— Понимаю, можешь не говорить, — Ситара покачала головой, — но это не обьясняет того как ты попал сюда. Наверняка не на лодке приплыл, верно Анри? — в глазах девушки вспыхнули опасные огоньки.
Маркиз молчал, гневно посапывал, язык будто прилип к зубам. Перед глазами сперва быстро, а потом все медленнее проплывали картинки, как он, счастливый и смеющийся, выезжает из ворот замка на охоту, как обнимает Леонор за тонкую талию, шепчет ей на ушко слова любви, как весел и светел ее смех.
Как беспечно протекали те дни, казалось, нет больше на свете ни одной живой души, только он и она. "О, как же я был наивен, как слеп и глух…". Сердце маркиза обливалось кровью, зубы сжались с такой силой, что закололо в ушах. Хотелось закричать от горечи и гнева.
— Это все из-за карты. Дурацкие карты, будь они прокляты. Моя жена желала мне смерти из-за клочка бумаги. Не наследство, не земли, кусок старой бумаги. Господи, за что мне это…, - мрачно процедил сквозь зубы Анри, отвел печальный взгляд, — моя жена ведьма, или что-то в этом роде. Знаю, это звучит глупо, но это так. Ладони Анри со страшным треском сжались в кулаки, Ситаре показалось что лопнули кости.
— Вовсе не глупо, — кивнула девушка, убрала руку с эфеса и осторожно коснулась плеча Анри.
Солнечный свет пробивался сквозь узкую дыру в крыше, касался головы Ситары. Маркиз замер, жадно впился взглядом в агатовые пряди волос, что струились, как потоки с высокой скалы. Искорки света плясали в волосах, играли, шалили, и вся эта кросота сверкала, как бриллианты на золотом гербе его предков.
— Вы хотите сказать, что верите в ту чушь что я рассказал? — Анри нахмурил брови, — я сам в нее с трудом верю.
Ситара лишь загадочно улыбнулась, обнажила роскошные белые зубы, по-дружески сжала плечо. Красивая грудь девушки, едва скрываемая узкой полоской ткани, плавно поднялась и опустилась. Анри ощутил, как внизу живота у него заиграла кровь, по телу пробежала обжигающая волна желания, слова застряли в горле. Щеки маркиза будто напекло полуденным солнцем, вспыхнул предательский багрянец.
— Ты любишь рыбачить? — мягко спросила Ситара, глядя прямо в смущенные глаза собеседника. Внимание красивого мужчины ей было приятно.
— Да, — прокашлявшись ответил Анри, торопливо отвел глаза.
— Пойдем к реке, заодно расскажу тебе кое-что.
* * *
Русло реки изгибалось лентою, уходило на запад. Река в этом месте разлилась широко, до противоположного берега теперь не меньше ста ярдов. Бурное течение вод успокаивалось, превращая горную реку в тихую и уютную заводь. Хотя шум водопада слышен и здесь.
Анри улыбнулся, вода как и прежде прозрачна как стеклышко, свет с озорством играет на ее поверхности, искры и блики вспыхивают на широких спинах тихих волн, отчетливо видно пестрое дно, каждый округлый камень. Даже с берега заметны серебристые бока рыбин, проплывающих между длинными пасмами водорослей.
Анри тихо присел на песчаный берег у самой кромки. Взглядом окинул груду валунов, что торчали из воды неподалеку от берега. С таких хорошо рыбачить, когда рыба прячется в тень от назойливых лучей светила. Солнце тем временем припекало, бронзовая кожа Анри покрылась мелкими бисеринами пота, захотелось поскорее занырнуть в воду, ощутить всем телом живительную прохладу. Но делать этого нельзя — всю рыбу распугаешь.
Не смотря на солнце, что не дает покоя, возле реки не душно, дышалось легко и свободно, запах приятный свежий. Солнце не лучший друг рыбака, глаза слегка режет яркий свет, но коже приятно от тепла, на душе радостно. Анри решил что чувствует себя не так плохо как казалось поначалу. Рядом стоит очаровательная девушка с удочками в руке. Ее кожа такая же смуглая как и у него самого. Тело упругое и стройное, так и хочется прикоснуться, приласкать. Улыбка Анри стала еще шире.
— Давно я не ходил рыбачить, — Анри покачал головой, припоминая, как в детстве хаживал на озеро с отцом.
Ловить рыбу с одной стороны скучновато, торчишь у берега как пень, да смотришь на воду, охота в этом плане безусловно интересней, но с другой стороны на рыбалке можно обрести спокойствие, погрузится в размышления.
— Ничего, это не сложно, — подмигнула Ситара и передала маркизу удочку.
Анри стиснул в ладони древко бамбукового удилища, древесина удобная, гладкая. Все еще не мог понять, как относится к новой знакомой. С одной стороны Ситара манила дикой красотой. Мало где встретишь настолько соблазнительную женщину, да еще и разгуливающую в нижнем белье. Интересная манера одеваться, хотя согласен, скрывать такую прелесть было бы пороком. Правда с другой стороны она выглядит опасно. Во взгляде синих глаз есть что то острое и холодное. От такой не знаешь чего ожидать.
Одно Анри знал наверняка: С каким же удовольствием я бы прижался к ней всем телом. Ощутил ее жар, дрожь и страсть. Но такая не позволит, сабля на перевязи висит не для украшения. Как и Леонор — Ситара носила оружие не для фиглярства. Анри тяжело вздохнул и поджал губы: Все-таки мне нравятся сильные женщины. Сильные и красивые. Леонор об этом знала, точно знала, а вот знает ли Ситара?
— Ты так ничего и не понял, — сказала девушка, в ее суровом взгляде читалась боль и сострадание. — Отец, ты думал сейчас об отце.
— Да, — удивленно кивнул Анри, — но причем здесь это, я не понимаю. И как ты догадалась, я что, бормотал вслух?
— Нет, — улыбнулась таинственно Ситара, — но ты очень громко думаешь, и твоя боль еще свежа. Я чувствую ее запах, тошнотворный запах крови. И тьма…
— Святой Георг, — Анри перекрестился, взглянул на девушку глазами полными недоверия, — и ты ведьма. "Может поэтому она так и манит меня, околдовала дурака, и я растаял как воск".
— И я, и твой отец, и даже ты сам, — тихо и как то грустно ответила Ситара, — ты выбираешь, как на это смотреть, но суть от этого не изменится.
Девушка отвела взгляд, ее красивые плечи опустились вниз, она словно стала меньше ростом, будто бы кто-то взвалил на нее непосильный груз.
"Наверно я ее обидел, — решил Анри, — вон как поникла, склонила голову как увядший цветок. Надо как-то сгладить ситуацию".
— Извини, Ситара, я не сдержался. Как ты говорила, рана нанесенная женой еще слишком свежа.
Девушка подняла взгляд, в синих глазах играют отблески солнечного света, отражается его собственное лицо, и река и пальмы. Лицо красавицы умиротворенное, не дрогнет ни один мускул. Пухлые губки так и тянет поцеловать, и взгляд такой добрый, такой ласковый. Анри глубоко вдохнул, торопливо зажмурился, чтобы не видеть всей этой манящей красоты. В груди громогласно бухал молот, кровь стучала в висках в ушах, тело и без того раскаленное солнцем запылало жаром.
