотого дракона.
– Это мне? – громким шепотом спросила девочка. Лицо принцессы выражало одновременно недоверие и восхищение.
Дракончик меж тем раскачивался на цепочке, отбрасывая во все стороны золотые блики.
Жрица внимательно рассмотрела подвеску:
– Дар Берники, верно?
– Да, – подтвердила принцесса, – а что он означает?
– Ты можешь понимать живых существ, а они тебя. Но это ты и без меня знала, верно?
Девочка неохотно призналась:
– Знала, только мне никто не верил, все думали, что я сказки сочиняю. Даже Эдвин, – совсем уж обиженно прибавила она.
Потом Леа обошла и проверила остальные блюда, во всех нашлись небольшие вещицы. Богиня Оне оставила простой, но удивительно красивый нож. Покровительница колдунов – ручное серебряное зеркальце. А плутоватый Гед – тонкого плетения маленькую круглую сережку с растительным орнаментом.
По мере того как девочка обходила треножники, удивление Верховной жрицы азанагов росло. Давно, ох как давно боги не были столь щедры. Если даров от Берники и Оне Арзила ждала, то внимание остальных небожителей стало сюрпризом.
Не зря, нет, не зря жрица настояла на том, чтобы взять принцессу на воспитание. По всему видно, судьба связала в хитрый узел жизнь энданской малышки и благополучие народа азанагов. Как жалко, что эта девочка не из простого народа и ее нельзя сделать своей! А может, это и к лучшему? Может, не случайно Омари выбрала для своих целей дочь именно энданского короля? Простым смертным не дано видеть всех плетений судеб мира. В жизни ничего не происходит просто так.
Леа, не ведая о думах Арзилы, снова присела рядом с ней, похлопала густыми ресницами, разглядывая подарки, и разложила на подоле ученической туники все это великолепие в ряд.
– Ийаду Арзила, что мне с ними делать?
– Носить, девочка моя. Попробуй, надень. – Жрица выбрала цепочку и помогла ее застегнуть.
Подвеска красиво легла у основания шеи. Повинуясь извечному женскому инстинкту, Леа, схватив зеркальце, полюбовалась на украшение. Неожиданно дракон и цепочка, засветившись красноватым светом… исчезли.
Девочка разочарованно потрогала то место, где только что было украшение.
Чудеса! Пальцы по-прежнему ощущали гладкое золото!
Леа тут же повернулась к Арзиле:
– Почему дракона больше не видно?
Жрица неожиданно подмигнула:
– Это – тайна, твоя и богини. Кому надо, тот увидит, а остальным совсем необязательно знать о ней.
– Все вещи станут невидимыми? – разочарованно спросила малышка, продолжая поглаживать подвеску. Ее высочеству хотелось похвастаться дарами перед подругами.
– Не знаю, принцесса, это всегда по-разному, – улыбнулась детской обиде женщина и взяла другое украшение. – Давай помогу с сережкой.
Леа послушно подставила ухо и спохватилась:
– Ийаду, у меня уши не проколоты!
– Ничего, думаю, для подарка богов это не помеха, – успокоила девочку Арзила и не ошиблась.
Тонкая дужка серьги вошла в мочку уха как в масло, не оставив после себя ни капли крови.
– Вот видишь. Больно?
– Нет, щекотно и горячо.
Девочка немного посидела в ожидании, что и это украшение исчезнет, но, похоже, у бога Геда были другие планы. Его подарок остался всем на обозрение, придав владелице немного хулиганистый вид.
– А серьга тоже что-то значит? – не удержалась от вопроса Леа.
Жрица в ответ беспечно махнула рукой:
– Подарки Пресветлого Геда всегда загадка даже для меня, они не повторяются, и предназначение у них всякий раз иное. Сама потом узнаешь, для чего она или от чего. А вот зеркальце дай мне на минутку.
Жрица, взяв подношение Седы, окинула взглядом сидящую принцессу:
– Куда бы его пристроить… чтобы не на виду. Встань на минуту, Леа. Вот так, и тунику придержи немного. Не вертись, позже налюбуешься. Вот здесь, пожалуй, подойдет!
Жрица прижала диск зеркала к бедру девочки, и оно, зашипев, истаяло, оставив на теле четкую коричнево-красную руну. Леа вскрикнула от боли.
– Потерпи, малышка. Сейчас пройдет.
Пока Леа разглядывала метку, вопросы сыпались из девочки, как горох из дырявого мешка:
– Я теперь колдунья как вы, ийаду? А что я теперь умею? А она навсегда? А Гуалате ее показать можно? А другим девочкам? А это не краска?
Ее высочество потерла руну – кожа осталась по-прежнему гладкой.
– Ты не колдунья и, как и раньше, ничего не умеешь, но ты под защитой богини. Это очень хорошо, Леа, очень хорошо! – Жрица с удовлетворением рассматривала волшебный знак. – Можно сказать, это самый замечательный дар из всех, – заявила Арзила, но уточнять его значение почему-то не стала.
Принцессе сразу захотелось спросить, от чего все-таки ее защищают, но, вспомнив о последнем подарке, передумала и с опаской покосилась на нож:
– А его тоже надо в меня… тыкать?
Жрица закашлялась от смеха:
– Боги с тобой, милая! Это просто знак внимания и отличное оружие!
– А если я его потеряю, Оне не обидится?
– Этот нож нельзя ни потерять, ни забыть, ни украсть и даже подарить нельзя. Он всегда вернется. Забрать его может только та, кто подарила, за… скажем так: за недостойное поведение.
Девочка, неожиданно покраснев, заерзала и с тревогой посмотрела на Арзилу:
– Это если я испугаюсь?
Жрица отрицательно покачала головой.
– Все люди боятся. А что такое недостойное поведение, тебе наставница расскажет, и, кстати, уже пора возвращаться в школу.
Леа послушно встала, поклонилась во все стороны богам и, наконец, решилась задать вопрос, который мучил ее с самого начала:
