Я отпал во второй раз, причем конкретно.
Роланд и не думал щадить меня.
— Вот и представь, у тебя красивая жена, ты возвращаешься, скажем, с командировки, ждешь встречи с ненаглядной. Тебе не терпится и ты бегом бежишь в институт, зовешь жену домой, а там сидит за столом какой-то жлоб, это я про тебя, если ты не понял, и предъявляет свои непонятные права. Как бы ты, Иван, поступил на его месте?
— Я не знал, что она его жена, — тихо сказал я.
— То-то и оно, что не все, так как нам бы хотелось.
Я почувствовал себя очень гадко. И глаза Джалии. Вот и здравствуй счастье в личной жизни. Страшно захотелось выпить.
Разговора на кухне тоже не получилось. Сначала завелся я, потом Роланд. Молча разошлись спать. Мне стало так тоскливо, что хоть волком вой.
Где-то очень-очень далеко от местоположения наших героев.На пустынной дороге, насквозь пронизанной влажным, холодным туманом, еле тлел огонек.
Возле него, удобно устроившись в большом дубовом кресле и протянул ноги к огню, сидел человек. Вернее, у него было две руки, две ноги, туловище и голова. Да и с остальными прибамбасами было все в порядке. Но, человеком, в обычном для нас понимании, он был когда-то давным-давно.
Он, сидел, зябко кутаясь в плед с шотландской клеткой и попыхивал трубкой. А трубка, надо сказать, была знатная. Чего только стоял мундштук из берцовой кости детеныша Сосущего Души.
А табачок…
Взметнулась полоса тумана.
— Ну, — проговорил, сидящий и пустил замысловатый клуб дыма.
— Здрасте.
— Здрасте, здрасте. Ну?!
— Мастер, вам кто-то говорил, что вы зануда и легче поговорить с речным троллем по душам чем с вами? — отозвался бесплотный голос. — Хоть присесть бы предложили, чесс слово. Шесть суток не жравши!
— Присаживайся.
— Спасибо.
— Ну?!
Раздался вздох невидимки, означавший, наверное, горбатого могила исправит.
— Занятный паренек. Смешной такой. Представляете, не стал кочевряжится, как остальные, все как на духу. Одна проблема.
— Какая?
— Ни Хаоса, он не знает. И знаете, что еще. Вы будете смеяться, но дойдя до определенного слоя, меня выбросило из него, как пробку из шампанского. Такого я не помню.
— Н-да, — пыхнул еще одним кольцом, сидевший, — это плохо. Даже Боги, писались от тебя как младенцы и рассказывали, как они тырили карандаши в детском садике. А тут простой парень. Иван Синицын.
— Не простой, он Мастер, ох, не простой!
Наступила тишина. Невидимка исчез с очередным всполохом тумана. Только еле тлеющий костерок, да фигура человека пускающего замысловатые клубы дыма, остались на дороге.
Впрочем, незнакомец был человеком давным-давно.
Прошло несколько месяцев. Я находился в странном состоянии. Утром бежал в институт словно угорелый. Все науки отскакивали от зубов словно семечки. Преподаватели диву давались, честно признаться, я и сам был в легком шоке. Никогда за собой не замечал такого рвения к наукам. Но внутри меня как будто кто-то сидел и подгонял, и подгонял, не давая ни на миг расслабиться. И я раскручивал свой мозг, как угорелый. Роланд радовался, глядя на меня, представлял, наверное, как я, с таким-то рвением лет через пять, получу красный диплом.
Но потом начал подозрительно ко мне присматриваться. Учуял что-то. Но на все его заковыристые вопросы я отвечал четко, кратко как по военному. Дескать, грызу гранит науки, все очень нравиться, горжусь будущей профессией. К тому же любовные увлечения мешают обучению и все в таком же духе. Роланд слушал, согласно кивал головой, а глаза смотрели очень серьезно. И не без повода. Я ни на миг не переставал думать о Джалии. Мне даже иногда становилось не по себе. Получалось, обманывал друга.
Незаметно мы сдружились. Недаром говорят братья по оружию и крови. Не зря он меня забрал и приметил. Короче говоря, сошлись характерами. И если со стороны Роланда все было честно, то с моей…да что там говорить. Волков бояться в лес не ходить. Тем более, не могу же я жениться на Роланде?
Но Джалия, как в воду канула. Наткнулся в столовой на Ника, так от него ничего не добился. Антон и Игорь вообще при виде меня старались убраться подальше. Отловил Ирку между парами — она сделала заговорщицкий вид и рассказала, что ее подругу держат под домашним арестом. Само собой помочь влюбленным, она не прочь, но обстоятельства. Обстоятельства те же, читай выше. Папа — ректор, сынок — крутой. Но адресок все же шепнула. Хоть какой-то просвет в конце туннеля. Главное, чтобы не прожектора приближающего локомотива. Решено, завтра после пар, найду Джулию и все как на духу ей скажу. Не дети же от родителей прятаться. Тем более Ирка вселила в меня надежду. Да замужем, но живут, как в разводе. А муженек и «сам не ам и другим не дам». Чистая собака на сене. Правда очень большая и злая.
И вот наступил счастливый день.
До конца учебного дня оставалась всего одна лишь пара. «Приметология», на мой взгляд, совсем не нужная наука. Ну где это видано, чтобы мы будущие охотники сверяли свои дальнейшие действия со старыми народными приметами. Да и препод был немножко не в себе. А если откровенно — совсем не в себе! Представьте картину: вечно ссутуленный, растрепанные пегие волосы не расчесывались лет десять (а как расчесывать-то, счастья не будет — примета такая), изношенный камзол, потерявший давно свой первоначальный цвет. Деревянные башмаки (чтобы не обидеть домового) и куча всякого хлама в рюкзаке за спиной. На моей памяти, он его никогда не снимал. Если что достать надо щелкнет пальцами и предмет тут как тут в руках или в том месте, где ему нужно.
Говорили, что до того как стать преподавателем в нашем институте, был неплохим оперативником. Специализировался на смежных измерениях. Был у него дар, открывать двери между измерениями, да так, что никто ему и в подметки не годился. Но потом старик свихнулся на одном из своих заданий. Да ничего страшного. Не буйный. Часть своего умения, конечно, растерял, говорит, голова не та стала, но и остатка его дара хватало за глаза. Бывало такое учудит, что диву даешься. И уж больно нравился ему его предмет. Всегда говаривал, хочешь быть лучшим, присматривайся и принюхивайся к окружающему. Мол, наши прадеды не зря приметам верили и нам завещали. Короче мучил нас, спасу нет.
Порой спросит — а почему нельзя брать булавку, если она лежит острием к тебе? А ты напрягай мозг, вспоминай. Не ответишь — пара гарантирована. Три двойки подряд и домашнее задание. Этого все студенты боялись как огня. А как не боятся. Если у него дома, очевидцы говорили, наслоение аж пяти измерений. А давать задания Бартоломей Зигизмундович (имечко то какое) был мастак. Закрутит, завертит в измерении, дверь не найдешь и пока не ответишь на вопросы, не выпустит. И что делать, если здесь пять минут пройдет, а там лет пять. Вот и сидишь, как в тюрьме и мучаешься. Изверг, одним словом. И главное, не было ни одной записи, ни в одном деле, что эта приметалогия кому-то помогла.
