Ознакомительная версия.
Тенгере казалось, что кто-то нарочно — ну, в шутку, что ли — стащил много-много разных городов в одну кучу. Стащил, чтоб позабавится, а потом бросил, да так и осталось. Тенгере честно попытался представить себе этого невероятного великана — и честно не смог. Воображения не хватило…
Внезапно он натолкнулся на чей-то взгляд. На миг ему показалось, что кто-то с размаху проткнул его глаза ледяными беспощадными иглами. Он весь застыл от едва переносимого ужаса. Хотел вдохнуть воздуху, чтоб заорать, но понял, что больше не умеет дышать — а тот, кто не умеет дышать, тот и заорать не сможет.
Рука Зикера легла на плечо. Миг — и наваждение рассеялось. Тенгере судорожно вдохнул и обнаружил что смотрит на статую, стоящую в центре небольшой площади. Глаза у статуи были живые и лютые.
— Запомни это место и никогда не ходи сюда, — негромко сказал Зикер. — Это… оно только кажется статуей. Иногда оно убивает.
— У… у нее… глаза… они живые… — выдохнул Тенгере.
— У него, — поправил Зикер. — Это маг. Смысл его жизни в том, чтобы нести смерть. Осознав это, он убил себя, но задержался на Пороге, чтоб нести смерть другим. Обычно он уничтожает врагов нашего Ордена, но… видишь ли, он получает удовольствие, убивая… и если враги долго не попадаются… словом, не обладая должной силой, лучше не ходить сюда. Даже обладая — лучше не ходить. Есть много других дорог. Даже в нашем Ордене.
— А… а… зачем… — умоляюще глядя на Зикера вопросил Тенгере.
— Ты хочешь спросить, зачем мы сейчас сюда приперлись? — вздохнул Зикер.
Тенгере судорожно сглотнул и кивнул.
— Так ведь затем и приперлись, чтоб ты знал о том куда именно ходить не стоит. Куда в первую очередь ходить не стоит, — сказал Зикер. — В Ордене немало поганых мест, но едва ли есть более опасное, чем это. Так что — запомни. Кто бы тебя сюда ни звал, что бы ни сулил. Найди любой предлог, чтоб отказаться. Даже… если я позову — не ходи. Понял?
Тенгере кивнул изо всех сил.
Зикер ободряюще улыбнулся, и они двинулись в обход площади.
Неподвижная статуя мага дрогнула, повернула голову и посмотрела им вслед. Уголки губ Мага Смерти дернулись, словно бы в попытке улыбнуться — но он явно не умел этого делать или разучился за ненадобностью. Поэтому он просто моргнул, после чего принял прежнюю позу.
Яркое солнце играло драгоценными камнями на рукояти его меча, воткнутого в самое сердце.
Когда дорога и ночь, когда огромные звезды, а большие деревья по обочинам о чем-то шепчут — далеко можно ушагать. Особенно если за спиной остался первый маленький подвиг, самая настоящая, твоя собственная победа, и ты вдруг понял, что все те большие и сильные люди, которых ты всю жизнь боялся — вот они… толкни и нету… особенно если сид наконец разбит на мелкие кусочки-щепочки, и ты понимаешь, что больше никогда … и нет никакой вины — только свобода. Подвиги — легкая ноша, с ними хорошо шагать. Курт и сам не заметил, как лесистая равнина сменилась холмистой возвышенностью, а когда грянул рассвет, он увидел перед собой горы, о которых только слышал, но никогда до них не добирался.
— Горы! — восхищенно сообщил он окружающему мирозданью так, словно давал им это имя.
Курт немного постоял, любуясь, а потом, отыскав тропку, двинулся вверх. Ну, настроение настроением, а пока он залез на перевал, устал изрядно, есть захотелось до одури… да и сумерки опять засобирались, солнышко уже краем зачерпнуло землю, и в долинах вовсю клубился вечерний туман. Видимо, от усталости он и не заметил, на что сел. А когда заметил — заорал и вскочил. Потому что это был труп.
На краю тропы, подмяв под себя жесткие кустики горного вереска, раскинув руки, ничком лежал воин в тяжелой даже с виду вороненой броне. Вот словно хотелось ему взлететь, и он даже руки, как крылья, распахнул, а силы взлететь не хватило… да так и умер от усилий.
Кто знает, что случилось бы с тем, прежним Куртом, окажись он в подобной ситуации. Он просто не мог в ней оказаться. А этот новый Курт быстро огляделся по сторонам и обнаружил, что его угораздило устроиться отдохнуть на окраине недавно отгремевшей жестокой сечи. То здесь, то там валялись страшно изрубленные тела воинов, сломанные мечи и копья, трупы лошадей, продырявленные щиты, втоптанные в грязь плащи, кое-где из убитых хищно торчали длинноперые стрелы, местами земля была выжжена магическим огнем, и мрачный дух смерти витал над этим местом. И еще одно понял Курт — схватка была совсем недавно. Даже еще живой кто-то остался. Совсем недалеко, за новым поворотом горной тропки, протяжно пели и плакали два голоса.
— Быть может, там нужна моя помощь! — тряхнув головой, сказал теперешний Курт и шагнул вперед.
На открывшейся поляне в окружении груды трупов сидел высокий седой воин с большими белыми усами. В груди его торчала невероятная, мерцающая голубоватым светом стрела. Казалось, она вся состояла из этого света, но рана тем не менее была реальной, и… Курт был уверен — с такими ранами не живут. Ну просто кошмарная дырка!
Незнакомый воин тем не менее жил, да еще и пел, причем двумя голосами сразу.
«Наверно, это от раны», — решил Курт. — «Что-нибудь с дыхалкой, вот и возник такой странный эффект. Но почему он вообще жив?»
— Потому что я маг, мальчик мой, — пояснил поющий и заплакал.
— А… ты… чего плачешь-то? — тупо спросил Курт и тут же мысленно выругал себя ослом: «Тебе бы такую хреновину в грудь воткнуть, еще и не так заплакал бы, идиот!»
— Да нет, мне не больно, — улыбнулся маг. — Понимаешь, я уже умер, и боль умерла вместе со мной.
— Ага… я заметил… ну, конечно… — ошарашено бормотал Курт, старательно роясь в закоулках собственного сознания на предмет отыскания там столь необходимого ему понимания. Увы — то ли сегодня был неурожайный день, то ли зверя с таким именем в сознании Курта никогда не водилось, а только он ничегошеньки не понял. — Вы умерли… боль умерла… все нормально, не беспокойтесь, со мной такое каждый день происходит, — продолжал бормотать он. — Все это мне понятно, ну а поете-то вы чего?!
— Все мои соратники погибли, — сказал маг. — Враги тоже мертвы. И те и другие нуждаются в отпевании и в оплакивании. Я задержался на Пороге, чтобы свершить последний обряд по друзьям и по врагам. Теперь между теми и другими нет разницы, ибо смерть уравняла нас всех.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Курт. — Можно ведь, наверное, вас как-нибудь вылечить?
Курт и сам не знал, почему он вдруг решил предложить помощь. Просто ему стало невероятно жаль этого человека, еще живого, но уже мертвого. Он припомнил убитого наемника и подумал, что трупы все-таки бывают разные.
Ознакомительная версия.
