Она подошла ко мне, положила руку под голову и приподняла меня с такой легкостью, какой я не ожидал от женщины. Она поднесла горячий напиток к моим губам.
— Пей! — приказала она, и я повиновался, как ребенок повинуется главе дома.
Напиток был горячий и горький. Такого бы я по собственной воле не выпил. Но все же я проглотил его, стараясь не показывать отвращения. Я был уверен, что это какое-то лекарство. Когда я допил все, и она хотела отойти, я попытался взять ее за рукав, задержать ее и сказать всю правду о себе. Я знал, что должен сказать ее сейчас, когда мой разум прояснился. А если я промолчу, то совершу второе свое предательство.
— Я лишен рода… — мой голос удивил меня. Слова, которые с легкостью формировались в мозгу, язык произносил с трудом, как будто он и мои губы распухли и потяжелели.
Она опустила меня на постель, затем освободила свой рукав от моих пальцев.
— Ты болен, — сказала она, как будто этот факт освобождал ее от греха, как бы ни был он черен. — Тебе нужно отдохнуть.
Когда я попытался снова заговорить, объяснить ей все, она положила пальцы мне на губы, и я опять содрогнулся от боли. Затем она поднялась и не стала обращать на меня ни малейшего внимания. Она ходила туда-обратно по комнате, переставляла ящички, сосуды, наводя порядок, понятный ей одной.
Наверное ее напиток оказал на меня усыпляющее действие, так как вскоре глаза мои стали закрываться. И вот я уже провалился в освежающий сон без сновидений.
Когда я проснулся во второй раз, я увидел у очага Гатею. Там все еще кипел котел, и она помешивала в нем длинной ложкой, что позволяло ей держаться подальше. А это было необходимо, так как горячая жидкость выплескивалась из котла, и пламя вспышками вырывалось из очага. Должно быть я издал какой-то звук, потому, что она тотчас же оставила ложку и подошла с чашкой ко мне.
На этот раз я без ее помощи поднялся на локоть и обнаружил, что она предлагает мне чашку с чистой водой. Я жадно выпил ее, и мне показалось, что я не пил ничего более вкусного в жизни. Затем я попытался разъяснить Гатее то, что не захотела понять ее хозяйка.
— Они лишили меня своего рода… — я смотрел прямо в глаза ей. Мне было стыдно, но я должен был сказать это. — Лорд Тугнес с большим удовольствием отошлет меня обратно к Гарну. Он может наказать Мудрую Женщину, если она не сообщит ему о моем появлении…
Девушка нахмурилась и оборвала меня.
— Забина не имеет отношения к лорду Тугнесу. Ей нет дела до того, что он хочет, или не хочет. Ты болен, ты нуждаешься в ее помощи. Это ее ремесло и никто не посмеет вмешиваться в ее дела!
Я чувствовал, что она все еще не понимает меня. В нашем народе тот, кто изгнан из рода, проклят навеки, и каждый, кто даст ему убежище, рискует вызвать на себя большие неприятности. Следовательно, ни один мужчина, ни одна женщина не могут заговорить со мной. Я был живым мертвецом, кто захочет общаться с человеком без рода, без имени?
— Это из-за леди Инны… — я внезапно вспомнил, что привело меня сюда. — Она ходила в твое Лунное Святилище. Я несколько раз встречал ее там и не сообщил об этом лорду Гарну. Теперь она исчезла, возможно пострадала от злых заклинаний этой страны.
— Мы знаем… — кивнула она.
— Вы знаете? — я с трудом сел, хотя голова моя была так тяжела, как будто на ней было одето сразу два металлических шлема. — Ты видела ее? — Может Инна встретила Гатею, и та дала ей помощь и убежище… хотя зачем ей делать это?
— Ты говорил об этом в бреду, — так она уничтожила мою слабую надежду. — И сам лорд Гарн приезжал сюда. Они быстро уехали на запад, так как здесь никто ничего не знал о ней.
— Запад… — повторил я. В эту незнакомую землю, которой даже Братья с Мечами советовали остерегаться. Что могло завлечь туда Инну?
— Может ее туда позвали… — сказала Гатея, как будто прочла мои мысли. — Она пошла в Лунное Святилище в полнолуние и не имела защитного экрана.
— Позвали… кто и куда? — спросил я.
— Возможно ты не имеешь права знать это. Забина решит. А сейчас, — она достала с полки кусок свежеиспеченного хлеба и чашку мягкой массы из фруктов. — А сейчас ешь и набирайся сил. Возможно тебя… ждет дорога.
Оставив пищу в моих дрожащих руках, она вышла из хижины, и мне стало некого спрашивать, кроме самого себя. А у меня ответов не было.
Я боролся со слабостью, желая сделать себя поскорее способным уйти отсюда. Я знал, что независимо от того, Мудрая она женщина, или нет, но Забина рискует навлечь на себя большие неприятности, укрывая меня. Лорд Тугнес, я был уверен в этом, не будет считаться с обычаями, если ему будет выгодно нарушить их. Правда все, что я знал о нем, я знал из слухов, но в каждом слухе есть доля истины.
Моя голова все еще тупо болела, но я уже мог видеть тем глазом, который раньше был распухшим, и осторожно ощупывая пальцами голову, я обнаружил, что она вся туго стянута бинтами. Я уже смог, несмотря на приступы головокружения, одеть штаны, сапоги, влезть в рубашку, которая была выстирана и лежала поверх остальной моей одежды, когда вернулась Мудрая Женщина.
Она быстро подошла, нахмурившись, ко мне.
— Что ты хочешь делать?
Я натягивал через голову рубашку, морщась от боли даже при таких легких прикосновениях к голове. — Леди, — я не рискнул поклониться, но вложил в обращение всю почтительность, — я должен покинуть твой дом, как можно быстрее. Я изгнан из клана… — я не мог дальше продолжать, так как она резким жестом остановила меня и сама спросила:
— Ты знаешь, какие плохие отношения у Гарна и Тугнеса?
— Не между ними, — она удивилась, услышав мой ответ. — Между домами. Это старая вражда.
— Да. Очень старая. Почему у глупых людей такая долгая память? — Тон ее был нетерпеливым. Она сделала резкий жест рукой, как бы отметая то, что считала людской глупостью. — Это началось задолго до того, как отец Гарна вышел из чрева матери. Произошло похищение невесты.
Я сидел неподвижно, даже не пытаясь сунуть рубашку за пояс штанов. Хоть голова у меня и кружилась, я был не так глуп, чтобы не понять, на что она намекает.
— Сын Тугнеса?
То, что исчезновение Инны можно было объяснить самым простым человеческим способом, никогда мне не приходило в голову. И теперь мне стало ясно, что Инессу похитили не какие-то злые силы Лунного Святилища, а наши старые враги. Но если так, то насколько большая вина ложится на меня! Допустить такое! Торг, наверное, долго шпионил за нами, следил за всеми передвижениями Инны, изучал ее маршруты. А я, кому было поручено патрулирование, даже не заподозрил, что мы находимся под наблюдением, Я был по-дурацки захвачен странностями этой страны и совсем забыл про наши старые обычные неприятности.
